– А теперь будь хорошей девочкой и иди спать.
Он вел себя так же, как когда они вместе со Стивеном и Джереми пытались поскорее от меня отделаться по каким-то им одним понятным причинам. Чувствуя, что краснею, я заявила:
– Я всего на два года тебя младше.
– Два года и три месяца, – поправил он автоматически.
Клэй рассмеялся, обдавая меня пивным перегаром.
– Вот черт, моей девушке тоже пятнадцать. – Он посмотрел на меня и поправился: – Бывшей девушке.
Я выдавила из себя улыбку. В своих мыслях я все дальше и дальше уносилась от него и его отвратительного дыхания. Но то, как Конрад смотрел на нас, мне нравилось. Я была рада завладеть вниманием его компании, пусть даже на пять минут.
– А это, типа, законно? – спросила я у него.
Клэй снова рассмеялся:
– Белли, а ты милая.
Я покраснела.
– Ну и почему же вы расстались? – спросила я, как будто сама не догадывалась. Они расстались, потому что Клэй урод, вот почему. Он всегда был уродом. Как-то раз пытался накормить чаек «Алка-Зельтцером» только потому, что где-то слышал, что таблетки взрываются у них в желудке.
Клэй почесал затылок.
– Не знаю, ей вроде как надо было уехать в конноспортивный лагерь или типа того. А отношения на расстоянии – это фигня.
– Но это же только на лето, – возразила я. – Глупо разрывать отношения из-за трех месяцев разлуки.
В течение всего учебного года я носила в сердце любовь к Конраду. Она, как пища, питала меня и помогала продержаться без него все эти месяцы. И если бы мы были вместе, я ни за что не порвала бы с ним из-за того, что пришлось бы разлучиться на лето, да пусть хоть на весь учебный год.
Клэй посмотрел на меня полусонными, мутными глазами и спросил:
– А у тебя есть парень?
– Да, – ответила я и, не удержавшись, взглянула на Конрада. Видишь, говорил мой взгляд, я уже не глупая влюбленная двенадцатилетняя девчонка. Я взрослая девушка, и у меня есть личная жизнь. И кому какое дело, что это неправда?
Глаза Конрада потемнели, но лицо осталось таким же бесстрастным. А вот Джереми удивился.
– Белли, у тебя есть парень? – нахмурился он. – Ты никогда о нем не рассказывала.
– У нас не слишком все серьезно, – проговорила я, вытаскивая нитку из подушки, на которой сидела. Я уже пожалела о том, что это ляпнула. – На самом деле у нас все очень неопределенно.
– Видишь? Какой тогда смысл сохранять отношения? А что, если летом ты познакомишься с кем-то получше? – Клэй, заигрывая, подмигнул мне. – Как, например, сейчас.
– Мы знакомы, Клэй. Причем уже лет десять как. – И все эти годы он практически не обращал на меня внимания.
Он пихнул меня коленом:
– Приятно познакомиться. Я – Клэй.
Я рассмеялась, несмотря на то, что мне было не смешно. Мне показалось, что так будет правильнее.
– Привет, я Белли.
– Что ж, Белли, придешь завтра на мою вечеринку? – спросил он.
– Э-эм, конечно, – ответила я, стараясь не выдавать волнения.
Каждое лето Стивен, Конрад и Джереми посещали его вечеринки, которые Клэй закатывал в честь Дня независимости. Все как полагается, с костром и фейерверками. Его мама делала на десерт сэндвичи с поджаренным зефиром и шоколадом. Однажды я даже попросила Джереми захватить мне такой. Сэндвич был подгорелым и жестким, как резина, но я его съела. Я была благодарна Джереми за то, что он принес мне будто частичку праздника. Парни никогда не брали меня с собой, но я и не настаивала. Мы смотрели фейерверк с нашего заднего дворика с мамой и Сюзанной. И пили шампанское, они – настоящее, а я детское.
– Ты же пришла поплавать? – резко спросил Конрад.
– Блин, Конрад, отвали от нее, – сказал Джереми. – Если она захочет поплавать, она пойдет и поплавает.
Мы обменялись взглядами, в которых был немой вопрос – с чего это Конрад пытается изображать из себя папочку. Конрад потушил сигарету в банке с пивом.
– Делай что хочешь, – сказал он.
– И буду. – Я показала ему язык. Потом встала, сбросила полотенце и нырнула в воду. Кстати, грациозно и красиво. С минуту я плыла под водой. Затем повернула и поплыла обратно на спине, чтобы можно было подслушать их разговор.
Я услышала, как Клэй тихо сказал:
– Парни, в Казенсе становится скучно. Надо бы выбираться отсюда.
– Это точно, – согласился Конрад.
Значит, Конрад готов отсюда уехать. Даже несмотря на то, что в глубине души я понимала, что рано или поздно это произойдет, его слова все равно огорчили меня. Мне захотелось сказать ему, чтобы он в таком случае уезжал поскорее. Какой смысл здесь оставаться, если тебе не хочется? Уезжай!
Я не позволю Конраду испортить лето тогда, когда все только начало налаживаться. По крайней мере, меня даже пригласили на вечеринку Клэя Бертоле в честь четвертого июля. Теперь меня считают взрослой. Жизнь прекрасна. Ну, или обещает такой быть.
Я весь день думала о том, что мне надеть. Я ни разу не бывала на подобных вечеринках и понятия не имела, в чем туда ходят. К вечеру, возможно, похолодает, но есть ли смысл закутываться, если придется стоять у костра? Только не в мой первый раз. Наряжаться мне тоже не хотелось, чтобы не стать посмешищем в глазах Конрада и Джереми. В итоге я выбрала шорты, топ и пошла босиком.
