На первых, начавших слетаться к острову птиц, мы не обратили внимания. Но когда почти над нашими головами пронеслась черная туча, а за ней вторая и третья, нам стало не по себе. Отец вроде улыбался и успокаивал меня, но мне показалось, что ему тоже страшно, просто он это скрывает. Во всяком случае, когда я предложил «сматывать удочки», он сказал, что благоразумней не привлекать к себе внимания плеском весел и не раздражать птиц. Он ведь тоже смотрел этот фильм.
Нам ничего не оставалось, как тихо сидеть и наблюдать за происходящим.
Птиц становилось все больше и больше. Они покрыли, как ковром, весь остров. Поведение их было странным. Нам все было хорошо видно с нашего наблюдательного поста, поэтому, как мне кажется, мы разглядели каждую деталь.
Большинство птиц сидели на земле и ветках деревьев. Те, что были сверху, были неподвижны, изредка только взмахивали для равновесия крыльями или переступали с ноги на ногу. Вращались только их головы, они наблюдали за происходящим внизу. Большинство из тех, что расположились на земле, вели себя так же. И только головы всех поворачивались вслед за несколькими особями, которые разгуливали среди сидящих на земле странной качающейся походкой, расставив крылья и касаясь ими тех, мимо кого проходили.
Все это происходило в абсолютной тишине и длилось довольно долго (мы не догадались засечь время). Казалось, что разгуливающие птицы по очереди обходили всех своих собратьев, устроившихся в партере. А те, кто занимал галерку, имели право только наблюдать.
Это было похоже на огромную толпу, по которой движется, раздавая благословения, священник, а вокруг кольцом дежурит милиция на случай «провокаций».
И вот один из «служителей птичьего культа» неожиданно взвился в воздух, издав пронзительный крик. Весь остров ответил ему криками. И вся эта гомонящая толпа тучей поднялась над островом. Вот тогда у меня и оборвалось сердце. Теперь я знаю, что значит выражение «сердце в пятки ушло». Я не сомневался в ту минуту, что крик «главного» был сигналом к нападению и что первыми жертвами станем мы с отцом.
Но туча разделилась на много стай, и каждая полетела в своем направлении, как будто нас и не было, хотя не увидеть нас было невозможно.
Отец не смог мне объяснить, что означает то, чему мы стали свидетелями. Учительница тоже говорила какие-то путаные слова — не захотела признаться, что не знает. А мне так хочется понять, зачем собирались птицы, как они сумели договориться о месте и времени встречи, а главное, что означает их поведение.
Записано со слов Лагуткина Б., ученика 10 класса, г. Самара
Как-то поздним вечером я возвращалась после смены домой. Между заводом и поселком лежит пустырь. Хотя на самом деле ничего страшного нет, мы обычно идем через него группой. А в этот раз так сложились обстоятельства, что мне пришлось задержаться часа на два и шла я одна.
Пройдя метров двадцать, я почувствовала, что сзади кто-то есть. Оглянулась — две собаки. Было темно, они молча и деловито шли сзади, и это было неприятно. А еще хуже стало, когда я увидела, что со всех сторон пустыря стали появляться другие собаки, медленно направляясь ко мне.
Их было очень много, я даже не пыталась их сосчитать. Безмолвно, словно привидения, они окружали меня. Я остановилась. Во-первых, сковал ужас, а во-вторых, вспомнила, что лучше не убегать и вообще не совершать никаких действий, тем более что пока они еще не проявляли агрессивности. Собаки приближались. И когда от самой ближней до меня оставалось несколько шагов, я закрыла глаза. Когда я рассказывала родным и знакомым об этой истории, я объясняла это тем, будто вспомнила, что собаки не выносят человеческий взгляд, и не хотела их злить. Но на самом деле глаза зажмурились сами — от страха.
Не помню, сколько я простояла, ничего не видя. Я чувствовала движение вокруг себя. Несколько раз в меня ткнулись мокрые носы и по коже скользнула лохматая собачья шерсть. Потом наступила тишина.
Я открыла глаза. Впереди никого не было. Я оглянулась. Собаки сидели сзади в нескольких метрах от меня. Их было очень много. Они расположились кругом, глядя друг на друга, не шевелясь и не издавая ни одного звука. Меня они как будто не замечали.
Сколько я простояла, боясь шелохнуться, не могу сказать, но никак не меньше чем полчаса. Ноги затекли, спину начало ломить. А вокруг ничего не менялось, и от этого становилось еще страшнее. Я переступила с ноги на ногу — никакой реакции, сделала маленький шаг вперед — опять ничего. Расхрабрившись, я стала помаленьку уходить. Ни одна собака даже головы не повернула. Двигаться с повернутым назад лицом, чтобы не пропустить то, что происходит сзади, очень трудно. И в какой-то момент я не выдержала. Забыв про все хитрости, спотыкаясь и захлебываясь от рыданий, понеслась к поселку…
За мной никто не побежал. Пока был виден пустырь, я различала на нем темные силуэты неподвижно сидящих собак…
Эта история не выходит у меня из головы. Она не придумана, я ничего не преувеличила — все это истинная правда.
