– Это не твой дом. Это дом Сюзанны.
– Много ли ты знаешь. Это наш общий дом, – сказала я и легла на полотенце. Мне вдруг очень захотелось пить. Скорее всего, из-за рулетов, потому что я съела целых три. Я покосилась на него.
– Не мог бы ты зайти к нам и принести «Кулэйд»? Пожалуйста.
– Не знаю никого, кто бы потреблял больше сахара, чем ты, – покачал головой Кэм. – Сахар – зло.
– И это говорит тот, кто только что съел последний рулет, – поддразнила его я.
– Мы поступим по-другому, – сказал он, встал и отряхнул песок с шорт. – Я принесу тебе попить. Но это будет не «Кулэйд», а простая вода.
Я поцокала языком.
– Хорошо, только поспеши.
Он совсем не спешил. Его не было уже сорок пять минут, и я пошла обратно к дому с нашими полотенцами, кремом от загара и всем накопившимся мусором. С меня лился пот, я тяжело дышала и была похожа на верблюда в пустыне. Оказалось, Кэм сидел с парнями в гостиной и играл в видеоигру. Все они были в плавках – это было нашей летней униформой.
– Спасибо, что так и не принес мне «Кулэйд», – сказала я, снимая с плеча пляжную сумку и бросая на пол. Кэм прервался и виновато посмотрел на меня.
– Упс, виноват. Парни попросили меня поиграть с ними, и… – Он умолк.
– Не извиняйся, – сказал Конрад.
– Да что ты, раб ее, что ли? Ты нужен ей для того, чтобы подносить «Кулэйд», – сказал Джереми, нажимая на кнопки пульта. Он повернулся ко мне и состроил мне рожицу, показывая, что это была всего лишь шутка, но я не стала гримасничать в ответ, давая знать, что поняла ее.
Конрад ничего не сказал, и я на него даже не посмотрела. Тем не менее я чувствовала, что он смотрит на меня. Мне хотелось, чтобы он прекратил пялиться.
И почему же когда у меня появился друг, я снова почувствовала себя одинокой и не принятой в их теплый круг? Это нечестно. Нечестно, что Кэм так легко стал частью этой несправедливости. А я-то думала, что день удался.
– Где мама и Сюзанна? – спросила я злобно.
– Куда-то уехали, – рассеянно ответил Джереми. – Может, в магазин.
Мама терпеть не может ходить по магазинам, скорее всего, это Сюзанна ее уговорила.
Я пошла на кухню за «Кулэйдом». Конрад встал и последовал за мной. Я не оборачивалась, мне не хотелось его видеть.
На кухне я занялась тем, зачем, собственно, пришла: взяла высокий стакан и налила себе вишневый «Кулэйд». При этом делала вид, что не замечаю, что он стоит за моей спиной.
– Так и будешь меня игнорировать? – наконец спросил он.
– Нет, – ответила я. – Чего ты хочешь?
Он вздохнул и подошел поближе.
– Почему ты всегда себя так ведешь? – Он склонился ко мне еще ближе, слишком близко. – Можно и мне немного?
Я поставила стакан и уже хотела уйти, когда он схватил меня за руку и притянул к себе. От неожиданности я, кажется, ахнула.
– Ну же, Беллс.
Пальцы у него были холодными, такими же, как всегда. А меня вдруг залихорадило и бросило в жар. Я отдернула свою руку.
– Отпусти меня.
– Почему ты злишься на меня? – У него хватило смелости не скрывать свое смущение, он был взволнован. Это было так на него похоже – он смущался и волновался от этого. А поскольку смущался он редко, то и волноваться ему доводилось нечасто. Но еще никогда он не волновался из-за меня. Я никогда не была для него достаточно значимой.
– Тебе правда интересно? – Я слышала, как громко бьется сердце в груди. Я чувствовала себя как-то странно, ожидая его ответа.
– Да. – Конрад был удивлен, будто сам не верил в то, что ему интересно это знать.
Я сама не слишком-то понимала, в чем тут дело. Думаю, это из-за того, что я совсем запуталась. Из-за того, что он был то нежен со мной, то груб. Он заставлял меня вспоминать то, о чем мне не хотелось сейчас думать. Только не сейчас. У нас с Кэмом все складывалось хорошо, но каждый раз, когда я задумывалась об этом, Конрад начинал пожирать меня глазами, танцевать со мной или звать меня Беллс. Все это начинало сильно раздражать.
– Почему бы тебе не пойти покурить, – предложила я ему.
Желваки у него заходили.
– Хорошо, – проговорил он.
Я вдруг почувствовала странную смесь вины и удовлетворения оттого, что вывела его из себя.
– А почему бы тебе не пойти и не покрутиться у зеркала, как ты всегда делаешь? – вдруг выпалил Конрад.
Он будто влепил мне пощечину. Как же это унизительно, когда ты занимаешься чем-то очень личным, а тебя ловят за этим делом. Неужели он видел, как я прихорашиваюсь перед зеркалом? Неужели теперь все будут считать меня тщеславной и поверхностной?
Я поджала губы, покачала головой и попятилась от него.
– Белли… – начал он. Было видно, что он пожалел о своих словах.
Я пошла в гостиную, оставив его в одиночестве. Кэм и Стивен посмотрели на меня так, будто знали, что что-то произошло. Может, они слышали нас? Имеет ли это какое-то значение?
