— А почему вы с самого начала не оформили опекунство на себя? — немного грубовато спросил Данкан Грэнтам. По его тону было понятно, что он жалеет свою жену и сердится на девочек, которые ее обманывали.
Джонатан Кеннеди покраснел и встал, но Маргарет Трюблад махнула ему рукой, чтобы он сел на место.
— В то время у него не было хорошей работы. А теперь есть. Он — художник и недавно начал преподавать в колледже и в институте. По закону Зелда должна была сообщать ему о любых передвижениях семьи. Но она не удосужилась этого сделать.
— Никак не могу понять, — тихо сказала Мэри Грэнтам. — Выходит, Алекс — на самом деле Сэм?
— Ну, мама… — сказала Бетани, но в голосе ее не прозвучало обычного нетерпения. Похоже, она понимала, что чувствует ее мама. Маму предали, ей лгали, над ней подшутили.
И тут в одно мгновение Сэм все исправила.
— Я просто хотела поездить на лошади, — грустно сказала она. — У меня никогда не было такой возможности. Сколько помню себя, я всегда любила лошадей.
И, как после взмаха волшебной палочкой, с лица Бетани исчезла презрительная гримаса, а тетя Мэри улыбнулась всепрощающей улыбкой Саманте Скотт, наезднице.
— Я как раз вчера думала, как обидно тебя отпускать домой. Ты делаешь такие успехи в верховой езде, что мы могли бы показать тебя в Фергюс-Фолл.
Сэм оторопело смотрела на тетю Мэри, не веря своим ушам, Бетани добродушно улыбалась, Данкан Грэнтам отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
— А я давным-давно знал, что ты не Алекс, — сказал в наступившей тишине Томас.
И все посмотрели на него.
— Нет, ты не знал! — завопила Джоси. — Как это ты, дурашка, мог такое знать?
— Правда, как? — быстро сказала Сэм.
— Ваши кроссовки, — ответил Томас. — У вас, как и у меня, на школьной обуви написаны имена. Помните, мы были на речке? Кроссовки Алекс были подписаны именем, которое начиналось с буквы С, а у Сэм — с буквы А.
Все ошеломленно молчали. И тут Данкан Грэнтам разразился хохотом.
— Здорово, сынок, — сказал он, ероша волосы Томаса. — По крайне мере хоть у одного из Грэнтамов хорошо работают мозги.
— Еда готова, — пропел Дэниэл Трюблад. — Идите есть. Захватывайте по дороге булочки.
Некоторое время Алекс и Сэм не могли сдвинуться с места, они не могли поверить, что все закончилось.
После еды беседа потекла легко и свободно, и напряжение окончательно исчезло. Решили собрать вещи Сэм и перевезти их к Трюбладам.
— Но ты все равно можешь приходить к нам и тренироваться, — предложила Бетани, даже не спросив разрешения у родителей.
— Нет, не может, пока я не посмотрю на птицу, — сказал Томас. — Сэм обещала, потому что я дал ей свою корзинку.
— Какую еще корзинку? — спросила Мэри Грэнтам.
Маргарет Трюблад стала все объяснять тете Мэри, а Сэм повела детей смотреть на щенят и на Бильбо.
— Тебе понравилась моя корзинка, Бильбо Бэггинс? — сверкая глазами, серьезно спросил попугая Томас.
И Бильбо тут же очень уместно произнес голосом мистера Карра:
— Поладим, глупышка.
Томас просиял, а Сэм очень обрадовалась. Обычно Бильбо болтал только тогда, когда на него не обращали внимания.
Грэнтамы должны были ехать домой, к своим лошадкам, Томасу пора было спать. Сэм тоже поехала с ними, чтобы собрать свои вещи. Когда она стала укладывать одежду в рюкзак, все ребята, включая Бетани, собрались вокруг нее.
— Теперь это не твой дом, — грустно сказала Джоси.
Сэм услышала в голоске Джоси грусть, и ее глаза наполнились слезами. Она присела и крепко обняла малышку.
— Я знаю, — сказала она. — Но я и не должна была здесь жить. Моя бабушка отправляла меня к Маргарет.
— Мы просто привыкли к тому, что ты здесь, рядом с нами, — сказала Бетани, похлопывая по плечу младшую сестру. — Она вернется, Джоси. Она слишком любит Эхо, чтобы жить в разлуке с ней.
— Ну, зато теперь ты, Бетани, можешь приглашать своих подруг с ночевкой, — сказала Сэм, вытягивая из-под кровати давно затерявшийся носок.
— Наверное… — согласилась Бетани, лаская шерстяную овечку, детскую игрушку Сэм.
А Кеннет добавил:
— Ты слышала, что сказала Томас? Он признался маме, что ты лучшая из всех его сестер.
Все засмеялись. А Сэм подумала, что хорошо было бы забрать Томаса в свою семью. Папа наверняка бы обрадовался.
За один вечер все не могло уладиться, и суета продолжалась еще три дня. Были телефонные звонки в Австралию, бесконечные сообщения по электронной почте. Считалось, что никто не знает, как реагирует на происходящее мама Алекс, но Сэм подслушала разговор по телефону наверху. Зелда плакала, а ее Перри злился. Впрочем, Сэм показалось, что они не очень сопротивляются. Она, затаив дыхание, старалась не пропустить ни слова, но ей помешал лай собак.
— Сэм, положи, пожалуйста, трубку, — раздался вдруг голос мистера Кеннеди, и она послушалась. Но ей удалось услышать много такого, что могло успокоить Алекс.
— Когда мистер Кеннеди сказал, что у него теперь есть постоянная зарплата, — рассказывала, смеясь, Сэм, — твоя мама пришла в изумление.
Алекс задумалась о будущем. Затем спокойно сказала:
— Если он первым делом сказал об этом, то есть надежда, что мы снова будем жить вместе… Папа, мама и я… Хотя, может, и нет… Мама обычно говорила, что главное для нее — чувство безопасности.
Сэм заметила, как лицо подруги омрачилось печалью.
— Иногда все меняется, — сказала она, испытывая при этом какую-то неловкость. — Мой папа говорит, что надо приноравливаться к переменам.
Алекс долго ничего не отвечала. Она сняла очки и подула на стекла. Затем стала протирать их подолом майки.
— А мой папа говорит, что мы подобны растениям. Они или растут, или увядают. Ты сам должен выбрать, цвести тебе или чахнуть, — в конце концов сказала она.
— Ему легко говорить, — ответила Сэм.
— Вовсе не легко, — сказала Алекс. — Как бы то ни было, я знаю, что мы с тобой пока растем. Я слышу это всякий раз, когда мне нужно покупать новые туфли, побольше размером.
Сэм расхохоталась.
Наконец все утряслось. Решили, что на следующее утро Алекс будет провожать целая делегация. Миссис Трюблад и Сэм поедут в фургончике, где будет стоять большая клетка, а Алекс с папой поедут на джипе и повезут маленькую клетку с Бильбо. А потом миссис Трюблад заберет Сэм, чтобы она пожила у них еще несколько дней до того, как поедет домой в Ванкувер.
— Сэм, я рад, что ты остаешься. У нас впереди еще целая неделя лета! — сказал Кеннет.
Сэм бросила на него удивленный взгляд. Она так долго была поглощена своей новой ролью, что вовсе не задумывалась о будущем.
— Мне нравятся эти маленькие собачки, — добавил Кеннет.
Сэм подумала о том, как она сама переменилась за это сумасшедшее лето. Она тоже полюбила собачек. Может, Маргарет позволит ей дать имя какому-нибудь щенку, как позволила Алекс назвать одного из них Фруктиком.
22
Наступило утро, и Сэм вдруг загрустила от того, что это странное лето пришло к концу. Уже состоялись похороны мистера Карра. Девочки не смогли на них присутствовать: урна с его пеплом была перевезена в ту деревню, где они жили с женой, когда были молодыми.
Мистер Кеннеди жил в небольшом доме около озера Онтарио. Когда путешественники подъехали к дому, Алекс занервничала. Сэм прекрасно понимала почему. Слава богу, у ее отца не было «новой подружки», с которой ей предстала бы встреча.
— Оставим ненадолго Бильбо на улице, — улыбаясь, сказал Джон Кеннеди Алекс. — Не хочу, чтобы он укусил мою даму.
— Бильбо и мухи не обидит, — возмутилась Алекс.
Отец открыл и широко распахнул дверь.
— Привет, привет, — раздался женский голос. — Входите. Входите.
«Если это его подруга, то она явно не в своем уме», — подумала Сэм и растерянно посмотрела на Алекс.
И тут они вошли в большую гостиную и увидели эту самую подругу.
— Знакомьтесь с Джэз, — смеясь, сказал Джон Кеннеди. — Она — африканский серый попугай. Знаете, они разговаривают лучше всех других попугаев.
— Попугай! То есть новая подружка — это попугай?! — взвизгнули обе девочки.
Джэз, сидящая в клетке около окна, уставилась на них с большим подозрением. Птице, наверное, еще не встречались визжащие люди.
— Почему ты нам сразу не сказал? — требовательно спросила Алекс, на лице которой одновременно отразились облегчение и радость.
— Я сказал, что у меня есть новая подружка, — ответил папа. — Я увидел ее в зоомагазине. Тогда нам обоим было одиноко, правда, Джэзи, милочка?
— Папа, они ведь живут до восьмидесяти лет! — воскликнула Алекс. — А ты не староват для…
— Ну, что ты. — Его глаза блеснули за толстыми стеклами очков. — Я сразу понимал, что должен найти кого-то, кому смогу завещать своего попугая. Теперь я знаю, что могу рассчитывать на мою дочь.
Алекс звонко рассмеялась.
— Подожди, вот мама узнает! — закричала она. — Она всегда считала, что ты сумасшедший!
Джон Кеннеди поставил рядом обе клетки, Джэз и Бильбо глянули друг на друга и тут же отвернулись. Потом посмотрели снова. Они не стали приятелями в один миг, но явно понравились друг другу.
Когда Алекс уносила в свою комнату вещи, Джэз завопила:
— Прощай, старая пуховка!
Алекс выронила чемодан, а Сэм расхохоталась так, что чуть не задохнулась.
Мистер Кеннеди приготовил для раннего ужина спагетти, и за едой все наблюдали, как птицы подчеркнуто игнорировали друг друга. Наконец Маргарет Трюблад и Сэм собрались уезжать. Никто не знал, что нужно говорить в таких случаях.
— Ненавижу долгие проводы, — строго сказала Маргарет Трюблад. — Сэм, буду ждать тебя в машине.
— Как следует заботься о Бильбо, — пробормотала Сэм.
— Конечно, конечно. Пиши мне, — ответила Алекс, но слова ее прозвучали хрипло и еле слышно.
Сэм шагнула к подруге, крепко обняла ее и тут же нырнула в машину к Маргарет.
Девочки уже мечтали о следующем лете, которое они проведут вместе, но оно было так далеко… Алекс шагнула за Сэм, но тут же остановилась.