тебя, да?
– Ты не знаешь, что говоришь. – В его голосе звучало предостережение, но я не останавливалась. Я очень разозлилась. Я наконец-то открылась ему, но в ответ не получила ничего.
Я смотрела ему прямо в глаза. Я не собиралась его отпускать. Не в этот раз.
– Ты просто хочешь держать меня на коротком поводке, верно? Рассчитываешь, что я буду бегать за тобой, а ты будешь себя прекрасно чувствовать. Как только я свыклась с мыслью, что с тобой все кончено, ты снова толкаешь меня к прошлому. Я не знаю, что у тебя в голове, Конрад, но это так.
– О чем ты вообще?
Волосы хлестнули меня по лицу, когда я отступила от него.
– Так и быть. Я для тебя больше не существую. Ни как друг, ни как поклонница. Теперь я для тебя никто. С меня хватит.
– Чего ты от меня хочешь? У тебя есть твой маленький бойфренд, не забыла? Вот с ним и играй.
Я замотала головой и отступила еще дальше.
– Это не так. – Он все не так понял. Не этого я хотела добиться. Это он водил меня за нос уже очень давно. Он знал, что я чувствую, и позволил мне полюбить себя. Потому что тоже любил меня.
Он подошел ко мне ближе.
– Сначала тебе нравлюсь я. Потом Кэм… – Конрад помедлил. – А потом Джереми. Так ведь? Ты хочешь и торт, и печенье, и мороженое…
– Прекрати! – заорала я.
– Здесь только ты играешь в игры, Белли.
Он старался говорить небрежно, но его тело было напряжено. Каждый мускул был натянут, как струны его дурацкой гитары.
– Все лето ты вел себя как сволочь. Ты думаешь только о себе. Твои родители разводятся! И что? У многих разводятся родители. Это не повод, чтобы обращаться с людьми как с дерьмом.
Он отвернулся от меня.
– Закрой рот! – Губы его дрожали. Я сделала это. Я наконец достучалась до него.
– Сюзанна недавно плакала из-за тебя, она еле встала. Тебя это вообще волнует? Тебя кто-нибудь волнует, кроме самого себя?
Конрад подошел ко мне так близко, что мог или ударить меня, или поцеловать. Мое сердце билось так быстро, что отдавало в ушах. Я была так зла на него, что мне даже хотелось, чтобы он меня ударил. Знаю, этого он никогда не сделал бы. Он схватил меня за плечи и встряхнул, а потом так же внезапно отпустил. У меня на глазах выступили слезы. На секунду мне показалось, что он хотел…
…поцеловать меня.
Я плакала, когда пришел Джереми. Он был на работе, его волосы были все еще мокрыми. Я даже не слышала, как он подъехал. Он посмотрел на нас и сразу понял, что что-то не так. Сначала он испугался. А потом просто разозлился.
– Какого черта тут творится? – спросил он. – Конрад, что происходит?
Конрад посмотрел на него:
– Просто держи ее от меня подальше. У меня нет настроения разбираться со всем этим.
Я вздрогнула. Он будто и правда ударил меня. Так даже больнее.
Он уже собрался уйти, когда Джереми схватил его за руку:
– А пора бы уже разобраться. Ты ведешь себя как придурок. Хватит вымещать свою злость на других. Оставь Белли в покое.
Я задрожала. Из-за меня ли это было? Конрад все лето пребывал в кошмарном настроении, закрывался у себя в комнате из-за меня? Или, может, из-за того, что его родители разводятся? Или он был расстроен оттого, что видел меня с другим парнем?
Конрад попытался отделаться от брата.
– Почему бы тебе не оставить меня в покое?
Но Джереми не собирался отступать.
– Мы оставили тебя в покое. Целое лето тебя никто не трогал, ты напивался и дулся как маленький ребенок. Ты должен быть старшим. Старшим братом, правильно? Так будь им. Будь мужчиной и решай свои проблемы сам.
– Оставь меня в покое, – зарычал Конрад.
– Нет, – Джереми подошел к нему так же близко, как стояли мы пару минут назад.
В голосе Конрада появилась угроза:
– Я предупреждаю тебя, Джереми.
Они оба напоминали разъяренных псов, рычащих и скалящихся друг на друга. Они забыли, что я была рядом. Я чувствовала себя так, будто наблюдала за тем, чего не должна была видеть, как будто шпионила. Мне хотелось закрыть уши руками. Они никогда, сколько я их помню, не вели себя так друг с другом. Они спорили, но так далеко не заходили. Я должна была уйти, но не могла сдвинуться с места. Я просто стояла там, держа руки на груди.
– Знаешь, ты совсем как наш отец, – сказал Джереми.
Тогда я поняла, что не имею к этому никакого отношения. Причина была намного серьезней. Что-то такое, о чем я даже не имела понятия.
Конрад грубо толкнул Джереми, и тот толкнул его в ответ. Конрад пошатнулся и чуть не упал, а когда восстановил равновесие, ударил Джереми прямо в лицо. Кажется, я закричала. Они стали драться, проклиная друг друга и тяжело дыша. Они сбили стеклянный кувшин с чаем. Чай разлился по веранде. На песке появилась кровь. Не знаю, чья именно.
Они продолжали драться на разбитом стекле, с Джереми слетели шлепанцы. Я несколько раз крикнула: «Остановитесь!» – но они меня даже не слышали. И почему-то только в этот момент я заметила, как они похожи. Они продолжали бороться, пока вдруг не появилась моя мама. Не знаю, как она там оказалась. С невероятной силой, которой обладают только матери, она с легкостью разняла их.
