Мэри. Не есть ли это только олицетворение?
Профессор. А если и так, что вы выигрываете, не признавая этого олицетворения, и какое вы имеете право не признавать его? Не лучше ли принять предложенный образ? Прислушайтесь как дети к словам, которые главным образом и касается вас как детей: «Любящих Меня Я люблю, и ищущие Меня, найдут Меня».
Пару минут девочки сидят смирно, а потом принимаются недоуменно переглядываться.
Профессор. Сегодня я больше не могу говорить с вами. Возьмите этот розовый кристалл и подумайте.
Беседа 3. Жизнь кристалла
Очень скучная беседа, на которую добровольно обрекли себя старшие ученицы. Некоторые из младших, впрочем, тоже приняли в ней участие, но по недоразумению. Беседа проходит в классной комнате.
Профессор. Итак, я нахожусь сегодня здесь единственно для того, чтобы отвечать на ваши вопросы. Не так ли, мисс Мэри?
Мэри. Да, и вы должны отвечать на них просто и ясно, не отвлекаясь на разные истории. Вы совсем портите детей. В их маленьких головках пестрые картины меняются, как в калейдоскопе, и они перестают понимать, что вы хотели сказать. Да и мы, старшие, тоже этого не понимаем. Сегодня вы должны сообщать нам одни только факты.
Профессор. Согласен! Но вам это быстро надоест.
Мэри. Для начала скажите нам, что вы подразумевали под «кирпичами». Все крошечные частицы минералов так же схожи по форме, как кирпичи?
Профессор. Представления не имею, мисс Мэри. И даже не знаю, известно ли это в принципе. Мельчайшие атомы, видимые и фактически соединяющиеся вместе для образования большого кристалла, можно было бы лучше охарактеризовать как нечто, «ограниченное определенным направлением», а не «определенной формой». Я не могу дать вам ясного понятия об исходных атомах. Однако представление о маленьких кирпичиках или, может быть, о маленьких шариках, для нас с вами во всяком случае, будет приемлемым.
Мэри. Какая досада! Только захочешь узнать самую суть чего-нибудь интересного, а ответов-то на твои вопросы и нет.
Профессор. Да, Мэри, потому что мы не должны желать знать все – лишь то, что доподлинно известно, иначе желаниям нашим конца не будет. Если бы я мог показать вам или самому себе группу первоначальных атомов под микроскопом, то мы были бы ничуть не меньше разочарованы тем, что не можем разделить их на две части и рассмотреть, что внутри.
Мэри. Но хорошо, скажите же нам, что вы имели в виду, говоря, что кирпичи летают? Разве движение атомов похоже на полет?
Профессор. Находясь в растворе или в некристаллизованном виде, они действительно отделены друг от друга, как комары, летящие роем, или как рыбы, плывущие косяком, и находятся приблизительно на одинаковом расстоянии друг от друга. Определенное количество раствора различной степени густоты или на различной глубине содержит в себе большее или меньшее число растворенных атомов, в общем же можно считать их равноотстоящими, как горошинки на вашем платье. Когда они разъединяются только силой теплоты, вещество называется расплавленным; когда же они разъединяются каким-нибудь другим веществом, как частицы сахара водой, то говорят, что они растворились. Обратите, пожалуйста, внимание на это различие.
Дора. Теперь буду выражаться точнее. Когда в следующий раз вы скажете, что чай для вас недостаточно сладок, я отвечу: сахар еще не растворился, сэр.
Профессор. Я говорю вам о растворимости, мисс Дора, а вы прерываете. Знаете, если присутствующие станут слишком бесцеремонными, у нас получится форменный парламент.
Дора складывает руки и опускает глаза.
Профессор (продолжает с достоинством). Итак, надеюсь вам уже известно, мисс Мэри, что при надлежащей температуре практически все может быть расплавлено, подобно воску. Известняк плавится (под давлением); песок плавится; гранит плавится; вулканическая лава, эта смешанная масса различных горных пород, плавится. Расплавленное же вещество почти всегда, а пожалуй, даже всегда, кристаллизуется при охлаждении, и чем медленнее, тем совершеннее. Вода плавится, как мы говорим, на точке замерзания (хотя было бы корректнее называть ее точкой плавления) – и при охлаждении образует восхитительные лучистые кристаллы. Стекло плавится при высокой температуре, и если вы позволите ему достаточно медленно охладиться, то оно кристаллизуется звездочками, похожими на снежинки. Золото требует для плавки более высокой температуры, но кристаллизуется превосходно – сейчас я вам это продемонстрирую. Мышьяк и сера кристаллизуются в своих парах. Но в каждом из этих случаев частицы обычно разделяются или под действием теплоты, или под влиянием других обстоятельств. При кристаллизации же они приближаются друг к другу и размещаются так, чтобы приладиться как можно плотнее, потому что тут для них главное не соединение, а упаковка. Кто упаковывал ваш чемодан, Изабелла, когда вы уезжали на прошлые праздники?
