– Пэйси тут ни при чем. То, что происходит между нами, касается только нас. – А затем она подходит к шкафу, и я слышу, как она перебирает вещи. Раздается жужжание молнии, и все во мне замирает.
Она что, уходит?
Я вскакиваю с кровати, снимаю трусы и натягиваю шорты. Когда я подхожу к шкафу, она уже одета в спортивные штаны и футболку и тащит за собой сумку.
– Куда ты собралась?
– Тебя это не касается.
– Черта с два. – Я встаю перед ней, загораживая дорогу. – Ты не можешь просто взять и уйти.
– Вообще-то, я взрослая женщина, Илай, а это значит, что я могу делать все, что захочу. В отличие от тебя, у меня есть собственное мнение.
Ну, это я заслужил.
Я провожу рукой по волосам.
– Все не так просто, Пенни.
– Да почему?! – орет она. – Что в этом сложного?
– Потому что…
– Почему?!
– Да потому что я не хочу остаться один! – кричу я. – Потому что Пэйси всегда будет твоей семьей, несмотря ни на что, а у меня нет никакой гребаной семьи. У меня есть только мои друзья, и я не собираюсь снова все испортить, – я замолкаю: откровенность дается мне нелегко. – Один раз я уже его чуть не потерял. Я не могу допустить этого снова.
Пенни делает шаг назад, и я вижу в ее глазах понимание.
Напряженные плечи расслабляются, и выражение ее лица сразу становится мягче. Больше всего на свете мне сейчас хочется ее обнять – и именно это я и делаю.
– Прости, Илай. Пожалуйста, прости.
Я глажу ее по спине, прижимая к себе.
– Ничего. Не извиняйся.
Она отстраняется – как по мне, слишком уж быстро, – берет меня за руку и сжимает.
– Правда, прости. Все такое странное. Гормоны у меня просто зашкаливают. Я позволила им взять верх над разумом. – Ее щеки розовеют. – Я пыталась привлечь твое внимание, пыталась свести тебя с ума. Мне не стоило этого делать. Я должна была с уважением отнестись к обещанию, которое ты дал Пэйси. Мне очень жаль.
– Чтоб ты знала: ты меня и до этого с ума сводила. – Я кладу ладонь ей на щеку. Вся проблема в том, что я неудачник. Я недостаточно для нее хорош. Ее собственный брат считает, что мне рядом с ней не место. И если бы не это, я никогда бы ее не отпустил. Потому что она просто идеальна. А я… совсем нет. – Если бы все было по-другому, я бы не пытался так долго удерживать себя в руках. Я бы добился тебя в первую же ночь, как здесь оказался. Но все не так просто, и мне нужно это уважать.
– Я понимаю, – грустно говорит она. – Правда.
Она отворачивается, но я успеваю заметить слезы в ее глазах. Черт. Я снова ее ранил.
– Пенни…
– Что ж, я собираюсь принять душ и лечь спать. – Она шмыгает носом, и я чувствую, что разбил ей сердце. Она заслуживает гораздо большего, чем я способен ей дать, и за это я себя ненавижу. – Хочешь первым пойти в ванную?
– Нет, иди.
Она еще раз сжимает мою ладонь и уходит, а я сажусь на край кровати и раздраженно тяну себя за волосы.
Мне кажется, никто никогда не нравился мне так сильно, как Пенни. И дело не только во влечении, все гораздо сложнее. Она теплая, веселая, щедрая… Всегда так ко всем добра. Как-то ей удалось проникнуть в мое сердце и очаровать меня. Я могу думать только о ней. Она дополняет меня, скрепляет вместе разбитые и треснувшие части моей души.
В других обстоятельствах она бы стала моей.
Но жизнь такая, какая есть. И я не имею права об этом думать, потому что даже если бы она стала моей, уверен, я каким-нибудь образом все испоганил бы.
Наконец, мы приводим себя в порядок и снова забираемся под одеяло. На Пенни снова надеты шорты и обычная футболка. Я ложусь поближе к середине кровати, но Пенни остается на своей половине. Она не позволит мне ее обнять, да? А я, кажется, больше не смогу заснуть один. Я и здесь облажался?
– Эй, – говорю я, тронув ее за бедро. – Ты чего?
– Илай, я не собираюсь снова заставлять тебя меня обнимать, – из ее голоса ушла всякая дерзость, и теперь Пенни звучит тихо и подавленно. Голос у нее дрожит. У меня сердце разрывается.
– Во-первых, ничего ты меня не заставляла. Во-вторых, мне нравится обнимать тебя по ночам. Мне нравится прикасаться к людям. Так что, пожалуйста, иди сюда.
Она тут же прижимается ко мне, и я обнимаю ее как можно крепче.
– Спасибо, – шепчу я.
Она ничего не отвечает, но ее ладонь ложится поверх моей, и мы вместе погружаемся в сон.
Глава 26
– План отменяется, – говорю я, садясь напротив Блейкли в ее кабинете.
Она снимает очки для компьютера и складывает руки на столе.
– Какой план?
– План союза закадычных подруг. Тот, что разрабатывался, чтобы сломать Илая.
Она морщит лоб.
– Почему? План-то хороший был.
– Был. А потом я заставила Илая заняться со мной петтингом.
Блейкли расплывается в улыбке.
