– Это неправда. И даже если бы это было правдой, Лоус посмотрел мне прямо в глаза и сказал, чтобы я даже не думал о ней. Что я не тот парень, который ей нужен. Ты действительно думаешь, что я пойду против его воли? После всего, что случилось? Ну уж нет.
– Интересное дело – Лоус, может, и ее брат, но он не может диктовать, как вам жить дальше. Если она тебе нравится, то дерзай.
Я качаю головой.
– Не думаю, что смогу дать ей то, в чем она нуждается. Я даже думать об отношениях сейчас не могу. Я вообще не уверен, как люди строят отношения. И я не собираюсь разбираться в этом, пока Пенни беременна. Это звучит как очень плохая идея.
– Ладно. – Тейтерс снова начинает крутить педали. – Но я скажу тебе вот что: в ту самую минуту, когда ее уведет другой мужчина, ты пожалеешь обо всем, что только что сказал.
Мне хочется думать, что он заблуждается, но в глубине души я понимаю, что это действительно так.
– Хорошо сегодня сыграли, – голос Пенни прорезает ночную тьму. Я резко останавливаюсь на полпути в ванную.
– Господи, я думал, ты спишь.
Она перекатывается на бок и включает лампу на прикроватной тумбочке, и свет заливает ее красивое сонное лицо.
– Я то засыпала, то опять просыпалась. – Она трет глаза. – Тренер разумно поступил, что почти не выпускал вас на поле.
– Да, он приберегает нас для первой игры в плей-офф. Я рад, что мы прошли, но поскольку мы вышли в плей-офф только по очкам…
– То будете играть против лучших, – заканчивает Пенни. – Да, это отстой. Но я думаю, вы сможете обыграть «Вашингтон», ребята.
– Спасибо. Ну, я собираюсь умыться, а потом посижу в гостиной, чтобы немного остыть.
– Хочешь, я к тебе присоединюсь?
– Нет, отдыхай. Все в порядке.
Я пробираюсь через спальню и захожу в ванную, двигаясь так тихо, как только могу. Закончив приводить себя в порядок, я так же тихо возвращаюсь в гостиную, где наливаю себе стакан воды.
У меня болит все тело.
Вообще все.
Несмотря на то, что сегодня я играл не так уж и долго, напряженный сезон начинает сказываться. Чуть ли не каждая мышца моего тела говорит мне, что с нее уже хватит.
Такое случается каждый год.
По ребрам меня бьют так часто, что становится больно дышать – не только во время матча, а постоянно. Ноги словно лапша, и единственная причина, по которой я еще могу удержаться на коньках – это наш тренерский штаб, который каждый день умудряется буквально возродить меня из мертвых. Мой мозг морально истощен.
Хоккейный сезон – это очень долго, не говоря уже о следующем за ним плей-офф.
Я уже мечтаю о тихой спокойной жизни в Банфе, где кругом деревья и мне не нужно будет беспокоиться о том, что я ем, экономлю ли я энергию, и с кем, черт возьми, мы будем играть дальше.
Я никогда так раньше не переживал из-за плей-офф. Думаю, это из-за всех эмоциональных горок последних месяцев. Далось мне все это, мягко говоря, тяжело, и я надеюсь, что скоро все закончится.
Что скоро у меня будет минутка покоя – и я смогу сделать глубокий вдох и сосредоточиться на действительно важных вещах: подготовиться к рождению ребенка и решить, как я буду совмещать роли отца и профессионального хоккеиста в следующем сезоне.
Я выхожу из кухни, чтобы сесть на диван, но останавливаюсь, увидев фигуру, стоящую в коридоре.
– Господи, – выдыхаю я. – Ты меня напугала, Пенни.
– Прости, я хотела пить.
Я подхожу к ней и протягиваю стакан с водой.
– Вот, можешь взять.
– Спасибо. – Она делает глоток, затем смотрит на меня поверх стакана. – Чем собираешься заняться?
Я пожимаю плечами.
– Не знаю. Подумаю над жизнью. Я просто не хочу лежать в постели, зная, что буду только ворочаться с боку на бок, пока не смогу успокоиться.
– Составить тебе компанию? – Она так мило выглядит в своей этой розовой фланелевой пижаме, что отказать ей просто невозможно.
– Если ты устала, то не стоит. Я не хочу мешать тебе спать.
– Ты не мешаешь. – Пенни берет меня за руку и ведет к маленькому диванчику.
Я и забыть успел, какая она маленькая. Теперь, когда наши руки соприкоснулись, я снова это вспомнил.
Ее ладонь идеально помещается в моей.
Мы устраиваемся на крошечном диванчике, который она называет кушеткой. Я откидываюсь на спинку, а Пенни облокачивается на подлокотник и кладет ноги мне на колени. Я понимаю, что она наконец-то чувствует себя уверенно в моем присутствии.
– Ты не против? – спрашивает она.
– Не против, – отвечаю я. – Хочешь плед?
– Почему нет, – отвечает Пенни и снова отпивает воды.
Я снимаю плед с подлокотника, разворачиваю его и укрываю наши колени.
– Так хорошо? – спрашиваю я.
– Угу. – Она улыбается и возвращает мне стакан. Я делаю глоток воды, но затем не ставлю стакан на журнальный стол, а просто держу его в руках. – Я знаю, что это нормально… Быть на взводе после игры. Испытывать потребность сбросить напряжение и адреналин. Я плотно знакома с хоккеем уже много лет.
