Причем что Болеславу Кошицкому, что Николаю Гнездовскому будет, скорее всего, глубоко плевать, действительно ли Олег – некромант. Им сейчас не хватает красивого повода лишить Магнуса поддержки имперцев – а тут такая возможность!
Давай, следак, пиши заключение! Ты, помнится, завидовал альградской парочке – они меняют мир, а ты занимаешься нудной писаниной. Давай, вот твой шанс поучаствовать в мировой политике! Не мечом, так пером.
Виктор мысленно плюнул, настолько отвратительной была эта мысль.
Политик, тоже мне.
Рыцарь протоколов и перьев.
Но вот же – перед тобой все улики. Никаких сомнений! Давай!
Что-то не позволяло Виктору прямо сейчас писать заключение. Что-то простое, что-то очевидное… Все слишком легко! Олег преподнесен на блюдечке с голубой каемочкой, чуть ли не с табличкой на груди – вот он! Вот ваш некромант!
И почему тот, кто убил маньяка – черного мага, совершил богоугодное дело, – не объявился? Не заявил: «Иду я, значит, по парку, а там этот, с ножиком, того, тощего режет. На меня кинулся, я ножик отобрал да в драке и сломал утырку шею. Некромант? Матка-боска! Страсть-то какая! Пойду свечку святому Георгию поставлю, что помог одолеть!»
Ладно, кидаться с признаниями к следователю охранники делегаций и сотрудники княжеской безопасности не обязаны. Но своему-то начальству должны доложить! Или просто не успели на момент осмотра трупа? И сейчас кто-то рассказывает пану Олешковскому, протектору Гнездовска, как было дело?
Вот черт!
И посоветоваться не с кем!
Решай, следак, счет на минуты… Если первым князю о закрытии дела доложит стража – молодцы вы с шефом. Если безопасность – вы в грязной луже. Протектор Олешковский в центре и в белом, стража не справилась, а его люди за полдня распутали.
Стоп!
Виктор поперхнулся глотком кофе. Невероятным кульбитом умудрился не пролить его остатки на бумаги – в итоге кружка грохнулась об пол и развалилась на несколько крупных осколков. В кабинете повис густой кофейный запах, но Виктор не замечал ничего. Как это часто бывало в моменты, когда следователь находил недостающий кусочек картины, его будто кипятком окатило.
Итак, представим. Удаленный уголок парка. Все на церемонии. Тишина, покой, никого – и маньяк-некромант со своей жертвой.
Маньяк, как и в первых двух случаях, обездвижит несчастного и будет резать, получая свое жуткое удовольствие! Анна так об этом говорила – поневоле веришь, что психам слаще нет восторга… Какое там «торопился?» Какая «осторожность»?
В версии «маг-маньяк – Олег» труп Анжея был бы изрезан, как два первых. И некому в этой версии толкать черного мага затылком на перила – жертва некроманта всегда парализована!
Допустим, их прервали и шею Олегу свернул кто-то другой. В любом случае Анжей был бы располосован вдоль и поперек, а не просто заколот! Некроманты сначала режут, потом – убивают!
Или на Анжея магия не действовала? Мог же он тоже, на всякий случай, намоленный кусочек мощей с собой носить?
Виктор, торопясь, пролистал бумаги и выдернул из стопки протокол осмотра с перечислением вещей жертвы. На Анжее не было никаких святынь. Кошелек, несколько колец, амулет «от нежелательной беременности любовниц и стыдной заразы» – и все!
Значит, дело не закрыто.
Значит, подстава.
Значит, двойное убийство, а не драка или дуэль.
Виктор перевел дыхание и стал собирать осколки кружки.
Простите, князь Николай, но политика для простого следователя – слишком высокие материи. Нам бы убийцу найти.
В дверь кабинета постучали. Виктор еле-еле успел встать – не по чину встречать посетителей, ползая по полу с мокрыми от кофе черепками в руках.
– Господин следователь! – пробасил сержант. – К вам тут вызванный свидетель пришел.
Виктор не задумываясь кивнул: зови, мол. Кори и Славомир должны были явиться позже, но мало ли что изменилось?
Через пару минут в кабинет зашла юная девушка в скромном темном платье, сжимавшая в руках небольшую потертую сумочку. Такой наряд, скорее, пристал бы горничной или небогатой горожанке, а не…
– Фрайин Ингрид? – не сдержал Виктор удивления. – К чему этот маскарад?
– И вам доброе утро, господин фон Берген, – отозвалась дама. – Рада, что вы мгновенно меня узнали.
– Вас невозможно не узнать, – поклонился Виктор, целуя ей руку.
«Боже, что я несу! – ужаснулся он про себя. – Уймись уже, следак, работать надо! Но как вовремя она появилась… Шеф предупреждал, но я ему не поверил… Зря».
Все. Работа.
Виктор пододвинул посетительнице стул, втайне надеясь, что сумел верно определить, который из двух меньше скрипит.
– Простите, что я вот так явилась, – сказала фрайин, присаживаясь, – но не все можно рассказать в стенах замка князя Гнездовского.
– Я очень рад вас видеть, – совершенно искренне ответил Виктор.
Он чувствовал до боли знакомый тонкий запах ее духов, и следователю стоило небольшого усилия сосредоточиться на деле, а не на посетительнице.
«Ага, кретин, еще скажи, что рад любым свидетелям! – снова обругал себя Виктор. – Ты не можешь позволить себе опереточную роскошь – превращаться в идиота в присутствии прекрасной дамы. Соберись, тряпка!»
