В дверь звонят. Он вовремя!
– Секундочку! – Вешаю полотенце на место и спешу открыть дверь, улыбаясь своему новому напарнику-детективу. – Привет, Бентон! Заходи!
На подъездной аллее стоит его огромная машина: «БМВ» матово-черного цвета. Этому автомобилю рядом с моей допотопной «Тойотой» совершенно не место. Мне вдруг становится неловко принимать парня у себя дома.
Бентон поправляет темные вьющиеся волосы и висящую на плече борсетку.
– У вас очень мило, – говорит он, но чисто из любезности. Наш дом – сущий сарай по сравнению с особняком его родителей. Солнечные очки парень поднимает на макушку. – Где будем работать?
– Можно у меня в комнате на втором этаже. – Я поднимаюсь по лестнице первой, Бентон – следом, не отставая ни на шаг.
Он обходит комнату и останавливается у автопортрета, на котором, по словам Вероники, я кажусь сломленной.
– Помню, как ты начинала его на ИЗО. Получилось очень здорово.
– Спасибо! – Я тереблю подол рубашки. Вряд ли когда-нибудь привыкну к тому, что люди внимательно разглядывают мои картины, особенно те, которые пишу главным образом для себя. – Давай приступим. Можешь сесть за стол.
– Да, конечно. – Бентон откашливается и снимает борсетку. Выложив на стол блокнот и ручку, он опять лезет в сумку и достает упаковку печенья «Фин Минтс»[11]. – Вот, поможет нам сосредоточиться.
Устроившись на кровати, я беру сразу три печенья и улыбаюсь.
– Значит, ты уже втираешься ко мне в доверие! Кстати, у меня припасены брауни. Они на кухне остывают.
– Разве мне нужно втираться к тебе в доверие? – Бентон изображает вонзенный в сердце кинжал. – Ханна, ты меня убиваешь!
– Ладно, смейся! – Откусываю печенье и восторженно постанываю. Лучше шоколада с арахисовым маслом может быть только шоколад с мятой, особенно летом. – Ну… с чего начнем? – интересуюсь я, снова кусая «Фин Минтс».
– Я прогуглил советы по ведению расследования: все говорят, что крайне важно аккуратно вести записи. – Бентон открывает блокнот. Первая страница девственно чиста. – Давай начнем с того, что нам уже известно.
– Ты купил для расследования новый блокнот? – Я засовываю в рот третье печенье и тянусь за добавкой. – А я-то думала, что Джемма больше всех в Салеме сдвинута на учебных принадлежностях.
У Бентона краснеет шея, потом щеки.
– Что я могу сказать? Мне нравится начинать с чистого листа. Итак… расследование пожара, – бормочет Бентон, записывая фразу крупными печатными буквами, и переворачивает страницу. – Мы считаем, что один и тот же человек устроил пожар у Нолана и убил енота в лесу?
– Вряд ли. – Я качаю головой. – Эван находился на улице, когда начался пожар, поэтому устроить поджог он не мог.
Бентон отрывает взгляд от страницы.
– Подожди! Эван убил енота? Зачем? Как ты это выяснила?
Ответ застревает в горле. Я не могу рассказать Бентону, что выкачивала информацию из Эвана с помощью заговоренных камней, поэтому последний вопрос игнорирую.
– У парня неприятности в семье. Думаю, он надеялся справиться с ними с помощью ритуала. – При мысли об отце Эвана и об аварии по коже бегут мурашки. Я гадаю, как дела у Эвана, не страдает и не мучается ли он из-за своих неправильных наговоров. – Но, как я и упоминала, в момент начала пожара он был на улице. Эван не наш злодей.
– Ясно. Как же нам вычислить подозреваемого? На вечеринке тусовалась куча народу. – Бентон крутит ручку, наморщив лоб от напряжения. – Каждого из присутствующих вспомнить невозможно.
– Давай вернемся назад. У тебя ведь фактически есть свидетель. Расскажи подробно, что случилось сразу после того, как ты пошел за Ноланом. – В памяти воскресают мерзкие комментарии Нолана, увидевшего, как мы с Морган целуемся. Глубоко внутри кипит ярость. Нолан – вонючий гаденыш. – Ты заставил его стереть то видео?
Бентон кивает, и я успокаиваюсь. Слегка.
– Я догнал парня в гостиной. Нолан орал на десятиклассников, разбивших антикварную вазу его матери. Убеждать пришлось, но в итоге он стер видео.
– Он разозлился? Настолько, чтобы донимать тебя?
– По-твоему, это Нолан? – Бентон стучит ручкой по блокноту. – Даже не знаю… Насколько сильно надо разозлиться, чтобы устроить пожар в собственном доме?
– Наверное, сильнее, чем Нолан, – уступаю я, потому что, кроме отвращения, предъявить придурку мне нечего. Улик против него нет, и раз он поднял жуткий хайп из-за разбитой вазы, то поджигать свой дом, конечно, не стал бы. – Что случилось после того, как ты разобрался с Ноланом?
Бентон пишет на самом верху листа: «Подозреваемые». Начинается список именем Нолана, возле которого парень ставит вопросительные знаки.
– Я пошел искать туалет. Но в туалете на первом этаже кого-то рвало, поэтому я поднялся на второй.
– Ты кого-нибудь видел?
– Вообще-то, да. – Бентон смотрит на меня. – Веронику. Она ругалась с Саванной. О чем они спорили, я не слышал, но когда открыл дверь, у них было жарко.