– Следующую игру я играю с вами, – сказала я. Я подумала, а не так ли умирает любовь? Постепенно, потихоньку, а потом – бац! – и ее нету. Прямо как сейчас.
Глава 32
Кэм пришел на следующий день и остался у нас допоздна. В полночь я спросила его, не хочет ли он пойти на пляж. Мы брели, держась за руки и любуясь блеском бездонного океана, точно такого же, каким он был миллион лет назад.
– Правда или действие? – спросил Кэм.
Я была не в настроении сейчас раскрывать какие-нибудь секреты. У меня появилась сумасшедшая идея. Мне вдруг захотелось искупаться нагишом. С Кэмом. Именно этим и занимались взрослые на пляже. Это то же самое, что целоваться в автокинотеатре. И если мы пойдем купаться нагишом, это будет доказательством того, что я уже взрослая.
Я сказала:
– Кэм, давай поиграем в «слабо»? Тебе слабо пойти плавать нагишом прямо сейчас или… – И я задумалась после «или».
– Кто первый? – произнес он, хихикая. – Или вдвоем, и не важно, кто будет первым?
Я вдруг почувствовала себя легкомысленной и как будто опьяневшей. Я побежала к воде, по дороге снимая футболку и бросая ее на песок. Под одеждой у меня было бикини.
– Правила такие, – прокричала я, расстегивая шорты, – никакой наготы, пока полностью не войдем в воду! И, чур, не подглядывать!
– Постой. – Он подбежал ко мне. – Мы что, правда это делаем?
– Ну да. А ты не хочешь?
– Хочу, но что, если нас увидит твоя мама? – Он оглянулся на дом.
– Не увидит. Оттуда ничего не видно. Здесь слишком темно.
Он посмотрел на меня и снова на дом.
– Может, все-таки позже? – сказал он с сомнением в голосе.
Я уставилась на него. Разве это не он должен был меня сейчас уговаривать? Я спросила:
– Ты серьезно?
– Серьезно. Еще рано. Вдруг кто-то не спит. – Он поднял мою футболку и протянул мне. – Давай попробуем чуть позже.
Я прекрасно понимала, что он имел в виду совсем другое.
С одной стороны, я злилась, с другой – даже немного расслабилась. Все это похоже на то, когда ты делаешь себе бутерброд с арахисовым маслом и бананом, но, откусив, понимаешь, что не хочешь его есть.
– Не надо делать мне одолжений, Кэм. – Я выхватила у него футболку и зашагала прочь так быстро, что песок вздымался под ногами. Я думала, что он пойдет за мной, но он не стал меня догонять. Я не оглянулась, чтобы посмотреть на его реакцию. Возможно, он сидел на песке и писал в свете луны одно из своих глупых стихотворений.
Когда я зашла в дом, я сразу же направилась на кухню. Там горел свет – Конрад сидел за столом и ел ложкой арбуз.
– А где Кэм Кэмерон? – спросил он небрежно.
Я на секунду задумалась, всерьез ли он интересуется или просто издевается. Его лицо было спокойным и даже расслабленным. Что ж, если он решил сделать вид, что между нами не было никакой стычки, я тоже притворюсь, что ее не было.
– Кто его знает, – ответила я, роясь в холодильнике в поисках йогурта, – да и кому это интересно?
– Голубки поссорились? – И посмотрел на меня так же снисходительно, как всегда. Мне захотелось влепить ему пощечину.
– Не твое дело, – огрызнулась я и села рядом со стаканчиком клубничного йогурта. Это был обезжиренный йогурт Сюзанны. На вид он был водянистым. Я закрыла стаканчик и отставила его в сторону.
Конрад подвинул ко мне арбуз.
– Белли, не стоит быть такой резкой с людьми. – Он встал и добавил: – И надень футболку.
Я зачерпнула ложкой арбуз и показала язык ему в спину. Ну почему он всегда обращается со мной так, будто мне только тринадцать? В голове зазвучал мамин голос: «Белли, никто не может заставить тебя чувствовать себя никчемной. Только если ты сама не позволишь. Так говорила Элеонора Рузвельт[22]. Я хотела назвать тебя в ее честь». Бла, бла, бла. Но в чем-то она права. Я не позволю ему причинить мне боль, больше нет. Сейчас мне хотелось, чтобы у меня были хотя бы мокрые волосы или песок на одежде, чтобы он подумал, что мы с Кэмом были на пути к чему-то, даже несмотря на то, что у нас ничего такого не было.
Я сидела за столом и ела арбуз. Я ела, пока не заметила, что вычерпала уже половину. Я ждала, что Кэм придет за мной, но он не пришел, и я разозлилась еще сильнее. Я уже подумывала над тем, чтобы порвать с ним.
Кэм так и не зашел в дом. Он просто уехал. Я услышала, как он завел машину, и увидела в окно, как он сдает назад на подъездной дорожке. Мне хотелось побежать вслед за машиной и наорать на него. Он должен был зайти и попрощаться. А вдруг я все испортила и больше не нравлюсь ему? Что, если я его больше не увижу?
Той ночью я лежала в кровати и думала о том, как быстро заводятся летние романы и как быстро они заканчиваются.
Следующим утром когда я вышла на веранду, жуя гренку, я заметила пустую бутылку от воды на ступеньках, которые вели к пляжу. «Поуланд Спринг». Именно эту воду обычно пьет Кэм. Внутри я нашла записку. Сообщение в бутылке. Чернила немного расплылись, но я смогла прочитать то, что там было написано: «За мной должок. Купание нагишом».