— Подумаешь, какая вы гордая — «не подсказывайте»! Небось вы сами так делаете. Что, ваш доктор хуже других, что ли?
— Мой доктор не хуже, а лучше других! — объясняла, волнуясь, Изабелла.
После таких разговоров Изабелла жаловалась Лиле:
— Сколько терпения нужно на этих бестолковых русских!
Лиля советовала ей в шутку:
— Изабелла, только не появляйтесь на Брайтоне, они вас побьют.
Когда Лиля приходила из операционной и устало садилась в свое кресло, Изабелла входила в кабинет с большим блокнотом в руках и, заглядывая в записи, забрасывала ее накопившимися делами:
— На завтра на утренний прием уже записано пятнадцать пациентов, и еще двое звонили и умоляли принять их.
— Что с ними?
— У одной перелом ноги не срастается уже два года. Она совсем отчаялась, плакала в трубку. У другого, пожилого, такие боли в спине, что он не может ни встать, ни сесть.
— Когда же мы успеем принять их, если и так уже записано пятнадцать человек?
Изабелла делала жалостное лицо, опускала уголки губ, хлопала глазами:
— Но они так слезно просили… Жалко ведь.
— Ну хорошо, хорошо, запишите их. Что еще?
— Звонила старшая сестра операционной Вирджиния и просила вас начать завтра операцию позже, потому что перед вашей будет другая очень большая.
— На какое время?
— На четыре часа.
— Так поздно? А у меня две большие операции. Значит, раньше десяти вечера мне из операционной не выйти.
— Так что, сказать Вирджинии, что вы не согласны?
— Нет, не надо. По крайней мере, я успею за первую половину дня принять всех вместе с вашими жалостными.
— Еще из страховой компании просили прислать копии того, что я уже посылала к оплате за операцию. Второй раз они это просят, говорят, нужны дополнительные данные. Я все собрала и послала. Обещали через месяц прислать чек на три тысячи.
— Надеюсь, пришлют. Что еще?
— Еще Мошел прислал нам компьютер.
— Компьютер? А что делать с вашей машинкой?
— Велят в ближайшие дни во всех кабинетах сменить машинки на компьютеры. А машинки выкинут. Так жалко мою прекрасную новую машинку!..
Лиля тоже не понимала, зачем выбрасывать такую дорогую вещь? Но это богатая Америка — все новое внедряется очень быстро, а старое выбрасывается.
— Вы умеете работать на компьютере? — спросила она.
— На прежней работе умела, но, правда, там были другие программы.
Техник установил и подключил компьютер и принтер. Лиля рассматривала его с интересом, но не трогала. А Изабелла быстро освоилась и была довольна.
Отношения между Лилей и Изабеллой быстро наладились, обе были довольны друг другом.
Прием больных в частном офисе и частные операции начали приносить Лиле хороший заработок. Там она больше принимала американцев. Они очень отличались от нервных русских эмигрантов, которые всего боялись и ничего не понимали в своем состоянии.
Эмигранты стремились завести теплые отношения с врачом, были очень благодарны, дарили за лечение подарки и, по старому русскому обычаю, стремились дать деньги (даже против воли). Американцы были спокойными, более терпеливыми и, что особенно поразило Лилю, отличались довольно серьезной медицинской грамотностью. Сказывалась многолетняя широкая реклама основ медицинских знаний, которые освещали в журналах и на телевидении. Но они не стремились установить теплые отношения с врачом, контакт был сугубо деловой: лечить — это твоя обязанность. А выздоровев, благодарили сухо и — никаких подарков.
Даже напротив, многие американцы относились к врачам подозрительно. Лиля часто это чувствовала на себе — они не доверяли ей, как получившей медицинское образование в России.
Однажды на прием пришел пожилой солидный американец с сопровождающим.
— Добрый день. На что вы жалуетесь, что у вас болит? — начала опрос Лиля.
Неожиданно он ответил:
— Я привел своего юриста, — и указал на сопровождающего. — А теперь я скажу, что у меня болит.
Это означало недоверие, он показывал, что при неточном диагнозе или неудачном лечении сразу готов судить доктора. Для Лили такое отношение было новым и странным. С американцами приходилось быть чисто профессиональной и осторожной.