– Давайте сразу к делу, – сухо сказала фрайин Ингрид, положив на колени сумочку. – Время дорого, как обычно. Да, я знаю, что вы все отчеты отправляете князю, а он – нам и Кошицкому. Но также я знаю, что вы совершенно не обязаны писать все. Ведь главное – результат?
– Вы правы, сударыня, – осторожно согласился Виктор. – Однако вы должны понимать, что я связан присягой.
– Рискну вам довериться.
Ингрид снова посмотрела на него в упор. Глаза в глаза. Виктор с трудом выдержал этот взгляд – внешне спокойный, но в глубине плескалась такая боль, что хотелось отвернуться… Черт, не отвернуться Виктору хотелось! Хотелось наплевать на этикет, обнять ее и соврать, что все будет хорошо.
– Примите мои соболезнования.
– Спасибо.
Виктору и раньше приходилось разговаривать с родственниками потерпевших. Приходилось утирать слезы, успокаивать, пережидать истерики – и это было намного проще, чем смотреть в эти серо-синие глаза.
«Или тебя беспокоит мысль, что секретарь вполне мог быть ее любовником, и поэтому она сейчас по нему горюет? – с пугающей откровенностью подумал Виктор. – Тебе-то какое дело до их отношений? Как следователь, ты просто обязан учесть эту версию. И все».
«Все? – мерзко хихикнул кто-то ехидный. – Ага, конечно, ты же профессионал и личную жизнь фигурантов рассматриваешь только с точки зрения дела… А то, что у тебя от запаха ее духов дыхание перехватывает, и снится тебе… всякое – это так, мелочи, недостойные внимания».
– Я не могу вам ничего обещать, – глухо проговорил Виктор, – но постараюсь, насколько возможно, сохранить ваши тайны. Особенно личные, – закинул он удочку. Не спрашивать же в лоб, спала ли благородная дама со своим секретарем.
Ингрид улыбнулась уголками губ.
– Здесь нет личных тайн. Про меня ходит масса мерзких слухов, но Олег тут ни при чем. Он был ценен совершенно другим.
Виктор, к стыду своему, почувствовал, что ответ его обрадовал. Да уж, невиданный профессионализм – начать влюбляться в свидетеля. Или потенциальную жертву? Или потерпевшую? Или…
Черт его разберет, в чем тут проблема, но все это дело явно завязано на фрайин Ингрид. Шеф не сказал этого вслух – но очевидно, что если ты, Виктор, такой идиот, что твои чувства начнут мешать расследованию…
– Считается, что безумные и действенные идеи по оздоровлению альградской экономики принадлежат мне, – после небольшой паузы продолжила Ингрид. – Но это не так. Я их всего лишь продвигала; автором проектов и расчетов был Олег. Мы с Магнусом, бывало, называли его «золотым мальчиком конунгата». Это звучит странно, но его смерть – гораздо более страшная потеря для Альграда, чем, например, моя.
Виктор молчал. Она только подтвердила слова шефа. Или она сейчас хочет просто свалить ответственность на мертвеца? Мол, вот, он был «нашим всем», и теперь Альград пойдет по миру? А под шумок провернуть что-нибудь еще? Кто знает, что было правдой, а что – умело сделанной вывеской?
Нельзя сбрасывать со счетов и эту вероятность… Да уж, спасибо, шеф, за точное определение отношений в среде владетельных сеньоров. «Дерьмовая банка с пауками».
– Вы полагаете, что его смерть могла быть результатом профессиональной деятельности? – спросил Виктор.
– Мне сложно предполагать, – вздохнула Ингрид, – но сейчас он готовит… готовил серьезнейший проект по морской торговле. Это напрямую затронуло бы Кроск и Эзельгарр, как морские державы, и опосредованно – весь материк. Наши любимые конкуренты по водным грузоперевозкам были бы счастливы сорвать воплощение этой идеи. Простите, не стану разглашать деталей… К тому же без Олега закончить расчеты, скорее всего, будет некому. Я не потяну, – грустно развела она руками. – Мы постараемся найти ему замену, но смерть моего секретаря отбросила нас назад минимум на год.
– Примите мои соболезнования, – повторил Виктор. – Правильно ли я понимаю, что вы подозреваете подданных баронств Кроск и Эзельгарр?
Ситуация была полна абсурда. В крошечном кабинете гнездовского следователя сидела, пожалуй, самая влиятельная дама Заозерья и рассказывала о возможной экономической и политической подоплеке убийства своего секретаря.
То, что неделю назад на этом самом стуле развалился Васька Рудый, ковырялся в кривых зубах обгрызенной щепкой и старательно закладывал своих подельников, казалось нереальным.
Впрочем, нереальной здесь была фрайин Ингрид.
– Подозревать я могу кого угодно, – покачала она головой. – Смерть Олега выгодна всем, кто не рад нашим методам ведения дел. А это и Кошиц, и Гнездовск, уж простите за прямоту. Хотя князь Николай, к чести его будет сказано, неплохо сумел обернуть наши труды на свою выгоду. В этом он мастер. Завидую его деловой хватке… – Ингрид тряхнула головой. – Я отвлеклась. Еще в список подозреваемых можно добавить гильдию кузнецов, которые совсем не рады появлению дешевых имперских товаров. И всех тех, кому поперек души полянская автономия…