Теперь во время вечерних прогулок можно было ходить любоваться на их будущий дом. Они познакомились с домоправителем, черногорцем из Югославии, он разрешил осмотреть дом. Сразу понравился большой красивый вестибюль, выложенный бежевым мрамором, с двумя колоннами и двумя мраморными каминами по бокам, с высокими зеркалами и полом в черно — белых квадратах.
— А в нашем московском доме вообще не было вестибюля, — заметил Алеша. — Войдешь — и сразу утыкаешься в лифт, а за ним только лежанка для лифтерши. И это еще высокий стандарт.
В двух крыльях их нового дома было по два лифта — пассажирский и грузовой. Они спустились в basement — подвальный этаж, и Лиля с радостью увидела там помещение со стиральными и сушильными машинами.
— Алешка, смотри, как удобно — стирать и сушить в машинах, не выходя из дома.
— Видишь, я тебе говорил, что здесь все удобнее, чем в Москве. А когда ты увидишь нашу квартиру отремонтированной, она тебе сразу понравится.
Лиля недоверчиво улыбалась, но дом постепенно начинал ей нравиться.
Квартиру ремонтировали и обновляли почти месяц. Когда они получили ключи и впервые вошли в нее, Лиля была настроена настороженно, но застыла прямо на пороге: все сияло чистотой, паркетный пол из норвежской сосны блестел, стены бледно — кремового цвета окаймляли молдинги в виде больших изящных квадратов. В коридорах и комнатах были удобно расположены встроенные шкафы. Лиля радовалась:
— Как хорошо, что не надо покупать шкафы, они так загромождают комнаты.
Кухня тоже была оборудована висячими шкафами и большим холодильником. Лиля в восторге ходила по квартире, а Алеша смеялся, видя ее радость:
— Ну что, теперь понравилось?
Жизнь начиналась с нуля, предстояло купить мебель и обзавестись хозяйством — кухонной утварью, посудой, постельным бельем, занавесями. В трех кварталах от дома они обнаружили мебельный магазин с большим выбором недорогих вещей в вычурном латиноамериканском стиле. Лиле этот стиль не нравился. Алеше опять пришлось уговаривать:
— Выберем попроще и подешевле. Не на всю жизнь покупаем.
Они купили две кровати и стол. Лешка облюбовал большой цветной телевизор Admiral с дистанционным управлением. Лиля была недовольна:
— Не понимаю, зачем нам большой телевизор? Лишняя трата денег.
— Мам, на большом экране лучше видно, а дистанционное управление — это очень удобно.
Алеша поддержал сына:
— Лилечка, хороший телевизор необходим: он даст нам много нужной информации и будет приучать к разговорному английскому.
— Делайте, что хотите, — сказала она недовольно и отвернулась.
Стояла изнуряющая нью — йоркская жара, Лиля изнывала от нее и хотела купить кондиционеры, чтобы в квартире легко дышалось.
— На кондиционеры денег не жалко, купим два.
Завершающей покупкой был стол для кухни и гладильная доска.
Но надо же еще обставить Лешкину комнату. Тут им повезло — позвонил Зика Глик:
— Вы уже купили мебель? У меня на складе в магазине есть несколько ненужных мне вещей в хорошем состоянии. Хочу подарить их вам.
Мебель оказалась прекрасная — старинный гарнитур: кровать, письменный стол и комод. Как раз то, что нужно. Они не знали, как благодарить Зику.
Стулья и тумбочки они просто подобрали на улице — ненужную мебель выставили выезжающие.
— На помойке подобрали, а в каком хорошем состоянии, — с усмешкой заметила Лиля[57].
Как только вселились, Лешка договорился с хозяином, чтобы ему разрешили работать швейцаром по воскресеньям.
— Зачем тебе это? — спросила Лиля. — Ты лучше занимайся больше.
— Мам, я хочу зарабатывать карманные деньги, а хозяин платит по три доллара в час.
Теперь по воскресеньям он восемь часов важно стоял у входа в форменной фуражке с галуном и открывал всем двери. Лиля спускалась вниз и приносила ему кофе и сэндвичи.
Лиля с Алешей еще долгое время любовно обустраивали квартиру — вешали занавеси, приделывали полки, обклеивали белые двери декоративной бумагой под дерево. Алеша поменял выключатели на такие, какие больше нравились, обклеил ванную комнату специальными плотными обоями, а одну стену на кухне — обоями «под кирпич».
Когда все было закончено, они позвали Берла — показать квартиру. Берл ходил по комнатам, улыбался, а потом сказал:
— Так — так. Мазал тов, все в порядке. Я говорил: помалу — помалу все будет. Это Америка.
31. Радио «Свободная Европа»
Пока квартиру ремонтировали, Алеша напечатал в газете «Новое русское слово» подборку своих политических эпиграмм из самиздата[58]. Газету раскупили: всем хотелось посмеяться над советской властью, и имя Алеши стало популярным, но денег он все равно получил мало. Андрей Седых еще раз посоветовал ему:
— Говорю вам, идите на «Свободную Европу», они предложат вам выступать. И они хорошо платят, их финансирует правительство.
