В Предисловии к ч. IV «Этики» Спиноза называет рабством (servitus) человеческое бессилие в укрощении и преодолении аффектов, поскольку человек, подверженный аффектам, уже не владеет собой, но находится в руках фортуны. В схолии к теореме 20 ч. V «Этики» Спиноза излагает основные способы преодоления аффектов. К числу этих лекарственных средств (remedia) по излечению ума от аффектов он относит следующие.
1. Познание аффектов. Сила каждого аффекта определяется соотношением могущества внешней причины с человеческой способностью, способность же ума определяется только познанием. Спиноза полагает, что нет ни одного аффекта, о котором мы не могли бы составить ясного и отчетливого представления, поскольку то, что общо всем вещам, должно быть представляемо не иначе как адекватно (II 38). Речь идет о третьем, высшем типе познания (II 40 схол. 2). Аффект есть идея, выражающая определенное состояние тела, общим же для всех тел оказывается то, что они заключают в себе представление одного и того же атрибута, выражающего сущность Бога, – атрибута протяжения (Опред. 1 ч. II). Соответственно, задача человеческого разума, который хочет преодолеть аффекты, будет состоять в умении мыслить все модусы субстанции, с которыми он сталкивается в обычном порядке природы, не так, как они ему представляются, – отрывочно и случайно, а исключительно в их общем, то есть в атрибутивном качестве. В частности, он будет видеть в воспринимаемых им единичных телах не отдельные модификации какого-либо атрибута субстанции, а единый атрибут протяжения, общий для всех тел. Точно так же во всех идеях, существующих в человеческом уме, можно обнаружить то общее свойство, что все они представляют собой модусы атрибута мышления.
Спиноза напоминает, что в обыденной жизни наши знания о реальности представляют собой «сцепление только идей, заключающих в себе природу вещей, находящихся вне человеческого тела». В то же время эти привычные для нас идеи вещей оказываются смешанной природы, «так как на самом деле эти идеи суть идеи состояний человеческого тела, заключающих в себе как его природу, так и природу внешних тел» и потому они природу самих вещей не выражают. Спиноза отличает сцепление идей, происходящее сообразно с порядком и сцеплением состояний человеческого тела, от сцепления идей, происходящего «сообразно с порядком разума, с помощью которого ум постигает вещи в их первых причинах и который один и тот же для всех людей» (II 18 схол.). Обычный порядок представлений, зависимый от состояний человеческого тела, отражает модальный аспект реальности, частный и ограниченный взгляд на нее, в то время как порядок разума, о котором здесь идет речь, представляет атрибутивную сущность отдельных вещей, их универсальную основу. Предлагаемый Спинозой способ постижения адекватного смысла любого модуса – это путь интуитивного усмотрения в нем атрибутивных свойств субстанции, общих для всех вещей.
Разумное познание способно изменить саму природу переживаемого нами аффекта, вернее, сам характер нашего представления об одном и том же аффекте. Спиноза утверждает, что «аффект, являющийся страстью (passio), перестает быть им, как скоро мы образуем ясную и отчетливую идею его» (V 3). Аффект есть идея смутная, поэтому, если мы образуем ясную и отчетливую идею этого аффекта, то эта идея будет отличаться от самого аффекта только в понятии, а не по существу. Ум обретет адекватную идею своего состояния и станет активным. Что касается аффектов соответствующего тела, то само тело придет в иное состояние, соразмерное адекватному порядку идей в уме. Речь идет о способности ума управлять нашим воображением на основании разумных правил (rationis praescriptum V 10 схол.).
Ту же мысль выражает следующая теорема: «Такие модусы мышления, как любовь, желание и всякие другие так называемые аффекты души, могут существовать только в том случае, если в том же самом индивидууме существует идея вещи любимой, желаемой и т. д. Но идея может существовать и в том случае, если бы никакой другой модус мышления и не существовал» (II акс. 3). Даже любовь и желание обозначаются Спинозой как modi cogitandi – модусы мышления (формы мышления). Спиноза полагает, что идея каждой вещи (видимо, имеется в виду адекватная идея вещи, существующая в бесконечном разуме Бога) может существовать как элемент божественного порядка идей, независимо от того, как эта вещь может восприниматься частным человеческим существом, способным не только мыслить ее адекватно, но и составлять о ней смутные идеи (аффекты). Такую частную и неадекватную идею нужно отделять от истинной идеи этой вещи, тем более что всякая неадекватная идея адекватна в Боге (III 1).
Далее, истинная идея, соответствующая сущности всякого отдельного ума, представляет собой часть бесконечного божественного разума. Сам человеческий ум есть идея тела, поэтому идея ума относится к самому отдельному уму так же, как ум относится к телу. Эта истинная идея ума и сам ум выражают одну и ту же вещь, только представляемую под одним и тем же атрибутом мышления (II 21 схол.). Следовательно, если мы мыслим правильно, истинная идея вещи, воспринимаемой нами, может быть отделена от аффекта, т. е. смутной идеи, создаваемой нашим воображением, которую эта вещь способна вызвать в нашем уме.