Как только мы пришли туда, я сразу же поняла, что все-таки ошиблась с выбором. Другие девчонки были в летних платьях, мини-юбках и уггах. Если бы я дружила хоть с кем-нибудь из Казенса, я бы знала, как надо одеться.
– Ты не сказал, что девочки должны быть в платьях, – прошипела я Джереми.
– Не глупи, ты хорошо выглядишь, – сказал он и прямиком направился к бочонку с пивом. Да, там был кег с пивом, но ни крекеров, ни зефира в поле зрения не наблюдалось.
Мне еще не доводилось видеть настоящий пивной кег, только в кино. И я уже увязалась за Джереми, но Конрад схватил меня за руку.
– Не смей пить! Мама убьет меня, если узнает, что я позволил тебе выпить.
Я стряхнула его ладонь.
– Ты не можешь мне ничего запрещать.
– Ну же, пожалуйста!
– Ладно, посмотрим, – сказала я, отходя к костру. Не уверена, что мне вообще хотелось пить. Даже несмотря на то, что Клэй пил накануне вечером, я все же ожидала, что на вечеринке будут сэндвичи с зефиром и шоколадом.
Раньше я думала, что на вечеринках у костра нереально круто, но оказалось, что это не так. Джереми болтал с какой-то девчонкой в цветном топе и джинсовой юбке, Конрад общался с Клэем и еще какими-то парнями, которых я не знала. Мне кажется, что после того, как Клэй флиртовал со мной прошлым вечером, он, по крайней мере, мог бы со мной и поздороваться. Но он не обращал на меня никакого внимания.
Я стояла у костра в одиночестве и притворялась, что грею руки, хотя на самом деле мне не было холодно. И тут я увидела его. Он тоже стоял в одиночестве и пил воду из бутылки. Похоже, что он тоже никого здесь не знал. Мне показалось, что он моего возраста. Но было в нем что-то такое милое и уютное, от чего казалось, что он младше. Я взглянула на него еще пару раз, чтобы понять что именно, а когда поняла, то чуть ли не подпрыгнула от восторга.
Ресницы! Все дело в ресницах. Его ресницы были настолько длинными, что почти доставали до бровей. Высокие скулы, гладкая кожа цвета поджаренных кокосовых хлопьев, какими обычно посыпают мороженое.
Я коснулась щеки и почувствовала облегчение от того, что благодаря солнцу прошли все прыщи. У него кожа была просто идеальная. И вообще все, как мне показалось, в нем было прекрасно.
Он был высоким, выше Стивена и Джереми, а может, даже выше Конрада. Казалось, у него есть азиатские корни – японские или корейские. Он был таким симпатичным, что мне захотелось его нарисовать, хотя рисовать я совсем не умею.
Он заметил, что я рассматриваю его, и я тут же отвела взгляд. Немного погодя я посмотрела на него еще раз, и он снова поймал мой взгляд. Он поднял руку и едва заметно помахал мне.
У меня вспыхнули щеки. Все, что мне оставалось, это поздороваться с ним. Я подошла и протянула руку, о чем тут же пожалела. Кто сейчас вообще пожимает руки?
Но он пожал. Он молча смотрел на меня, как будто пытался что-то вспомнить.
– Я тебя где-то уже видел, – сказал он наконец.
Я едва сдержала улыбку. Не это ли говорят парни девушкам, когда хотят с ними познакомиться? Мне бы, конечно, хотелось, чтобы он вспомнил, что видел меня на пляже в бикини в мелкий горошек. Я надела его всего раз, но, может быть, именно тогда он обратил на меня внимание.
– Может, на пляже?
Он замотал головой:
– Нет, точно не там.
Значит, все-таки дело не в бикини. Я попыталась еще раз:
– Может, у палатки с мороженым?
– И не там, – сказал он. Затем его лицо просияло. – Ты ходила на курсы латинского?
Какого черта?
– Э-э-э… Ну да.
– Ты когда-нибудь была на Латинском слете в Вашингтоне? – спросил он.
– Да, – сказала я. Откуда он, в конце концов, об этом знает?
Он удовлетворенно кивнул.
– Я тоже там был. В восьмом классе, верно?
– Да… – В восьмом классе я еще носила брекеты и очки. Ужасно, что он помнит меня с тех времен. Лучше бы он помнил меня такой, какая я сейчас, в бикини в горошек.
– Так вот откуда я тебя знаю! А я стою и думаю, где же я тебя уже видел, – улыбнулся он. – Я – Кэм, а мое латинское имя было Секстус. Salve![8]
Я захихикала от внезапно нахлынувшей радости, которая, как пузырьки содовой, заплясала внутри.
– Salve! Я – Флавия, точнее, Белли. В смысле, мое имя Изабель, но все зовут меня Белли.
– Почему? – спросил он так, будто ему действительно было интересно почему.
– Так называл меня папа, когда я была маленькой. Он считал, что Изабель слишком длинное имя, – объяснила я. – Глупо, конечно, но многие до сих пор меня так зовут.
– Но почему же тогда не Иззи?
– Не знаю. Отчасти потому, что я любила конфеты «Джелли Белли», так что мы с ними даже придумали игру. Он спрашивал, какое у меня настроение, а я ему отвечала с помощью «Джелли Белли». Например, слива у нас значила, что настроение у меня отличное… – Я умолкла. Когда я нервничаю, я начинаю тараторить, а сейчас я определенно нервничаю. Я терпеть не могла, когда меня называли Белли, во-первых, потому, что это не настоящее имя. Это, скорее, прозвище для малыша. Белли ассоциируется либо с пухлыми младенцами, либо с мужиками в майках-алкоголичках. С другой стороны, Изабель – это нечто экзотическое, подходящее, скорее, девушке из Марокко или Мозамбика, которая круглый год ходит с африканскими косичками и красным лаком на ногтях.