– А еще шлет тебе цветы, каждый вечер звонит и просит нас с Винни зайти к тебе.
– Потому что он беспокоится о ребенке.
– Он беспокоится о тебе. Как ты этого не видишь?
– Потому что у нас все не так. С самого начала мы договорились, что все будет только по-дружески. Конечно, между нами есть некоторое притяжение, и конечно, я не могу перестать о нем думать – спасибо, гормоны, – но это только мои проблемы.
Потому что я его больше не привлекаю.
Блейкли просто пожимает плечами и принимается за салат.
– Что? – спрашиваю я. – Чего ты плечами жмешь?
– Я думаю, ты ошибаешься.
– Я не…
Меня прерывает стук в дверь.
– Войдите, – говорю я. Дверь приоткрывается, и я вижу прекрасное лицо Илая. Он только что из душа, волосы у него все еще влажные, и на нем черная футболка с длинными рукавами и спортивные бриджи. Как и всегда, выглядит он до безумия привлекательно.
– Привет, я не помешал?
– Нет, – весело отвечает Блейкли. – Мы просто обсуждали ваши увлекательные утренние приключения.
Боже ты мой!
Взгляд Илая встречается с моим. Я замираю, как олень в свете фар, и медленно смотрю на Блейкли.
– Слышала, ты неплохо со всем ознакомился.
– Блейкли, – шиплю я. – Заткнись, черт возьми.
Она только смеется. Илай стремительно краснеет.
Не помню, чтобы я когда-либо видела, как он краснеет. Не знала, что он вообще умеет это делать. Но вот он стоит в дверях моего кабинета, щеки у него красные и все такое. Уникальное зрелище.
Он откашливается.
– Да, я немного перепутал сон с реальностью.
– Нашел то, что искал под рубашкой Пенни?
– Я тебя убью, – шепчу я, прежде чем поднять взгляд на Илая. – Не обращай внимания. Она забыла, как вести себя в приличном обществе.
– Скорее всего, ребята отреагировали бы так же. – Он почесывает щеку. – И да, кое-что под рубашкой Пенни я нашел. Твердый сосок.
Вот это уже тот Илай, которого я знаю. Парень, способный обратить неловкую ситуацию в шутку.
– О-о, твердый сосок. – Блейкли оттягивает воротник собственной рубашки и заглядывает внутрь. – Давненько я таких не видела. Молодец, что нашел.
– Спасибо, – Илай усмехается и поворачивается ко мне. – Гм, ужин с твоими родителями сегодня вечером, верно?
– Только если ты не против. Правда, ты не обязан…
– Я хочу с ними поужинать, – улыбается он. – Зашел только узнать, нет ли у них на что-нибудь аллергии. Я думал приготовить лазанью. По правде говоря, ничего другого я не умею.
– Ой, тебе не обязательно готовить. Я не хочу тебя напрягать.
– Можно, я все-таки что-нибудь приготовлю? – в его голосе звучит такая уязвимость, что мне становится стыдно. – Мне нравятся твои родители. Я хотел бы показать им, что умею не только в хоккей играть.
Так, ладно… Не уверена, что мое сердце может стойко перенести подобное заявление. Я гулко сглатываю.
– Конечно, ты можешь приготовить ужин, если правда этого хочешь. У моих родителей нет ни на что аллергии. Ну, разве что папа не может есть кешью, но вряд ли ты будешь класть кешью в лазанью.
– Скорее всего, нет. – Он засовывает руки в карманы спортивных штанов. – Хорошо, тогда я загляну в продуктовый. Тебе что-нибудь взять?
– Нет, спасибо. Может, куплю десерт по дороге домой, когда закончу с работой.
– Не беспокойся об этом. Я обо всем позабочусь, – он ухмыляется. – Куплю мороженое.
Потом он подмигивает, и, клянусь богом, я чувствую, как у меня пульсирует внизу живота.
– Звони, если что-нибудь понадобится.
– Ладно. Спасибо.
– Увидимся позже, Пенни.
И затем он выходит и закрывает за собой дверь.
Блейкли поворачивается ко мне, приоткрыв в изумлении рот. В глазах у нее пляшут смешинки.
– Он тебя точно хочет.
– Боже ты мой, хватит уже. Ничего он не хочет.
– Очень даже хочет. Так что дерзай.
– Ты совсем сбрендила. Не выдумывай. Он просто старается быть милым, и все.
– Ладно. Думай что хочешь. – Она набивает рот салатом и откидывается на спинку стула. – Готова поспорить: и года не пройдет, как вы поженитесь.
– Ха, – я начинаю хохотать. – Ого. Ну конечно, Блейкли.
Илай Хорнсби ясно и недвусмысленно сказал: брак – это не по его части. Это пари Блейкли не выиграть.
Я уже рассказывала, как сильно я ненавижу Блейкли?
Потому что я ее ненавижу.
Всей душой.
Все, о чем я могу думать после ланча – это о том, существует ли хоть крошечный шанс, что я правда нравлюсь Илаю. Я знаю, что нет тут никаких шансов, но Блейкли запудрила мне мозги, и теперь я никак не могу выбросить это из головы. Он прислал мне несколько сообщений – просто так, поболтать, ничего серьезного, – и я все думала: он пишет мне, потому что мы друзья, или тут есть что-то большее?
Логичный ответ: потому что мы друзья.
Ответ, порожденный моими гормонами: потому что он меня хочет.
Он так сильно меня хочет, что мечтает вдохнуть мой запах через телефон. Вот почему он так часто пишет мне сообщения.
