– Все выходят, – приказывает Гаррет.
Парни, спотыкаясь, выбираются наружу, на траву – все они в разной степени пьяны, но Эван не двигается с места. Его голова по-прежнему опущена, длинные кудри падают на лицо. Мне видно, как резко поднимается и опускается его грудь, а сердце бьется с такой силой, что, кажется, его можно разглядеть под одеждой.
– Эван. – Гаррет стискивает зубы. – Я сказал, выходи.
Эван медленно поднимает взгляд… и становится видно, что на глазах у него блестят слезы.
Мой желудок резко сжимается. Я вовсе не хотел расстраивать Эвана до такой степени.
Поворачиваюсь к Гаррету. Похоже, он считает, Эван должен сполна расплатиться за содеянное – что бы это ни было. Блестящие глаза Гаррета, равно как и резкая линия рта, выражают холодную злобу, и создается впечатление, будто он готов немедленно вытащить Эвана из лимузина.
Но тут Эван поднимается с места и выходит из него сам, Гаррет следует за ним.
Я, чувствуя себя не в своей тарелке, слежу на ними взглядом.
И тут я понимаю, где мы находимся. Это амфитеатр.
Городские власти используют его для летних концертов, но принадлежит он отцу Брэкстона. Лимузин едет по траве и тыкается в каменную сцену напротив полукруга ступеней, поросших травой. Все это напоминает большой театр или цирк, который вот уже век-два как заброшен.
Вокруг тихо, не то что в городе, и небо здесь пугающе бесконечно.
Брэкстон подходит к двери с замком и отпирает его, набрав код.
– Да будет свет.
Оборудование оживает и бросает лучи на сцену, где большинство парней стоят неровным кругом вокруг Эвана. Глаза у него огромные, в них плещется страх.
За моей спиной Тэннер начинается вскачь подниматься по каменным ступеням. Совершенно выдохшийся, он роняет бутылку, и все вокруг оказывается усыпанным осколками. Не менее пьяный парень интересуется:
– Шо тут пс-ходит? Я дмал, мы едем на вечченку.
Господи, да что же мы вытворяем? Это же просто идиотизм. Эван страшно напуган, и во всем этом нет больше ничего смешного. Мне хочется вернуться к цивилизации вместо того, чтобы торчать с несколькими придурками в этой глухомани. Я собираюсь высказаться по этому поводу, и тут в кармане у меня звонит телефон.
Это Бриа, и как только я отзываюсь, она, перекрикивая какофонию звуков, издаваемых гостями, сообщает мне:
– Все уже здесь!
Или же мне кажется, что она кричит именно это. Трудно разобрать слова, звучащие на фоне рейва с ее стороны и воплей пьяных парней – с моей, я отхожу в сторонку и прижимаю телефон к уху как раз в тот момент, когда она произносит:
– Ты уже пропустил один танец – и не говори, что пропустишь еще и следующий!
– Думаешь, я хочу этого? – шиплю я в телефон. – Эта вечеринка – моя идея.
– Тогда где ты и что там делаешь?
– Все спятили. И мы оказались посреди гребаного ничто.
– Пожалуйста, приезжай.
– Приеду, – обещаю я, но не думаю, что Бриа мне верит, потому что она отключается, даже не попрощавшись.
Я злюсь, но беру себя в руки и иду обратно к парням.
Они какие-то странно притихшие, почти подавленные, и тут я замечаю…
– Эй, а где Эван и Гаррет?
Все они ерзают, молчат, и вид у них виноватый. Они смотрят в землю, я повторяю свой вопрос, и тогда один из них говорит:
– Гаррет увел Эвана.
– Увел? – переспрашиваю я. – Куда?
И как в плохой комедии, все они указывают в разных направлениях.
Окидываю взглядом поле, а затем поворачиваюсь лицом к стене деревьев за сценой. Знаю, что там лес, но сейчас так темно, что вижу я лишь одну черноту.
Проходит семнадцать минут. Я знаю это, потому что все время смотрю на экран телефона. Бриа выкладывает в инстаграм фотографии с вечеринки – оркестр, фейерверк, слон, – стараясь показать мне, как весело проводит время в мое отсутствие.
Подняв голову, я снова сканирую поле и лес. Твою мать. Да что здесь происходит? Гаррет избивает Эвана? Заставляет его собственными руками рыть себе могилу? Вариантов тут множество, и меня начинает тошнить. Но, конечно же, Гаррет не сделает Эвану больно. Он просто пугает его.
Другие парни вокруг меня потихоньку трезвеют, а Брэкстон радостно суетится и тычет во всех камерой своего телефона, словно новостной репортер.
– Как вы считаете, Тэннер, мы еще услышим о Эване Замаре?
Тэннеру явно нехорошо, он изо всех сил отталкивает телефон от своего лица.
– Перестань меня снимать. Я вообще не имею никакого отношения к Эвану.
Снова смотрю на телефон. Девятнадцать минут.
– Черт! – кричит Брэкстон. – Я только что получил сообщение от брата. Кто-то видел свет.
– И что? – спрашивает один из парней.
– Да то, что папаша сказал, чтобы я не смел приезжать сюда после того, как мы насвинячили здесь в прошлый раз. Он велел прислать копов! – Брэкстон смотрит на деревья. – Гаррет!
Но темнота остается совершенно неподвижной.
– Гаррет! – снова кричит Брэкстон. – Давай сюда – полиция едет!
Скоро все парни вопят в один с ним голос, зовя Гаррета, но безрезультатно.
