– Все с вами ясно, – вздохнул Магнус. – Но что ж вы его сейчас не арестуете? Не спасете некроманта от злобных викингов ради торжественного суда и новенькой виселицы?
– Простите, конунг, но я не могу это обсуждать. – На этот раз Виктору пришлось ответить вслух.
Сильный порыв ветра сорвал с клена у них над головами несколько листьев и бросил к ногам фрайин. С веток взлетела стая грачей. Кружево траурной мантильи Ингрид рванулось прозрачно-черным крылом, она аккуратно придержала легкую ткань…
– Я буду рада вашему обществу, – завершая разговор, кивнула Ингрид Виктору, – я как раз говорила брату, что хочу отправиться осмотреть Спасский монастырь. Вы сопроводите меня, господин фон Берген?
По уму – надо бы отправить ее в замок, для безопасности. Но до вечера некромант, скорее всего, не сможет колдовать, кто бы он ни был. Улицы Гнездовска наводнены стражей, и в форме, и под видом обывателей. До Спасского монастыря минут пять – десять езды, и все по центральной гнездовской аллее, идущей от замка к собору и от собора к монастырю. Угроза минимальна.
К тому же кто он такой, чтобы запрещать благородной даме посетить монастырь? А ну как Ингрид будет настаивать и получится бессмысленная перепалка?
– Почту за честь, фрайин, – поклонился ей Виктор.
– В таком случае – не смею возражать, – чуть улыбнулся Магнус. – Доверяю вам самое дорогое.
Пожал руку Виктору и быстро направился к карете князя.
Служанка-телохранитель стояла поодаль. Пожалуй, если маньяк сдуру попробует напасть на Ингрид, его действительно придется спасать от этой валькирии.
– Пойдемте? – Ингрид взяла Виктора под руку. – Магнус оставил мне экипаж, но я предпочту прогуляться. Здесь ведь недалеко?
– Не слишком, сударыня. Но, возможно, скоро будет дождь.
– Ничего, – улыбнулась она, посмотрев прямо в глаза Виктору, – как-нибудь не растаем.
«Вы – конечно, – с пугающей откровенностью подумал следователь, – а вот я в себе не так уверен…»
Позже этот день станет двумя сухими строчками протокола и глухим молчанием Виктора на вопрос шефа: «Так чем вы там на самом деле занимались?»
Горностай в итоге махнет рукой, а в памяти Виктора останется россыпь драгоценных бусин – слов, взглядов, дождя и ветра…
День с легким свежим ароматом ее духов. Солнечные блики на крышах и флюгерах, праздничное сияние куполов Спасского собора, вода Нестрижа переливается зеленоватыми отблесками, под мостом орут лягушки, порыв ветра кидает кружево мантильи в лицо Виктору…
– Постойте, – Ингрид оборачивается, и черное крыло бьется за ее плечами, – хватит траура. Олег был гением, и лучшая память для него – продолжать его дела, а не ходить со скорбным лицом в черной тряпке.
Фрайин быстрым движением достает из прически несколько шпилек, длинные светлые волосы рассыпаются, их треплет ветер. Она выпускает из пальцев ткань, и траурная вуаль несется над речной водой.
– Ты получишь вечную память, парень, – почти беззвучно шепчет она, – а вечной печали ты бы и сам не хотел.
Виктор склоняет голову, отгоняя воспоминания о поднятом магичкой свидетеле.
В нескольких шагах от них молчит валькирия.
– Помянем, – показала Ингрид на ресторанчик за мостом. На ее реснице блестела слезинка, фрайин моргнула, и вот уже нет ни следа слез – только твердый серо-синий взгляд.
– Но вы же собирались в монастырь? Пристало ли даме…
– Господин фон Берген, вы, видимо, совсем недавно здесь. Это Заозерье, а не чопорная Империя. Впрочем, даже там указом императора Александра женщины полностью уравнены в правах. Вам напомнить состав имперского кабинета министров? Или вы не поддерживаете эти нововведения?
Она говорила быстро, как будто пыталась за потоком слов скрыть главное: «Вечная память…»
Виктор мысленно плюнул на условности. Хочет поминать – пусть. Ресторан приличный, никаких нежелательных личностей там нет и быть не может, городовой прохаживается у входа…
– Идемте.
– Я его заставляла подкидывать дезинформацию зарубежным коллегам. Олег виртуозно строил из себя дурачка, уставшего от причуд взбалмошной хозяйки. Ныл про проблемы с полевиками, сетовал на сложности имперских контрактов, в пари с ленточкой поучаствовал… Я об этом уже после его смерти узнала. Боялся, наверное… Зря. Я бы его не осудила, Олег все правильно сделал. Простите, мне просто нужно выговориться. Если бы я его не привезла сюда, парень был бы жив.
Они сидели за столиком в нише у окна. Посетителей в ресторане почти не было, заведение из дорогих, мастеровые сюда обедать не ходят. А для солидных клиентов рановато.
Охапка ирисов в тонкой высокой вазе казалась поминальным венком. Ингрид потрогала пальцем один из еще не распустившихся цветов – бутон кивнул, соглашаясь.
– Вы не виноваты, – только и смог сказать Виктор. В последние дни ему слишком часто приходилось произносить эти слова.
– Виноват тот, кто его убил. Я знаю, – она снова покачала пальцем цветок, – и планирую присутствовать на его казни.
Виктор промолчал.
Валькирия за соседним столиком, казалось, спала с открытыми глазами. Виктор прекрасно знал эту обманчивую дремоту хороших телохранителей. За окном на козлах кареты с альградскими гербами скучал кучер, ехавший за ними всю дорогу.