2. Вытеснение одного аффекта другим. Одновременно Спиноза предлагает иную стратегию преодоления аффектов. Он отмечает, что ложная идея не лишена положительного содержания, ведь все ложные идеи истинны в Боге. Смутная идея воображения не является ложной сама по себе, так как она показывает нам наличное состояние тела. Роль тела (протяженного модуса субстанции) в формировании смутных идей человеческого ума оказывается определяющей. Например, даже если мы и узнаем, что солнце удалено от нас на огромное расстояние, мы все равно будем представлять его находящимся совсем близко от нас, поскольку наше тело будет повергаться действию с его стороны. Смутные идеи воображения уничтожаются не с появлением истинной идеи – истинная идея может преодолеть ошибки нашего познания, основанные на способности воображения, но не способна упразднить само воображение. Для того чтобы упразднить ложное представление, созданное нашим воображением, нужно, чтобы его сменил в уме (вытеснил) другой образ, противоположный первому (II 17 схол.; IV 1 схол.). Последний, как можно предположить, может возникнуть после изменения наличного состояния нашего тела.
То есть человеческое сознание, подверженное аффектам, может допустить одновременное сосуществование в нем двух типов идей, касающихся одного и того же предмета, – идеи воображения и идеи разума, неадекватной и адекватной, ложной и истинной. Каждая из них имеет под собой вполне объективные основания, которые, как мы знаем, относимы к двум формам устроения мира: одна – сообразно с порядком и сцеплением состояний человеческого тела, а другая – сообразно с порядком разума (II 18 схол.). Здесь Спиноза выражает мысль, не вполне вписывающуюся в идеологию Просвещения, выразителем идей которого он был. Истинная идея не уничтожает ложную, поскольку любая смутная идея ума содержит в себе определенный и неистребимый позитивный смысл – быть частью универсального порядка вещей и идей. Аффект не может быть упразднен одной силой мысли, поскольку модус мышления не имеет прямого влияния на модусы атрибута протяжения (тела), продуктами взаимодействия которых являются идеи воображения, подчиняющие себе ум.
Как же происходит смена одних идей воображения (аффектов) другими? Об этом говорится в теореме 7 ч. IV «Этики»: «Аффект может быть укрощен или уничтожен только противоположным и более сильным аффектом, чем аффект, подлежащий укрощению». Но чем может быть вызвано появление нового аффекта, противоположного первому? Как оказывается, в этом определяющую роль играет тело, вернее, изменения в состояниях тела. Поскольку аффект ума представляет собой идею, утверждающую большую или меньшую, чем прежде, силу существования своего тела, то волнения ума (души) сопровождаются изменениями в состояниях тела. Спиноза говорит, что такого рода изменения, увеличивающие или уменьшающие способность тела к действию, определяются не собственными способностями тела пребывать в своем существовании, а могуществом внешних причин, которые тоже носят телесный характер (IV 5). Еще определенней о подверженности человека аффектам в этом мире утверждает королларий теоремы 4 ч. IV: «Человек необходимо подвержен всегда пассивным состояниям, следует общему порядку природы, повинуется ему и приспособляется к нему». Изменить существующее состояние тела, от которого зависят идеи воображения, может только внешнее воздействие. После этого ум получает идею иного состояния тела. Это означает, что он подвергается иному аффекту, более сильному, чем предыдущий, и новый аффект занимает его место (IV 7 королл.). Как мы видим, в этой теореме Спиноза утверждает, что для преодоления существующих аффектов необходимы прежде всего изменения в телесных состояниях организма. Характерно, что эти изменения ведут не к преодолению аффектов, а к замещению одних аффектов (идей определенных состояний тела) другими, более предпочтительными, увеличивающему способность тела к действию, а способность ума – к мышлению.
Другими словами, для практического преодоления ложной идеи одного понимания ее природы недостаточно (ложность состоит лишь в недостатке познания). Идея аффекта (осознание аффекта), представляющая интеллектуальный порядок бытия, не может сама по себе упразднить то состояние тела, которое составляет основание ложной идеи. Ведь всякий аффект является неадекватной, т. е. смутной и искаженной, идеей. Одновременно он предполагает расстройство, неупорядоченное состояние (perturbatio) не только ума, но и тела. Поэтому всякая смутная идея ума может быть вытеснена только истинной идеей, сопровождаемой правильными состояниями его тела, т. е. познание должно стать аффектом более сильным, чем аффект незнания (IV 14). Высшая цель человеческих стремлений выражается в понятии блаженства (beatitudo), которое является высшей формой