Правой рукой она взяла за шиворот одного, а левой другого.
– Прекратите вы, оба. – В ее голосе не было злости, только грусть. Мне показалось, что она сейчас расплачется, но моя мама никогда не плачет.
Они тяжело дышали и не смотрели друг на друга, но у всех троих было что-то общее. Они знали то, чего я не знала. А я просто стояла там, как сторонний наблюдатель. Как тогда, когда я пошла в церковь вместе с Тейлор, и все знали слова молитв, а я нет. Все крестились и молились, а я стояла там, как непрошеный гость.
– Вы все знаете, да? – спросила мама, отпуская их.
Джереми всхлипнул, он сдерживался, пытаясь не заплакать. Его лицо покраснело. Конрад, напротив, был безразличен. Как будто его здесь и не было.
Но тут его лицо прояснилось, и он будто превратился в восьмилетнего мальчика. Я обернулась и увидела, что в дверях стоит Сюзанна. На ней был белый хлопковый халат, и она выглядела очень слабой.
– Мне очень жаль, – грустно и беспомощно произнесла она. Она неуверенно подошла к мальчикам и протянула к ним руки. Джереми сразу склонился к ней, и несмотря на то, что он был намного выше ее, сейчас он показался таким маленьким. Он испачкал кровью ее халат, но они не отпускали друг друга. Он не плакал так с тех пор, как Конрад случайно прихлопнул ему руку дверью, а это было очень давно. В тот день Конрад ревел так же сильно, как и Джереми, но сегодня он не плакал. Он позволил Сюзанне гладить себя по голове, но не плакал.
– Белли, пойдем, – сказала мама и взяла меня за руку. Она давно так не делала. Я, как маленький ребенок, последовала за ней. Мы поднялись в ее комнату. Она закрыла дверь и села на кровать. Я села рядом с ней.
– Что происходит? – спросила я, запинаясь и пытаясь отыскать ответ у нее на лице.
Она взяла мои руки в свои и крепко сжала их, будто это она ждала от меня ответа.
– Белли, болезнь Сюзанны вернулась.
Я закрыла глаза. Я слышала шум океана, будто держала раковину у уха. Это неправда. В эту секунду я была где-то, но только не там. Я плавала под звездным небом, сидела в школе на уроке математики, каталась на велосипеде на заднем дворе. Меня здесь не было. Ничего не было.
– О, зайка, – вздохнула мама. – Открой глаза. Мне надо, чтобы ты меня выслушала.
Я не открою глаз. Я не буду слушать. Меня вообще здесь нет.
– Она плохо себя чувствует. И уже довольно давно. Рак вернулся. И на этот раз он еще более агрессивен. Он распространился на печень.
Я открыла глаза и вырвала руки из маминых ладоней.
– Перестань. Она не больна. С ней все хорошо. Это же Сюзанна. – Лицо у меня было мокрым. Я даже не поняла, когда начала плакать.
Мама кивнула:
– Ты права. Это Сюзанна. Она делает все по-своему и не хотела, чтобы вы об этом знали. Она хотела, чтобы это лето было идеальным. – Мама подчеркнула слово «идеальным». На глазах у нее тоже выступили слезы. Она притянула меня к себе и крепко обняла.
– Но они знали, – захныкала я. – Все, кроме меня, знали. Только я не знала, хотя люблю Сюзанну больше всех.
Это не так, и я это прекрасно понимаю. Конечно, Джереми и Конрад любят ее больше всех. Но я испытывала то же чувство. Я хотела сказать маме, что это ничего не значит, что у Сюзанны уже был рак и она его победила. Она снова поправится. Но если я произнесу это вслух, тогда получится, что я как бы признаю, что у нее снова рак, что все это происходит на самом деле. А я не могла этого сделать.
Ночью я лежала в кровати и плакала. У меня все болело. Я открыла все окна в своей комнате и лежала в темноте, слушая шум океана. Мне хотелось, чтобы волны унесли меня с собой навсегда. Я думала, так ли чувствуют себя сейчас Джереми и Конрад. И мама.
Чувствуют ли они, что приближается конец света и уже ничего и никогда не будет таким, как прежде.
Глава 43
Когда мы были маленькими и в доме было полно народу – наш папа, мистер Фишер, еще какие-нибудь гости, – мы с Джереми делили одну кровать, так же как и Стивен с Конрадом. Мама приходила подоткнуть нам одеяла. Мальчики притворялись, что они уже слишком большие для этого, но я уверена, что им это нравилось, так же как и мне. Я чувствовала себя уютно, как в коконе, словно огромное буррито. Я лежала и слушала музыку, доносившуюся снизу, мы с Джереми шепотом рассказывали друг другу страшные истории до тех пор, пока не засыпали. Он всегда засыпал первым. Я пыталась растормошить его, но это никогда не получалось. Это был последний раз, когда я чувствовала себя в полной безопасности. Тогда все было хорошо и спокойно.
В тот день, когда мальчики подрались, я постучалась к Джереми.
– Входи.
Он лежал на кровати, закинув руки за голову и смотрел в потолок. У него были мокрые щеки и глаза. Правый наливался фиолетово-серым и уже начинал опухать. Как только он увидел меня, он вытер слезы.