Ветер приподнял легкие занавеси на окне, резко потемнело, поднялась дорожная пыль – и тут же ее прибили к земле крупные, тяжелые капли дождя. На Гнездовск налетела очередная гроза.
– Похоже, я не скоро доберусь до монастыря, – без малейшего сожаления отметила Ингрид. – И вы теперь обречены быть моим слушателем…
– Я рад этому.
Черт! Что ты несешь? Совсем забыл о вежливости?
«Я знаю, – молчала Ингрид, отвернувшись к залитой дождем улице, – я же не слепая…»
– Спасибо вам, господин фон Берген. От всей души – спасибо.
Сколько они уже сидят здесь? Час? Полтора?
Дождь хлещет по улицам Гнездовска. Гроза отгремела, только вдалеке еще слышны последние раскаты.
– Мы пытаемся выжить, понимаете? – фрайин Ингрид говорит чуть отстраненно, в сторону. Так делятся горем, а не пытаются в чем-то убедить. – Малейшая ошибка, и от Альграда ничего не останется. Кошицкая провинция в лучшем случае… Это война, а на войне все средства хороши. Вот и приходится врать, выкручиваться, кивать во все стороны…
– Я понимаю.
– Иногда очень хочется стать персонажем рыцарского романа. Думать не надо, ничего делать не надо: сидишь себе в замке, визжишь, видя дракона, и ждешь, пока спасет прекрасный принц. И тебя совершенно не волнуют налоговые ставки, проценты по кредитам и стоимость охраны караванных трактов.
– За вами, фрайин Ингрид, принцы бы в очередь выстроились…
– Не смешно, ваша бдительность. Так ведь к следователям обращаются?
– Туше, сударыня. – Виктор развел руками. – А если серьезно – я восхищаюсь вами и вашим братом. Вы пошли против давно сложившейся системы заозерских отношений, стремитесь построить собственный мир…
– Стремимся. Вот только слишком мало людей, разделяющих наши взгляды. Всему Заозерью мы поперек души, еще чуть-чуть – и владетельные господа обязательно придумают повод порвать нас в клочья. А нам даже отбиваться толком нечем, тот же Кошиц нас в одиночку раздавит. Герцога останавливает только союз Альграда с Империей – при нападении на нас Александр тут же введет войска. Вот только, как говорят в деревнях, хрен редьки не слаще: будет Альград имперской провинцией, а не кошицкой. Никакой разницы, если задуматься.
Она упрямо тряхнула головой.
«Я просто следователь, – молчал Виктор, – не прекрасный принц с грозным войском, который может спасти ваш Альград. Простите, сударыня, я могу только арестовать убийцу… Я совершенно, абсолютно для вас бесполезен!»
– Я уверена, – продолжила Ингрид, – что Олега убили именно за его работу на благо Альграда. Маньяк-некромант, при всей его кошмарности, – просто фон, повод, чтобы устранить одну из ключевых фигур. И Анжей из Кошица пострадал по той же причине: нужно было создать красивую картинку. Вы согласны? Или это тоже тайна следствия?
– Не тайна, – покачал головой Виктор, – у меня была похожая версия.
– Может быть, это совпадение, – Ингрид привычным жестом убрала от лица прядь волос, – но одним из последних предложений Олега был найм имперских эмигрантов для защиты Альграда. Как думаете, хорошая идея? Вы ведь один из них, к тому же – весьма прославленный рыцарь?
Виктор чуть не выругался. Прославленный рыцарь, конечно… Отставной козы рыцарь, что бы там ни говорил кузен Рудольф.
– Насчет моих заслуг – вас обманули. А нанять имперцев – прекрасная идея. Большинство уехавших из Империи имеют немалый боевой опыт.
– Спасибо за рекомендацию, – улыбнулась она, – я воспользуюсь вашим советом. Кажется, ливень стихает? Пойдемте?
Свежий, прохладный после дождя воздух вскружил голову. Блестели мокрые камни мостовой, небольшие ручейки текли по ливневым канавкам на обочинах.
Виктор с сожалением отбросил возникшую было мысль – в месте с бывшими соратниками наняться в Альград. Он вряд ли сумел бы внятно объяснить почему – но чувствовал, что будет только хуже. Гнездовский следователь может мечтать о прекрасной даме Альграда. При невероятной удаче он может даже поговорить с ней.
Стать рядовым наемником, через несколько командиров служащим ее брату? Никогда.
Они шли к монастырю по почти безлюдной аллее. Порыв ветра кинул им в лица капли воды с кленовых листьев. Ингрид со смехом вытерла лоб и рассказала, как однажды в детстве, поссорившись с братом, плеснула на него водой из вазы с цветами. Виктор вспомнил шуточку кузена Рудольфа с ведром над дверью…
Мир разлетался сотнями осколков, отражений в лужицах на мостовой. Не было ни «вчера», ни «сегодня», только стук ее каблуков и его подкованных сапог по мостовой и теплый, ласковый июльский ветер.
– Заозерье слишком зависит от традиций, привычек и личных отношений – поэтому Альград еще существует. Нельзя просто так кинуться на соседа, а мы очень стараемся не дать ни малейшего повода. Это наша единственная защита. Может быть, я вас шокирую, но этот псих, маньяк-некромант, сыграл нам на руку. Звучит жутко, но это правда: герцог Кошица сейчас ненавидит его намного сильнее, чем нас. Это ненадолго, скоро все вернется к прежнему раскладу – но хоть что-то. Переговоры хотя бы сдвинулись с мертвой точки. В знак уважения, из-за нашего общего траура Болеслав Кошицкий отказался от части своих претензий. Не было бы счастья…