– О-о, старый добрый петтинг. Боже, мне бы сейчас такое тоже не помешало. Он такой грубый, такой грязный, но в то же время такой невинный. Пожалуй, нужно будет уговорить Перри заняться петтингом. Ну или просто сразу перейти к делу. Как до этого дошло? Давай детали.
– Ты меня вообще слушаешь?
– Ну да. Ты сказала «петтинг», так уж извини, что мне стали интересны подробности. Так что случилось?
– Я уже даже не знаю. Было много прикосновений, много нереализованного возбуждения, а потом – бац! – он прижал меня к кровати и стал тереться пенисом о мои, – я показываю на свою нижнюю часть тела, – э-э, области.
– И как оно было?
Я тяжело вздыхаю. Одно воспоминание о лежащем на мне Илае заставляет меня обмякнуть.
– Просто потрясающе. Я за считаные секунды кончила. Но мы ни на секунду не переставали спорить, пытаясь добиться друг от друга правды. Он хотел, чтобы я признала, что специально его провоцирую, а я хотела, чтобы он признал, что сам поставил между нами стену.
– Так это из-за Пэйси?
– Да, но все не так, как мы думали. – Я выпрямляюсь и наклоняюсь поближе. – Все потому, что у него нет семьи. Он потерял маму, когда ему было двенадцать, а отца у него вообще никогда не было. Он рос в сарае практически в полном одиночестве, и теперь он относится к команде как к своей семье. Он просто боится все испортить.
Блейкли становится серьезной.
– Черт, никогда бы не подумала об этом с такой точки зрения. Я думала, он просто заботился о нежных чувствах Пэйси.
– Я тоже, – говорю я. – Но сейчас… В общем, как я и сказала, план отменяется.
– М-да. Плохие новости для твоей вагины.
– И не говори. Она все еще рыдает.
– По крайней мере, он был с тобой честен.
– К счастью, да. Потому что он начинал серьезно действовать мне на нервы. И теперь, когда мы со всем разобрались, мы можем сосредоточиться на том, что действительно важно. На ребенке.
– А что насчет мамочки? У тебя тоже есть потребности.
– С этим мне поможет мой верный друг вибратор. И, кстати, я заказала еще одну штучку…
– Стимулятор клитора?
– Да. Думаю, этого будет достаточно.
Я встаю со стула и одергиваю свои черные брюки с высокой талией.
Блейкли усмехается.
– Что?
– Просто вспоминаю, что на тебе было надето вчера. Серьезно, штаны и водолазка? Ты превратилась из сексуальной кошечки в скромную бухгалтершу.
– Вообще-то, это водолазка без рукавов. У меня плечи видны.
– Пенни, я люблю тебя, но все равно должна об этом сказать. Никому не интересны твои плечи, когда у тебя такие буфера, – она указывает ручкой на мою грудь, и я против воли смеюсь.
Конечно, я не должна прятать свои формы только из-за Илая. Я могу носить вещи, в которых чувствую себя сексуальной, просто потому что мне это нравится. Но если то, что он сказал, было правдой, то я сделаю его жизнь проще, если буду одеваться в более закрытую одежду. Он хороший человек, правда, даже лучше, чем я думала вначале. Я не хочу ставить его в ситуацию, когда ему приходится бороться со своим влечением ко мне. Потому я и надела водолазку.
– Ну, сейчас эти сиськи сняты с продажи, так что никто не должен их видеть.
– Какая жалость. Мне нравилось любоваться твоей ложбинкой между грудей.
– С тобой что-то очень сильно не так, – говорю я, прежде чем повернуться и выйти в коридор.
Илай: Я собираюсь приготовить на ужин тортеллини. Ты вернешься к ужину?
Пенни: Да, но обо мне можешь не беспокоиться.
Илай: Раз я все равно делаю ужин, ты можешь присоединиться.
Пенни: Хорошо, конечно. Спасибо.
Илай: Мы что, снова вернулись к стадии неловкости?
Пенни: Как бы мне ни хотелось обратного, боюсь, что да.
Илай: Как мы можем все исправить?
Пенни: Ну… Я съела яблоко?
Илай: ЛОЛ, отличное начало.
Пенни: К сожалению, я думаю, что тут уже ничего не исправишь, Илай: Нам просто нужно это принять.
Илай: Мы можем быть друзьями.
Пенни: Не думаю, что мы можем быть друзьями. По крайней мере, не в том смысле, в каком тебе хотелось бы. Но это ничего. Мы хорошо друг к другу относимся, и это главное. А тебе нужно перестать зацикливаться на мне и сконцентрироваться на завтрашней игре. Вы обязаны победить.
Илай: Но это все как-то неправильно.
Пенни: Да. Ничего не поделаешь.
– Можно задать тебе вопрос? – спрашивает Илай. Мы лежим в постели, и он конечно же крепко меня обнимает, словно от чего-то защищая.
– Разумеется, – говорю я, вцепляясь в подушку.
Ужин был полнейшей катастрофой. Мы не знали, что друг другу сказать, поэтому просто сидели и молча ели. После этого я попыталась помыть посуду, но Илай мне не позволил. В итоге я просто листала ТикТок и отвечала на шутливые комментарии фанатов – достаточно дерзко, чтобы всех рассмешить, но не перегибая палку, чтобы меня не уволили.
– Ты когда-нибудь думала о том, что станешь мамой? Пока все это не случилось, ты планировала, что однажды заведешь ребенка?