– Они вместе в ванной прятались?
– Нет, в спальне. Ванная оказалась в самом конце коридора. – Бентон вносит оба имени в список подозреваемых. – У них явно произошло что-то некрасивое.
– Вероника пожар не устаивала. Моя бывшая отнюдь не ангел, но и не поджигательница. – Вряд ли мы имеем дело с настоящим пироманом, но я обещала себе подлаживаться под теории Бентона. Однако меня больше интересует, что Вероника делала, закрывшись в спальне с Саванной.
– А как насчет Саванны? – спрашивает Бентон, перечеркивая имя Вероники без дальнейших расспросов, за что я ему благодарна.
– Ее я знаю плохо. Зачем ей поджог?
Бентон берет очередное печенье и целиком отправляет себе в рот.
– А если она считает, что енота убил Нолан? Тогда получается, он виноват и она сломала запястье из-за него, – заявляет Бентон с набитым ртом и задумчиво продолжает: – Возможно, дело не во мне, а целью атаки был Нолан.
– Трудно сказать, Бентон. – Я улыбаюсь и шевелю бровями. – Вдруг между тобой и Саванной есть нечто, о чем мне пока неизвестно?
– После переезда в Салем я влюблялся лишь раз и не в Саванну. – Бентон густо краснеет, и от его слов у меня сердце обрывается.
– Бентон…
– Прости! – Он поднимает руки в знак капитуляции, весь поникает, но щеки не бледнеют. – Зря я об этом сболтнул. Я справлюсь, обещаю. Не хочу терять тебя как друга.
Я киваю, но неловкое молчание затягивается, портя нам привычное непринужденное общение.
– Давай прервемся на мое угощение! – предлагаю я, когда молчать становится невмоготу.
Бентон соглашается, тогда я веду парня вниз на кухню, и мы принимаемся за еще теплые брауни. В кармане гудит сотовый, но я не отвечаю.
– Тебе дать брауни с краю?
– Ничего подобного, Уолш! – возмущается Бентон. – Из серединки и только из серединки!
– Кощунство! – Я нарочито тяжело вздыхаю, и, не в силах сдержать улыбку, достаю ему брауни из самого центра, а затем беру себе угловое. – Чин-чин!
– Чин-чин! – эхом отзывается Бентон, и мы чокаемся брауни. – За успех нашего расследования, детектив Уолш!
Смеясь, я откусываю кусочек – шоколадное тесто тает на языке. Мы съедаем еще по брауни, обсуждая различные тактики расследования. Бентон предлагает поделить гостей и допросить однокашников как свидетелей. Я нехотя соглашаюсь, и мы возвращаемся ко мне в комнату.
Сотовый снова гудит, и я, наконец, вытаскиваю телефон из кармана.
– Погоди секунду! – прошу я, разблокируя экран.
Меня ждут три эсэмэски, две от Джеммы, но первая…
Она от Морган!
М. Х. Ты завтра занята?
По телу растекается тепло, но я не пойму: от волнения, от нервов или от чего-то другого. Чтобы не загнаться – Морган на свиданку зовет или тут чисто дружеское? – я читаю сообщения от Джеммы.
Дж. Г. Морган с ума сходит! Чего ты ждешь?
Дж. Г. Ханна, когда нравящаяся тебе девушка зовет на свидание, нужно проявить вежливость и ответить.
У меня лицо вспыхивает. Морган и впрямь звала меня на свиданку!
Х. У. Мне сказать ей «да»?
– Эй, все в порядке?
– А? – Я отрываюсь от телефона и перехватываю взгляд Бентона. – Да, в полном.
Парень доедает брауни и вытирает руки о джинсы.
– Почему у тебя такой вид? – Бентон склоняет голову набок. – Ты вроде бы… какая-то растерянная.
– Нет, ничего страшного. – Убираю волосы за ухо, старательно избегая вопросительного взгляда Бентона. Не хочется тыкать его носом, но мы ведь считаемся друзьями, да? Значит, не должны избегать правды из-за его сюрного увлечения, с которым он обещал справиться. – Морган, та девушка с вечеринки, кажется, только что позвала меня на свидание.
– Кажется?
Не успеваю я ответить, экран телефона загорается.
Дж. Г. Ну конечно! Вы будете милейшей парочкой!
Я кусаю губу и поворачиваюсь к Бентону.
– Бывает же, что не знаешь, хочет ли человек общаться с тобой по-дружески или зовет на свидание? У меня сейчас нечто подобное, вдобавок мы девушки, поэтому ситуация еще запутаннее.
– А-а-а… – Бентон приглаживает непослушные волосы. – Очень сложно…
«Ты даже не представляешь, насколько сложно». Я открываю эсэмэску Морган, и пальцы замирают над клавиатурой. Даже заверения Джеммы не вселяют в меня уверенность. Перечитываю сообщение. «Ты завтра занята?» Нет, на флирт это явно не тянет. Морган откровенничала с Джеммой… или моя подруга шипперит нас, потому что мы единственные знакомые ей девушки-квиры? Или это я шипперю нас по той же причине?
– В чем дело? – спрашивает Бентон, когда мое колебание становится до нелепого долгим. – Сомневаешься в своих чувствах?
– Я едва ее знаю, – отвечаю я, но это не совсем правда.
Мы много эсэмэсились, но я боюсь, что реального общения наши приколы не выдержат. А еще больше боюсь, что без самоцветов, которые я надевала на вечеринку, Морган мной вообще не заинтересуется.