— Ну, бизнесменом я стать не хочу, да и не сумею. Дальше, чем опубликовать свой роман, я и не мечтаю.
— Ты что, написал роман? Ты же поэт.
— «Лета к суровой прозе клонят, лета шалунью рифму гонят»[60], — пошутил Алеша, — хочу попробовать писать прозу. Роман пока не написан, есть идея и наброски.
— Какая идея?
— Как тебе сказать… О судьбах евреев в советской России, как они поднялись после революции 1917 года, и как потом разрушились их надежды и они стали уезжать.
— Что ж, в Америке еврейская тема может пойти. Поговори с Таниным мужем.
— Танин муж писатель?
— Он странный тип. Мужик ловкий, сумел вывезти не только молодую жену — красавицу, но и шикарный спальный гарнитур, пианино, всю обстановку. Вроде не писатель, но здесь завел связи и сумел издать книгу. Накатал какое-то говно про сексуальные связи знаменитых советских актеров и спортсменов, да еще с извращениями. Под это дело получил большой аванс и заработал на продаже книги на русском, а потом и на английском. Казалось бы, кому в Америке интересно знать про извращения в России, здесь своих извращений достаточно. Но американцам нравятся сенсации о знаменитостях. Скажу тебе так: найдешь издательство — постарайся получить аванс побольше. Это главное.
Конечно, Алешу интересовали связи с издателями, он решил поговорить с Таней и познакомиться с ее мужем, позондировать почву насчет книги. Таня позвала их в комнату, где на столе стояли разнообразные закуски и большая бутыль. Там собрались сотрудницы русского отдела — секретарши и операторы, давно живущие в Америке.
Первый тост подняли за новую гражданку Америки. Зашумели и принялись выкрикивать пожелания:
— Таня, выпьем за то, чтоб ты стала миллионершей!
— Пусть муж купит тебе норковую шубку!
— Чтоб ты всю жизнь ездила на «кадиллаках» и «мерседесах»!
— Нет, пусть лучше ездит на «роллс — ройсе»!
Таня уже довольно много выпила, раскраснелась и много смеялась. Она игриво повернулась к Алеше:
— А что наш поэт мне пожелает?
Он был еще новичком в этой компании, потому немного смущенно сказал:
— Родите такую красавицу, как вы сами! А если будет мальчик, то — богатыря.
— Богатыря? Как мой муж? — она залилась хохотом.
— Ну если он богатырь… — неуверенно ответил Алеша.
— Вы не знаете… мой муж старый, он на двадцать пять лет старше меня. И он маленький, лысый и некрасивый.
Опьянела она слишком быстро, Алеша заметил, как у нее начали трястись руки, когда она подносила стакан ко рту.
Празднование скоро закончилось, Таня покачивалась на ходу и кокетливо попросила Алешу:
— Проводите меня, пожалуйста, я тут недалеко живу, на Третьей авеню.
Он поддерживал ее под руку, а по дороге купил большую розу на длинной ножке:
— Это вам как гражданке Америки.
— Ах, какой вы милый. Можно я буду называть вас Алеша? А знаете, Алеша, мой муж очень ревнивый.
— Я его понимаю, с такой красавицей — женой нельзя не быть ревнивым, — учтиво ответил Алеша и подумал: «Уж не хочешь ли ты меня заарканить? Да, красивая ты, красивая, отказаться от тебя было б трудно…»
А она продолжала болтать:
— Вообще-то я не даю ему поводов ревновать, но иногда… — и опять залилась смехом. — Я вышла замуж, когда мне было девятнадцать… Была глупая — преглупая… Состоятельный инженер, красивая обстановка… Он прекрасно танцевал и всех обыгрывал в карты — вот я и влюбилась… А когда мне стукнуло двадцать один, мы уехали в Америку… Мне казалось это очень романтичным — уехать в Америку… Говорю же, молоденькая дурочка… А потом я стала тосковать по маме, по дому и все время плакала…
— Таня, вы счастливы, что стали гражданкой Америки?
— Счастлива?.. — протянула она и нахмурилась. — Иногда я проклинаю тот день, когда прилетела в Америку. А иногда — ничего. Когда муж издал книгу, нас приглашали на банкеты, приемы. Было красиво, но и противно. Ах, это трудно объяснить…
— А как вы думаете, Таня, сможет ваш муж помочь мне найти издателя для книги?
Она посмотрела на Алешу задумчиво:
— Наверное, сможет. Только…
— Что — только?
— Нет, ничего, это я просто так. — Таня тряхнула головой. — Вы с ним сами поговорите, я в его дела не вмешиваюсь… Вот мы уже и пришли. До свиданья, Алеша.
Нетвердой походкой она вошла в дом, швейцар фактически подхватил ее под руку.
Была в этой русской красавице какая-то тайна.
Алеша пришел домой позже обычного, от него пахло водкой. Лиля посмотрела на него осуждающе, а он виновато объяснил:
— На радиостанции праздновали получение гражданства: одна сотрудница получила. Она пригласила меня — неудобно было отказаться. Муж этой женщины издал здесь книгу, и я теперь хочу поговорить с ним.
После полуночи, когда они уже легли, раздался телефонный звонок. Так поздно им никто не звонил. Лиля зажгла свет и взяла трубку. По ее растерянному лицу Алеша понял, что она услышала что-то странное.