Но Лиля волновалась:
— Я боюсь за тебя. Знаешь, сколько здесь агентов КГБ? Мало того что ты напечатал эпиграммы, так еще хочешь выступать на «вражеском радио». А вдруг они захотят отомстить тебе?
— Лиличка, да не волнуйся ты так…
— Эти агенты все могут. Я волновалась за твою безопасность в Москве, и когда ты был в Праге. Теперь мне надо беспокоиться и тут!
Алеша считал ее страхи преувеличенными и вскоре начал выступать на радио с воспоминаниями о литературной жизни России. Редактор отдела науки и искусства Илья Мусин, бывший москвич и журналист, просмотрел его текст, что-то переставил местами, заменил малозначащие слова и спросил:
— Вы согласны с такой редакцией? Тогда пойдемте в студию записывать.
В студии у аппарата записи сидела молодая женщина — настоящая русская красавица с русой косой, густыми ресницами и глазами ярко — василькового цвета.
— Это оператор Таня, — представил ее Мусин. — Она будет записывать ваши передачи.
— Здравствуйте, Таня. И откуда это вы взялись такая!..
Очевидно, она привыкла, что все на нее засматриваются, и, потупив глаза, тихо сказала:
— Я? Из Москвы. Давайте начинать работать.
Мусин хитро улыбнулся, заметив, какое впечатление произвела ее красота.
Рассказы Алеши передавали в эфир раз в неделю. За двадцать минут платили 80 долларов. Каждый полученный чек он гордо показывал Лиле — его заработок уже становился подспорьем.
Но в Союзе всякая передача по «вражескому радио» считалась выпадом, и власть действительно могла огрызнуться. Алеше опять приходилось успокаивать Лилю:
— Я ведь не критикую советскую власть, а только рассказываю о жизни писателей. На радио работает Сергей Довлатов, выступает Петр Григоренко, бывший генерал и диссидент, вот где настоящая критика, а никого из них не тронули[59].
На «Свободной Европе» преобладали американцы, но в русском департаменте работали выходцы из России и было несколько «свежих» эмигрантов — литераторов и журналистов, мир литературной эмиграции. Но он был очень узким, оторванным от американской жизни, и не нравился Алеше. Один только раз он обрадовался встрече с Васей Аксеновым, своим старым приятелем. А подружился Алеша с редактором Ильей Мусиным. Ему удалось уехать раньше многих евреев и благополучно устроиться в Нью — Йорке, они с женой прилично зарабатывали. Мусин уже успел поездить по стране и по Европе, регулярно читал американские газеты и во многом критиковал американские порядки. Для Алеши он стал хорошим источником информации, хотя порой слишком циничным.
Радиостанция занимала третий этаж громадного старого дома на 42–й улице. На углу улицы стояло великолепное здание Публичной библиотеки, а позади располагался Брайант — парк, большой и довольно пустынный. Алешин путь на радиостанцию проходил через него. Там все время сидели на скамейках и стояли группки каких-то людей. Алеша не обращал на них внимания, он думал, что это читатели, вышедшие из здания библиотеки отдохнуть. Неожиданно один из них подошел к нему вплотную и что-то тихо проговорил. Алеша остановился:
— Вы со мной разговариваете?
— Smoke, smoke, smoke, — повторял чернокожий парень лет двадцати.
Алеша не понял и уставился на него.
— Smoke, smoke, — повторил парень еще раз и показал сигарету — самокрутку. — One dollar.
Алеша сообразил, что ему предлагают марихуану. Эти парни были совсем непохожи на завсегдатаев читального зала библиотеки.
Придя на радиостанцию, Алеша сказал Тане:
— Представляете, оказывается, позади библиотеки идет торговля наркотиками.
Она опустила глаза:
— Да, я знаю. Я сама там покупаю.
— Вы?!
— А что вы удивляетесь? В Нью — Йорке чуть ли не все курят марихуану. А я здесь уже пять лет. Да, можете меня поздравить — вчера я стала американской гражданкой.
— О, поздравляю!
— Спасибо. Мы решили немного отпраздновать. Приглашаю вас остаться.
Получение гражданства США казалось Алеше чуть ли не пределом мечтаний. Оно предоставляется через пять лет проживания, а их семье в теперешней ситуации продержаться такой срок будет нелегко. Что-то с ними будет через пять лет?..
Пока Таня с несколькими женщинами готовила стол для праздника, Илья делился с Алешей своими мыслями:
— Понимаешь, надоела мне эта радиостанция. Думаю, не бросить ли ее к черту? По натуре я частник. В России я жил, как все, с удовольствием отвергая все частное. В Америке понял — надо проявлять частную инициативу, а не служить. Купил себе три машины такси с разрешением на владение. После работы вожу одну машину, а две сдаю внаем русским эмигрантам. Это приносит хорошие деньги. Прикуплю еще несколько машин, и у меня будет настоящий таксопарк: найму шоферов, стану бизнесменом.
Алеше показалась забавной мечта бывшего русского коммуниста стать американским бизнесменом. Он сказал: