Я молча стою, пребывая в полнейшем замешательстве.
И все еще слегка паникую.
Со мной что-нибудь случится, если я сяду рядом? Она что, не только за водой на кухню пошла? Может, она сунула нож под футболку, а я и не заметил? А что случится, если я не сяду? Она на меня набросится? Начнет плакать? Просто будет вести себя как обычно?
Мне очень хотелось бы, чтобы в мире существовало хоть какое-то руководство о том, как справиться с этой ситуацией.
С ситуацией, когда сестра моего лучшего друга от меня забеременела, я стал исключительно платонически с ней жить, затем мы поцеловались, хотя не должны были, а потом я отстранился и довел ее этим до слез.
Где, черт возьми, руководство на этот счет?
– Почему ты так странно себя ведешь? Садись. – Пенни похлопывает рядом с собой по дивану.
Это я себя странно веду? Я?
Насколько я помню, это она плакала и была расстроена, а сейчас ведет себя так, словно ничего не случилось. Где она вообще была? Может, ей стерли память?
Может, люди в черном существуют на самом деле?
Я осторожно сажусь на диван, на всякий случай стараясь держаться на приличном расстоянии. Пенни немедленно включает сериал и полностью погружается в перипетии сюжета. Я одним глазом смотрю на телевизор, другим – слежу за ней. Может быть, это все из-за беременности. Что-то типа гормональной перестройки. Но она кажется такой хладнокровной и спокойной, и это… ужасно настораживает.
Мне хочется написать Поузи и попросить у него совета, но раньше я никогда не отвлекался на телефон, пока мы смотрели «Озарк», и я не хочу, чтобы Пенни поняла, что я обсуждаю ее. Так что я просто сижу и смотрю в экран, надеясь, что она права, что все будет в порядке… Но краем глаза я все-таки за ней приглядываю. На всякий случай.
Она все еще может прятать под футболкой нож.
– Ты мой лосьон не видел? – спрашивает Пенни, выходя из ванной.
Мне всерьез кажется, что бог меня ненавидит. Я совершил что-то ужасное, и теперь он меня наказывает. Потому что прямо передо мной в облегающей белой майке – без лифчика! – стоит Пенни, и я, черт возьми, могу видеть все.
Все!
Изгибы ее груди.
Ареолы ее сосков.
Собственно, сами соски.
Не говоря уже о том, что вместо обычных шорт она надела трусики, полностью открывающие бедра. Не знаю, куда она дела свою пижаму, но это… В общем, совсем не то, к чему я привык. И при любых других обстоятельствах я бы только обрадовался этому наряду, усадил бы ее к себе на колени и принялся покусывать ее маленькие упругие соски сквозь тонкую ткань.
Но сейчас я в самом настоящем чистилище, где мне не позволено делать ничего подобного. Обо всех моих желаниях можно смело забыть.
– А, вот же он, на тумбочке, – Пенни хихикает. – На днях нашла его в холодильнике. Беременность делает с мозгом странные штуки.
Кроме того, я все еще напуган ее беззаботностью. Конечно, ножа под футболкой у нее не оказалось, но это не значит, что она не планирует нападение.
Она открывает крышку и выдавливает на руки немного лосьона. Я чувствую восхитительный цветочный аромат. Обычно Пенни наносит его на руки, прежде чем мы идем спать, но сегодня она растирает им плечи.
Интересно, она в курсе, что я без ума от этого запаха? Я с таким нетерпением жду момента, когда смогу его вдохнуть, что даже купил себе точно такой же флакончик и спрятал его в дорожный чемодан. Я настолько жалок, что пока я в отъезде, каждый вечер натираю им руки перед сном.
Надеюсь, что Пенни об этом не догадывается.
– По-моему, мне стоит купить новые лифчики.
Я сглатываю.
Она задирает майку, обнажив живот, и принимается втирать в него лосьон.
– Мне кажется, грудь стала больше. А ты как думаешь? – Она тянет ворот вниз, почти полностью обнажая грудь – теперь соски прикрывают только лямки майки.
Вот черт.
Мой член стремительно твердеет. Еще бы – она стоит передо мной чуть ли не голая и просит посмотреть на ее сиськи.
И я смотрю.
Скорее, даже пялюсь.
И молюсь, чтобы лямки ее майки вдруг стали уже, или соскользнули, или еще что – чтобы я увидел ее соски воочию.
Но затем она отпускает ворот, снова прикрыв грудь, и забирается на кровать. Там она встает на колени. Ее наряд, ее прическа, эта чертова поза – она похожа на сексуальную модель с обложки.
– Подойди сюда. – Двигаясь, словно в трансе, я подхожу поближе. – Потрогай. По-моему, грудь правда стала больше.
Прежде чем я успеваю ответить, Пенни хватает мою руку и кладет себе на грудь.
Господи боже.
Мой большой палец медленно обхватывает ее округлую упругую грудь, нежно сжимая ее – чисто по привычке. Да, черт возьми, ее сиськи стали больше.
– Правда же?
Они чертовски мягкие. Круглые. Прямо как в прошлый раз, но немного потяжелее.
Я откашливаюсь.
– Э-э, вроде как да. Больше.
Я собираюсь убрать руку, но она останавливает меня, накрывая мою ладонь своей.
– Сожми их. Большие, да?
Клянусь, я не смог бы остановиться, даже если бы напротив стоял Пэйси и сверлил меня взглядом. Это чистый инстинкт. Мое тело было создано для того, чтобы реагировать на эту женщину. Делать то, что она мне велит, трогать ее, когда предоставляется возможность.