— Это тебя.
Низкий хриплый мужской голос произнес по — русски:
— Прекрати писать блядские стихи в газете и выступать по радио!
Алеша сначала растерялся. Ему показалось, что в трубке слышались еще какие-то голоса и пьяный шум. Он соображал, кто бы это мог быть. Решил поинтересоваться:
— А что вам не нравится?
— Мне не нравится, что ты — шкура.
Продолжать разговор Алеша больше не собирался и повесил трубку.
— Кто это был? — встревоженно спросила Лиля.
— Не знаю.
Но телефон опять зазвонил. Лиля взяла трубку и со злостью бросила ее снова. Она была очень напугана:
— Он сказал мне: «Если ты, сука, не прекратишь, мы заставим тебя замолчать». Вот что теперь делать?! Ты добился своего. Я же тебя просила не писать в этой газете и не выступать по радио. Теперь твоя жизнь может оказаться в опасности, а может, и наши тоже. Они же подстроят, что захотят: в Америке убить человека ничего не стоит, у всех есть оружие.
— Ну, успокойся, пожалуйста, — уговаривал ее Алеша. — Голос был пьяный. Все эти угрозы — это всё несерьезно.
— Откуда ты знаешь? — У нее в газах стояли слезы.
— Если бы они хотели со мной расправиться, не стали бы предупреждать заранее. Утром я позвоню в ФБР и расскажу эту историю. И еще поговорю с редактором газеты и с начальством на радио.
Заснули они только на рассвете, каждый думал о своем.
Утром Алеша позвонил в ФБР и рассказал о ночном звонке. В тот же вечер пришли два американца, показали удостоверения ФБР. Им еще раз повторили ночную историю.
— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросили агенты. — Среди новых эмигрантов из России не менее двухсот агентов КГБ, мы следим за вызывающими подозрения.
— Насколько это опасно? — встревоженно спросила Лиля.
— Это просто запугивание, пока нет ничего опасного, не беспокойтесь.
Больше звонки не повторялись, но через несколько дней Андрей Седых сказал Алеше:
— В «Литературной газете» в Москве появилась заметка, обличающая вас в «продаже родины» и с кучей других обвинений. Скорее всего тут была какая-то связь с запугиванием по телефону.
Сам Алеша эту заметку не читал[61].
32. В заповеднике Адирондак
Тася Удадовская, придя на работу пораньше, привычно сняла бигуди, слегка взбила волосы, полюбовалась на себя в зеркале и спустилась со второго этажа в офис доктора де Пуаза. Игривой походкой она подошла к его кабинету, будто ненароком заглянула в дверь и почти пропела:
— Здравствуйте, доктор. О, как вы прекрасно выглядите сегодня — ну совсем молодой человек.
Старику за восемьдесят, конечно, приятна похвала молодой женщины, он улыбнулся:
— Спасибо. Вы действительно находите, что я выгляжу не очень старым?
— О, доктор, да вы же очень интересный мужчина!
— Ну, если вы так считаете… Как вам работается на втором этаже?
— Не знаю, как вам сказать, доктор… — Тася потупила глаза, замялась.
— Говорите как есть.
— Знаете, доктор, для моей квалификации там немного… — как бы сказать? — скучно.
— Скучно? Что ж, надо будет придумать для вас что-нибудь получше.
— О, я буду вам так благодарна, так благодарна! — опять запела Тася.
В лаборатории она нашла склонившуюся над микроскопом Лилю, подкралась сзади, обняла ее:
— Кисанька — лапушка, а вы все работаете… Завидую вашей работоспособности. Хочу вот напроситься к вам в гости, посмотреть, как вы устроились в новой квартире.
Она пришла вечером, прямо с порога стала любезничать, нахваливая Лилю Алеше:
— Ваша жена просто кисанька — лапушка! На работе доктор так ею доволен, так доволен, прямо души в ней не чает, всем рассказывает, какой она хороший работник.
Потом Тася долго ходила, выглядывала в окна, трогала мебель, спрашивала, что сколько стоит.
— У вас все так хорошо, вы вдвоем, счастливые. Я так рада за вас, кисаньки — лапушки!
Лилю она раздражала. Когда она наконец ушла, Лиля сказала ворчливо:
— Хитрит и врет. Никогда я не слышала, чтобы доктор меня хвалил. Она работает массажисткой у жены доктора, на этаж выше. С недавних пор повадилась бегать к нам и то и дело попадаться доктору на глаза. Что-то у нее на уме есть.
Через несколько дней Алеша, придя с радиостанции, застал Лилю безвольно сидящую с опущенной головой и вздрагивающими плечами.
— Ты уже дома? — удивился он. — Что случилось?
Не поворачивая головы, охрипшим от слез голосом Лиля сказала:
— Я уволена.
— Уволена? Но что произошло?
— Ничего. Просто доктор сказал: «Вы слишком квалифицированы для этой работы» и выгнал, заплатив за две недели вперед. Но я знаю, я просто уверена, что это интриги Таси, этой «кисаньки — лапушки». Она точно наговорила ему что-то про меня. Наглая, хитрая, паршивая дрянь! — закричала вдруг Лиля. — Прикидывалась другом, а сама заняла мое место, всадила мне нож в спину, гадюка!