Я не ученый-собаковед, поэтому не имею права на выводы, но уверена, что собаки собрались не случайно. Это было видно по тому, как они шли. И сидели они тоже не просто так — они совещались. Но вот о чем и как им удавалось это делать молча, не понимаю.
Из письма Щербины Т. С., г. Каменец-Подольский
Это было давно, мне было лет 12–13 (1937–1938 гг.). Я жил в это время с родителями в Армении, в городах Кировокане и Ереване. Так повелось, что пожилые люди, в основном женщины, вечерами рассказывали там детям разные истории. Эту слышал не один раз и от разных людей. Вот что я запомнил, хотя и прошло много лет.
В начале века (примерно в 1905 г.) с территории Армении в течение 5–7 дней непрерывно, сплошным потоком по улицам, садам, огородам, через реки и горы двигались в сторону Ирана колонны самых разных змей. Их было очень много, их движение практически невозможно было остановить, хотя очень многие змеи были раздавлены на дорогах и уничтожены людьми и скотом. Везде валялись их мертвые тела, но все равно движение этого потока в сторону Ирана не прекращалось ни днем ни ночью. Характерно то, что не было ни одного случая нападения на человека или животное, хотя и те и другие часто оказывались внутри потока, расчищая в нем себе дорогу. Создавалось впечатление, что змеи берегли силы и яд для другой цели. Это продолжалось примерно неделю. Потом все закончилось.
Прошло время, может быть, месяц — никто точно не помнит сколько, — и начался обратный процесс.
Змеи начали возвращаться из Ирана в Армению. Они ползли небольшими партиями, побитые, ободранные, с глубокими ранами.
Все рассказчики сходились на том, что змеи Армении воевали со змеями Ирана и, несмотря на то что многие погибли, вернулись домой победителями Возможно, это просто домыслы людей, а травмы, воспринимаемые как боевые раны, — результат тяжелого пути.
В каждом частном доме Армении всегда жила змея, которая никогда не трогала своих домочадцев. Наоборот, она их оберегала от разных опасностей. Поэтому армяне относятся к змеям с большим уважением.
Я прожил 71 год, прошел, как говорится, «Крым, Рим и медные трубы», прочитал много исторической литературы, но нигде не встречал описания подобного случая. Действительно ли это было? А если нет, то почему одну и ту же легенду рассказывают разные люди в разных городах? Некоторые утверждали, что были очевидцами этого змеиного похода, а некоторые ссылались на своих родителей и близких. Трудно поверить, что все они лгали.
Из письма Кухаренко В. А., г. Челябинск
Можно, не задумываясь, ответить автору этого письма: они не лгали! Действительно, такие массовые передвижения змей к местам встречи и обратно — не секрет для науки. Загадка в другом: зачем они это делают? Ведь происходит это не в периоды брачных игр и размножения. Война, конечно, здесь ни при чем. Тем более что уж змеи точно не делят себя на «иранских» и «армянских». Но если продолжить тему в том ключе, в котором ее увидели два предыдущих автора, «то и змеиные походы» ложатся в общую схему.
И фантастичность «народных сходок», «совещаний», «заседаний парламента» у животных начинает приобретать вполне реальную окраску.
То, что я собираюсь предложить читателю для размышления в этом разделе, весьма убедительно подтверждает предположение, высказанное выше. Попробуем потянуть эту ниточку — возможно, она приведет нас к выводу, который когда-нибудь может быть признан верным.
Еще одним признаком цивилизации являются законы бытия, определяющие нравственные категории. Их смысл четко сформулирован Владимиром Маяковским: «Что такое хорошо и что такое плохо». Законы, как правило, устанавливаются общим решением, и после этого их нарушение считается преступлением. Преступник подвергается наказанию, мера которого определена все тем же законом. Так происходит в свободных обществах у людей.
А у братьев наших меньших? Некоторые наблюдения показывают, что и в этом мы очень похожи.
Говоря о «законе джунглей», многие люди совершенно неверно считают, что он основывается лишь на преимуществе грубой силы.
Помните, как в книге «Маугли» у Киплинга звери во время засухи объявляли «водное перемирие», и нарушивший закон сурово наказывался? Что это: выдумка писателя или такое явление существует на самом деле?
Исследователи отвечают на этот вопрос однозначно: такое явление существует. Основано оно на инстинктах выживания. Возникает вопрос: жажда заставляет отступать от «закона джунглей» или, наоборот, именно «закон», четкий, жесткий, продуманный, заставляет зверей вести себя определенным образом?
Наблюдения за животными показывают, что в их среде действительно существуют неписаные, но четкие правила, которые они соблюдают практически беспрекословно.
Однако многие наблюдения показали, что у животных, как и у людей, есть нарушители «закона», которым приходится нести ответственность перед собратьями за свои проступки. Причем не всегда эти нарушения пресекаются «без суда и следствия». В описаниях исследователей, а также в сообщениях, собранных в нашем архиве, есть множество свидетельств таких «судов». Именно на них решается вопрос степени вины и определяется мера наказания.