– Ну, я так и не нашел по-настоящему действенного способа успокоиться, кроме как… – потрахаться. Но это я говорить не буду.
– Кроме? – конечно, Пенни этого так не оставит. Я тяжело вздыхаю.
– Кроме как заняться сексом.
– О, – она хихикает. – Что ж, как я уже сказала, ты можешь пойти и удовлетворить свои потребности.
– Как я уже сказал, я этого делать не буду.
– Ты потому сейчас такой взвинченный? Пытаешься понять, как заземляться по-другому?
– Именно так, – говорю я. – Сегодня вот решил спокойно посидеть.
– Звучит захватывающе.
– Возможно, разговор мог бы помочь. Если хочешь, мы могли бы погрузиться в обсуждение глубоких моральных травм, и тогда спать перехочется уже нам обоим, – шучу я.
– Думаю, пока я воздержусь от обсуждения глубоких моральных травм. Особенно если учитывать, что я еще не проснулась. – Она прислоняет голову к спинке дивана. – Расскажи, что бы ты сейчас делал, если бы не был вынужден сидеть под одним пледом с беременной женщиной?
Я качаю головой.
– Ты точно не хочешь этого знать.
– Очень даже хочу, – ухмыляется Пенни. – Расскажи мне все грязные подробности. Я изнываю от любопытства.
Я задумчиво почесываю подбородок. А почему бы, черт возьми, и нет? Мы договорились быть честными во всем.
– Ну, я бы все еще был в костюме, а не в старых спортивных штанах. Вероятно, я бы пошел в один из своих любимых баров – например, в тот, где мы встретились на мой день рождения. Поузи бы пошел со мной. Может, кто-то другой из парней. А потом я бы нашел девушку, которую можно пригласить к себе на ночь.
– Не могу себе представить, чтобы Леви таскался по барам в поисках девушки, с которой можно переспать.
– У него обманчивый вид. Невинный, знаешь, глуповатый, но у него есть по-настоящему темная сторона. Как-то раз ему делали минет в раздевалке.
– Что? – Ее глаза расширяются от удивления. – Мы о Леви Поузи говорим? Добрый милый Леви, обожающий болонскую колбасу?
– Ага, – отвечаю я. – Ловко он всех провел, а? Этот парень знает толк в соблазнении. В хорошем смысле – он всегда очень вежлив и уважителен. Но девушек у него было множество. Просто ты ничего об этом не слышала.
– Да, грязные слухи ходят только про тебя, – ухмыляется Пенни.
– Ну, благодаря тебе никаких новых слухов не предвидится. – Я легонько сжимаю ее ногу, показывая, что просто шучу.
– Помогла, так сказать, выйти в тираж. – Она отвешивает шутливый поклон. – Обращайся.
– Премного благодарен. – Я делаю еще один глоток воды. – Но если серьезно, то я не против тихо посидеть дома. Я так много времени езжу из штата в штат, от одной игры к другой, что забываю – иногда нужно просто отдохнуть. Никогда не понимал, почему ребята, которые состоят в отношениях, так рано уходят домой. Но теперь я вижу в этом некоторую привлекательность. Можно просто сесть на любимый диван, надеть удобные штаны и расслабиться. Это приятно.
– Боже мой, Илай Хорнсби! Ты что, становишься домоседом?
– Вполне может быть. И все благодаря одному маленькому человечку внутри, – я киваю на ее живот. – Вообще, ты много об этом думаешь? На этой неделе я попытался представить, что будет, когда беременность кончится. Когда ты родишь ребенка. Мы с моим психотерапевтом много об этом говорили. Он сказал, что мне нужно принять, что скоро я буду нести ответственность за другое человеческое существо.
– Да, я об этом думала. – Пенни теребит край пледа. Я допиваю оставшуюся воду и ставлю пустой стакан на кофейный столик. Поскольку держать мне больше нечего, я просто складываю руки у нее на коленях. – Мне нравится эта квартира, но боюсь, она окажется слишком маленькой для нас с ребенком. Я начала присматривать что-нибудь побольше. Даже проверила, не сдают ли другие квартиры в этом доме. Мне нравится этот район, и от работы недалеко, и цены не слишком высокие. И здесь я чувствую себя в безопасности.
– Это важно. – Я осматриваюсь. Как я уже думал – и упоминал – раньше, я считаю, что моя квартира вполне подходит. В ней две спальни. Когда я заговорил об этом в прошлый раз, Пенни быстро отмела эту идею. Но… – Здесь тесно, и я уверен, тебе не помешала бы вторая спальня, – как в моей квартире.
– Да. Ребенку нужна своя спальня. Я не изучала этот вопрос в подробностях, но я точно знаю: к младенцам прилагается целая куча вещей. Всякие приспособления. Некоторые очень большие. Тут уютно, но все детские вещи сюда не влезут.
– Насколько большая куча?
– Огромная.
– Но ведь дети такие крохотные.
– Да. Странно, правда? – она хихикает.
– Не знаю, думала ли ты уже об этом – скажи мне заткнуться, если вопрос преждевременный, – но ты собираешься нанять няню или хочешь оставить ребенка в детском саду? Если ты, конечно, собираешься продолжить работать.
– Я должна работать, Илай. Мне нужны деньги, чтобы платить по счетам.
– Технически… – Я глажу мягкую ткань пледа. – Ты можешь просто подать заявление на алименты, и, учитывая мою зарплату, работать тебе не придется.