А потом из леса выходит высокая фигура в сиянии накрахмаленной белой рубашки и золотых пуговиц.
Но я не вижу Эвана.
Жмурясь, вглядываюсь в темноту и жду, жду.
А затем наконец из нее появляется невысокая фигура.
Когда они подходят к нам, я могу разглядеть их лица.
Гаррет спокоен и собран. Эван выглядит потрясенным.
Он потрясен, но не побит. Я не могу расслабиться, внутри у меня все сжимается.
Брэкстон бежит к водительскому месту и заводит двигатель, остальные забираются внутрь.
Эван опускается на заднее сиденье, точно там, где они сидели с Ребеккой, вот только сейчас он сидит один.
Десять
Когда в понедельник утром звенит будильник, я выключаю его со стоном. Выходные обернулись для меня прямо-таки катастрофой. К тому времени, как мы в пятницу вечером добрались до моего дома, все, кроме Брии, Люка и Лекс, уже ушли. Бриа проинформировала меня о том, что новый охранник прекратил вечеринку, и я сказал, что ей следовало бы сообщить ему, что я уже еду. Лекс, разумеется, вмешалась и заявила, что я не имею никакого права упрекать в чем-то Брию, поскольку сам во всем виноват и меня там не было. А потом они уехали.
Войдя в свою комнату, я увидел на подушке профессионально выполненную фотографию нас с Брией на школьной вечеринке. Я бросил ее на стол, после чего попытался заснуть – обычно это получается у меня легко, – но на этот раз я ворочался всю ночь. Остаток уик-энда я провел в своей комнате.
Будильник снова звенит. Даже если я встану прямо сейчас, то все равно опоздаю.
Может, сегодня мне следует прогулять школу. Такая перспектива кажется очень заманчивой…
Но я заставляю себя подняться с постели.
Идя от машины к школе, я замечаю, что коридоры уже пусты, и это хорошо, но затем буквально из ниоткуда выскакивает одетый в комбинезон рыжеволосый и птицеобразный друг Эвана и набрасывается на меня.
– Что вы наделали? – вопит он.
Пожимаю плечами, словно понятия не имею, о чем это он, и продолжаю свой путь, но вместо того, чтобы отстать от меня, он сворачивает со мной за угол, а затем, не учитывая, что нас может видеть кто-то из учителей или учеников, он меня толкает.
Я, страшно шокированный, спотыкаюсь. Какой-то пробегающий мимо нас парень останавливается и открывает от удивления рот. То же самое делает и появившаяся в дверях учительница.
– Что вы сделали с Эваном? – снова кричит Птица, на этот раз прямо мне в лицо.
Звенит звонок на урок, и учительница выходит в коридор.
– Мальчики, идите к себе в классы.
– Именно это я и пытаюсь сделать, – говорю я ей, беспомощно показывая на ребенка с безумными глазами. Ученики в ее классе, сидя за партами, вытягивают шеи, чтобы увидеть, что происходит в коридоре, и все это принимает дурной оборот.
– Послушай, – говорю я. – Как там тебя зовут?
– Блэр, – рычит он.
– Хорошо, Блэр, должен сказать, что понятия не имею, о чем ты говоришь. Если у тебя имеются какие-то проблемы, то решай их со своим другом.
Теперь он выглядит так, будто вот-вот расплачется.
– Я не могу обратиться к нему, потому что его здесь нет. Он не вернулся.
Какого черта он говорит, что Эван не вернулся? С чувством неловкости вспоминаю выражение лица Эвана, вышедшего из леса, но притворяюсь, что мне это до лампочки.
– Это не моя проблема.
Учительница прочищает горло.
– Поговорите о ваших делах позже, мальчики.
Друг Эвана продолжает смотреть на меня невероятно печальными глазами, а потом его лицо искажает ярость.
– Ты и есть проблема! И перед Богом клянусь, ты заплатишь за это!
К тому времени, как я вышел из кабинета директора школы, прошло уже больше половины первого урока. Меня допрашивали в течение почти часа, и кто знает, что Блэр скажет, когда позовут его. Ну кто, скажите на милость, кричит так на кого-то? Я заплачу за это? Такое впечатление, будто он проклял меня.
Гаррет – идиот: это была его идея поиздеваться над Эваном. Но слетевший с катушек мальчик Птица преследует меня, а не его. Это невероятно. И кроме того, дебил Брэкстон снимал все на телефон. У него хватит мозгов, чтобы показать это видео кому ни попадя или спьяну выложить в интернет.
Достаю свой телефон. У меня не меньше двадцати новых сообщений.
Бриа:
Боже, ты в порядке??? Я слышала, на тебя напали!!!
Люк:
У тебя все хорошо? Напиши мне.
И опять Люк:
Меня не будет на втором уроке. Еду на экскурсию.
Визит в артгалерею – событие в данный момент очень заманчивое. Это куда лучше, чем весь день отвечать на неудобные вопросы.
Я останавливаюсь как вкопанный, а потом иду в противоположную сторону.
Еду вслед за школьным автобусом вот уже почти час – по обе стороны дороги сплошные зеленые поля. Мне бы хотелось забить адрес того места, куда мы направляемся, в навигатор, но езда за школьным автобусом – вроде как компенсация за то, что я не трясусь в нем вместе со всеми. Было нетрудно убедить мистера Райваса подсоединить меня к группе учеников, занимающихся рисованием и изучающих историю искусства, но никто не сказал мне, что поедем мы к черту на кулички.