Да, я выдумала запах, неведомым образом перемещающийся с помощью телефонной связи.
Дальше только хуже.
Путешествующие сквозь эфир запахи – это было только начало.
Я зашла так далеко, что начала фантазировать, как я захожу в квартиру, вдыхая терпкий томатный аромат свежей лазаньи, а Илай ждет меня на столе, совершенно голый. И на причиндалах у него прихватка. Он ждет, пока я отброшу ее в сторону и начну сосать.
Ага. Вы все правильно поняли.
Вот до чего мы дошли. До минета на кухонном столе.
Ужаснее всего, что, когда я действительно захожу в квартиру и кидаю взгляд в сторону кухни, я с разочарованием понимаю, что кухонный стол абсолютно пуст. Никакие голые мужчины с эрекцией меня не ждут.
Вместо этого Илай стоит, облокотившись на столешницу, и смотрит в телефон… полностью одетый.
Конечно, он отлично выглядит в светло-голубом свитере и темных джинсах. Волосы у него зачесаны набок, и весь вид прямо-таки кричит: «Сегодня я ужинаю с чужими родителями».
Ничего в нем не говорит: «Соси, сучка», – и это невероятно разочаровывает.
Он поднимает взгляд от телефона и, увидев меня, улыбается.
– Привет. Как работа?
Он откладывает телефон в сторону и выпрямляется, но чертов свитер скрывает все самое интересное. Не видно ни кубиков пресса, ни движения могучих грудных мышц.
– Все нормально, – говорю я, вешая сумочку на крючок в прихожей. – Ничего особенного.
Илай хмурится, оглядывая меня.
– Ты в порядке? Кажется, у тебя плохое настроение.
Да, потому что ты не попросил меня раздеться в ту же секунду, как я пришла домой.
– Просто устала, – говорю я, одаривая его самой теплой улыбкой, на которую только способна.
Не то чтобы я устала.
Скорее, сексуально заряжена… Процентов эдак на тысячу.
Со мной что-то происходит. Конечно, в последнее время я жажду близости, это не новость.
Но с сегодняшнего утра, с тех самых пор, как Илай ущипнул меня за сосок, меня не покидает чувство, как будто он словно щелкнул каким-то тумблером в моем теле, а я теперь не знаю, как это выключить.
А моя лучшая подруга, которая должна была мне помочь, только подлила масла в огонь. Заронила в мою голову нереалистичные мысли, а затем принялась слать статьи о том, как резко возросла моя «чувствительность гениталий» и как мне обязательно нужно этим воспользоваться.
Ей не обязательно мне об этом рассказывать. Я уже сама заметила, большое спасибо.
– Может, перенесем на другой вечер? – спрашивает Илай, подходя ко мне.
– Нет, все нормально. Я просто быстренько приму ванну, а потом оденусь. У меня плечи напряжены.
– Хорошо. Если захочешь, чтобы я размял тебе плечи, зови.
Последнее, что мне нужно – это чтобы он трогал меня своими прекрасными руками. Могу только представить, как я на это отреагирую.
Начну задыхаться.
Потеть.
Стонать.
Нет уж, спасибо.
Как-нибудь обойдусь.
– Все в порядке, – говорю я, проскальзывая мимо. – Кстати, вкусно пахнет. Просто волшебно.
Он морщит лоб.
– С тобой точно все в порядке?
– Все нормально, – говорю я с отчетливым британским акцентом. Илай поднимает брови еще выше.
Не могу его винить.
Я тоже в полнейшем замешательстве.
И бессмысленно даже пытаться что-то ему объяснить, потому что я даже не знаю с чего начать. Так что я просто прохожу мимо и иду в коридор.
Просто иди уже прими ванну, Пенни. Тебе нужно взять себя в руки.
Глава 22
– Ух ты… Вот это платье, – охает Илай, прикрыв рот рукой и внимательно меня рассматривая.
– Если я чему-то и научилась у Рэйчел Грин, так это тому, что некоторые вещи нужно успеть надеть, пока они еще налезают на беременный живот. – Я разглаживаю руками облегающее черное платье. Может быть, это чересчур для ужина с родителями, но когда я вышла из ванной, то чувствовала себя по-настоящему сексуальной и хотела сохранить это чувство как можно дольше. Так что я не удержалась и выбрала именно этот наряд.
– Ну, выглядишь ты… очень хорошо. – Его голос срывается.
Я улыбаюсь и сжимаю его руку.
– Спасибо.
В ванной я расслабилась, занялась делами… если вы понимаете, о чем я – при участии насадки для душа, – а затем очень долго натирала тело лосьоном, чтобы от меня исходил божественный аромат.
Илай все еще изучает меня взглядом, когда спрашивает:
– Мне нужно что-нибудь знать о твоих родителях?
– Ты их уже видел. Не переживай.
– Да, но мы встречались при других обстоятельствах.
Я поправляю бретельки платья и ворчу себе под нос:
– С этими сиськами все неудобнее и неудобнее. По-моему, они с каждой минутой становятся больше.
Илай откашливается. Раздается стук в входную дверь.
– Мне открыть?
– Нет, я сама, – говорю я, в последний раз поправляя грудь. Я быстро улыбаюсь Илаю, а затем открываю родителям дверь. Мама выбрала одно из своих многочисленных сочетаний жилетки в цветочек и водолазки под горло, а папа надел рубашку-поло с логотипом «Агитаторов», которую Пэйси подарил ему на прошлое Рождество. Их у него уже ч