Вместе мы сжимаем ее грудь. Пенни слегка приподнимает подбородок, отчего грудь ложится в мою ладонь еще удобнее. Я начинаю терять самообладание. Сжимаю ее еще раз, затем еще… провожу рукой по соску.
Черт, я бы сейчас все отдал, только бы сорвать с нее эту майку.
Или стянуть майку вниз и припасть к ее восхитительной груди губами.
Повалить ее обратно на кровать и заниматься любовью, пока она не взмолится о пощаде.
– Да, большие, – подтверждаю я и еле удерживаюсь от того, чтобы спросить: может, она хочет, чтобы я попробовал их на вкус?
– Я так и думала.
Пенни отстраняется, и с моих губ срывается тихий протестующий стон. Она удивленно на меня смотрит.
– Ты в порядке?
– Ага, – выдыхаю я и быстро ныряю под одеяло, чтобы прикрыть свой пах.
– Большая грудь и повышенное либидо – как и писали в книгах. Я недавно как раз жаловалась Блейкли, что мой вибратор скоро сотрется – так часто я им пользуюсь.
Э-э… Что?
Я ошеломленно моргаю.
Она… Кхм-кхм, у нее вибратор скоро сотрется?
– И знаешь, что самое странное? У меня ведь из-за беременности кровь к гениталиям приливает, так что оргазм у меня наступает очень быстро. Логично ведь предположить, что вибратором придется меньше пользоваться, да? Но мне ужасно хочется купить новый. Со стимулятором клитора. Ты такие видел? – Она запрыгивает в постель и закручивает волосы в пучок на макушке, обнажая женственный изгиб шеи.
– Видел, – выдыхаю я.
Ее глаза загораются.
– А ты когда-нибудь использовал его в сексе с женщиной? – Она наклоняется вперед, и я четко вижу ложбинку между ее грудями.
Я не могу оторвать от этого зрелища взгляд. Вырез майки опускается опасно низко. Мне стоит только протянуть руку, самую малость сдвинуть майку вниз, и я нащупаю соски.
– Так что? – спрашивает она, и я медленно поднимаю взгляд.
– А?
Она улыбается.
– Ты когда-нибудь раньше использовал стимулятор клитора в сексе?
– Н-нет, – отвечаю я. Но был бы рад попробовать с тобой.
– Вот черт. Я надеялась, ты мне что-нибудь посоветуешь.
Пенни тянется к прикроватной тумбочке, выключает свет, погружая комнату в темноту, а затем кладет голову на подушку, повернувшись ко мне лицом.
Кажется, пора ложиться спать. Главное – не обращать внимания на вставший член.
Я тоже ложусь и поворачиваюсь к ней лицом, но держусь на расстоянии – по более чем очевидной причине.
– Эй, Пенни?
– Хм? – спрашивает она, дотрагиваясь ступней до моей голени.
Я сглатываю.
– Ты, э-э, ты уверена, что у нас все хорошо?
Она открывает глаза и улыбается мне, затем касается ладонью моей щеки. Оглаживает ее большим пальцем, потом медленно ведет руку вниз, по шее, опускаясь на грудь.
В данной ситуации это совсем не помогает.
– Все отлично. Честно. Зря я вообще все это затеяла. Я уважаю твой выбор сохранить наши отношения платоническими. Спасибо тебе за это.
– Правда? – спрашиваю я в замешательстве. Поменяйся мы ролями, я бы вряд ли смог проявить такое же понимание.
– Да. – Ее ладонь скользит вниз по моему прессу, затем она убирает руку, но я все еще чувствую прикосновение ее пальцев. – Очень ценю. Вот только… Можно тебя еще кое о чем попросить?
– Проси что угодно, – говорю я, пытаясь принять удобное положение.
– Можно ты будешь обнимать меня по ночам? Я знаю, я говорила, что это будет всего один раз, и я понимаю, что между нами чисто платонические отношения, но мне очень понравилось, когда ты меня обнимал. Это единственное, чего мне не хватает во время беременности. Человеческих прикосновений.
Господи.
Потребуется нечеловеческая сила воли, чтобы я мог провести ночь, обнимая Пенни, но не позволяя себе распускать руки. Но я прекрасно знаю, что это такое – желать, чтобы к тебе прикоснулись. Когда я жил в сарае, то каждый вечер мечтал, чтобы меня обняли – чего, конечно, ни разу не случилось. Я могу понять эту потребность.
– Конечно, только…
Прежде чем я успеваю закончить фразу, она поворачивается ко мне спиной и упирается в меня задницей. Наткнувшись на мой вставший член, Пенни удивленно восклицает.
– Только дай мне секунду, – говорю я, прерывисто дыша.
– Ой… Привет, Илай.
Черт, как неловко.
– Э-э, извини, я просто… Ну, знаешь. Успокаиваюсь после изучения твоей груди.
Она хихикает, но вместо того чтобы отодвинуться, просто прижимается задницей к моим коленям, а затем берет мою руку и кладет ее себе на живот.
И несмотря на сложившуюся ситуацию, это объятие мне очень нравится. Как будто у нас есть какая-то связь, и это чувство пронизывает меня насквозь, вызывает во мне какой-то собственнический инстинкт.
Эта женщина и этот ребенок – я не просто с ними живу, чтобы помочь пережить беременность. Я чувствую, что они мои. Что они принадлежат мне, что они прочно вошли в мою жизнь.