Изабелла. Это всегда делает Лили.
Профессор. А как вы думаете, сколько вещей Лили сумеет втиснуть в ваш чемодан?
Изабелла. О! Я всегда приношу вдвое больше, чем он может вместить, и у Лили находится место для всего.
Лили. Но, Изи, если бы ты знала, как много времени уходит на это! А когда на твоем пальто появились большие твердые пуговицы, стало еще труднее. Они, ты знаешь, никак не укладываются.
Профессор. Да, Лили, хорошо, если бы Изи знала, сколько на это тратится времени, но мне хотелось бы, чтобы каждый из нас знал, сколько времени нужно кристаллизации для безупречной «упаковки». Горные частицы сваливаются в кучу точь-в-точь как вещи Изабеллы; тогда как множество Лили – не долин, а гор – являются для упаковки их. И это очень долгий процесс! Но, бесспорно, лучший способ понять это – кристаллизоваться самим.
Все. Самим!
Профессор. Да! Но только не так беспорядочно, как вы делали это на днях в классе, а тщательно, изящно, на лужайке для игр. Там вы можете сколько угодно играть в кристаллизацию.
Катрин и Джесси. Но как же? Как?
Профессор. Прежде всего вы должны как можно плотнее встать вместе посередине лужайки и для начала образовать какую угодно фигуру.
Джесси. Может быть, одну из фигур танцев?
Профессор. Нет, лучше квадрат или крест, но только стоя плотно друг к другу. Предварительно я советую вам обвести контур этой фигуры палочками или выложить камешками, чтобы видеть, правильна ли она. Затем войдите в очерченный контур и суживайте или расширяйте фигуру, пока все не поместитесь в ней так, чтобы не оставалось пустого пространства.
Дора. В кринолинах и во всей одежде?
Профессор. Кринолины подойдут для случаев грубой кристаллизации, а если вы их сдавите, то сможете образовать полированный кристалл.
Лили. О, мы сдавим их, непременно сдавим!
Профессор. Потом, когда вы все поместитесь в фигуре, пусть каждая запомнит свое место и всех своих соседок. А находящиеся вне фигуры пусть прикинут, как далеко они стоят от углов.
Катрин. Хорошо, хорошо, а потом?
Профессор. Затем вы должны рассеяться по лужайке во все стороны равномерно и держаться на одинаковом расстоянии друг от друга. Тут большой точности не требуется, просто нужно оставаться друг от друга не ближе чем в паре метров.
Джесси. Мы можем нарезать куски веревки одинаковой длины и держаться за них.
Профессор. Потом по сигналу начинайте с одинаковой скоростью двигаться по направлению к очерченной фигуре и войдите в нее. Идите с песней, это поможет вам двигаться равномернее. Когда вы приблизитесь к фигуре, пусть те, кто окажется к ней ближе, первыми займут свои места, а следующие пусть примыкают к ним, и так постепенно, пока вы все не разместитесь снова внутри фигуры.
Катрин. О, вот будет весело, когда мы побежим друг за другом!
Профессор. Нет-нет, мисс Кэти, никакой беготни друг за другом. Атомы никогда этого не делают. Вы все должны знать свои места и найти к ним дорогу, не устраивая толкучки.
Лили. Но как же мы это сделаем?
Изабелла. Мне кажется, что, когда мы будем расходиться, те, кто стоял посередине фигуры, должны оставаться ближе к ней, а те, кто был по краям, должны отходить дальше.
Профессор. Да, вы должны держаться этого порядка, и тогда скоро все начнет получаться. Вы будете действовать как солдаты, строящиеся в каре, с той только разницей, что в вашем случае каждая, добравшись до своего места, должна оставаться там, а другие – примыкать к ней. Впоследствии вы сможете выстраивать гораздо более сложные фигуры, чем квадраты.
Изабелла. Я на свое место положу камешек, чтобы легко узнать его.
Профессор. В принципе, каждая из вас может приколоть к дерну кусочек бумаги со своим именем, но это мало что даст, потому что, не запомни вы места, вы станете производить беспорядок, отыскивая свои имена. И если вы, Изабелла, с вашими маленькими глазками, головкой и мозгом (очень, впрочем, славными и вполне пригодными в своем роде) думаете, что не сумеете найти без камня своего места, подумайте, как же атомы узнают свои места, даже если раньше они никогда не были на них и места эти не отмечены камнями?
Изабелла. Но разве каждый атом знает свое место?
Профессор. А как же иначе мог бы он попасть на него?
Мэри. Не притягиваются ли они к своим местам?
Профессор. Нанесите на лист бумаги точки на одинаковом расстоянии друг от друга. Затем представьте себе какое угодно притяжение или любой закон притяжения между точками и подумайте, как вы можете составить из них посередине листа крест мальтийского ордена.
Мэри (произведя опыт). Да, я вижу, что не могу: для каждой точки потребовались бы различные притяжения, в разных направлениях, на разных местах. Но не предполагаете ли вы, что атомы живые?