Система оплаты за операции была довольно сложной. Когда усталая Лиля приходила в свой кабинет после операций, они пили кофе, а потом Изабелла открывала свои секретарские записи.
— Лиля, сколько вы хотите за эту операцию?
— Давайте заглянем в ваш кондуит.
У секретарей есть толстые книги с обозначениями стоимости процедур и операций. Они вместе искали название операции и варианты этапов и поражались высокой их стоимости. Американская медицина казалась им особенно дорогой по сравнению с дешевой советской[107]. По шкале расценок получалось, что стоимость операции может быть от двух до трех тысяч, и надо было так изложить ход операции, чтобы наиболее важные этапы были указаны в начале, тогда платили больше. В конце месяца Изабелла собирала чеки и наличные деньги и сдавала все в администрацию. Оттуда Лиле присылали чек за вычетом 27,5 % и еще 3 % на социальное обеспечение.
Заработки Лили зависели от ее активности — чем больше работы, тем больше заработок. После первого года частной практики она стала получать 170 тысяч в год.
— Количество твоих усилий перешло в несомненное качество, — улыбнулся Алеша. — Но, Лилечка, нельзя работать так много, ты выдохнешься и заболеешь.
— У меня уже выработалась эта самая «стамина», американская выносливость: появилась заинтересованность зарабатывать больше, — задорно ответила она.
Теперь, когда у них появились настоящие деньги, Лиле хотелось покупать настоящие вещи. Иногда после работы она заезжала в настоящие универмаги — «Блюмингдейл», «Лорд и Тейлор», «Сакс», «Мэйсис». Она никогда не была тряпичницей, но теперь ей нравилось подолгу выбирать себе что-нибудь модное. Она называла свои путешествия «тряпкотерапией».
Надо было подумать об обновлении старой дешевой мебели.
— Знаешь, Алешка, нам надо как-то улучшать наш быт. Мы были слишком заняты и столько лет живем с прежней мебелью. Теперь к нам будут приходить коллеги, врачи и писатели, и другие солидные люди. Как говорят французы, noblesse oblige — положение обязывает. Пора нам обзавестись новой мебелью.
По уикендам они стали объезжать мебельные магазины, поражались, как много продается красивых вещей.
В конце концов остановили выбор на красивом столовом гарнитуре, Алеша подобрал к нему подходящие по стилю книжные шкафы.
С каким счастливым выражением лица он расставлял на полках книги по истории, искусству и мемуары, которые собирал!
— Мои книги — мои друзья. Наконец у меня опять есть своя библиотека.
13. Лас — Вегас и Курган
Громадные неоновые буквы над павильоном возвещали: ILIZAROV TECHNIQUE — ИЛИЗАРОВСКИЙ МЕТОД. Так фирма «Ричардс» рекламировала продажу аппаратов Илизарова. Павильон стоял в центре выставочного зала во Дворце Конгрессов в городе Лас — Вегасе. Там проходил конгресс ортопедических хирургов. На выставке представляли свою продукцию все крупные фирмы медицинской промышленности. Привлекающей всеобщее внимание новинкой были илизаровские аппараты: так широко их демонстрировали впервые. «Ричардс» хотел заинтересовать хирургов аппаратами своего производства, они сверкали отполированным металлом на демонстрационных столах.
Фирма пригласила Лилю показывать работу аппаратов на муляжах, щедро ей за это заплатив.
Лиля поражалась размаху и богатству конгресса и жалела, что на нем не было Илизарова.
— Почему на конгресс не пригласили самого Илизарова? — спросила она Френкеля.
— Политика. «Ричардс» не подписал с ним договор. Если бы подписал, то должен был бы заплатить миллионы.
— А почему не подписал?
— Фирма считает, что патент Илизарова не покрывает его в Америке. Хитрые итальянцы поспешили купить у Илизарова лицензию, заплатив ему довольно мало. Теперь более богатый «Ричардс» просто перекупил ее у них, а Илизарову ничего не досталось.
Лиля не разбиралась в патентных делах, но ей эта манипуляция казалась нечестной.
— И Илизаров ничего не может сделать?
— Ничего. Виновата юридическая некомпетентность ваших. У русских нет опыта в патентных вопросах и в западных правилах лицензирования. Илизарову нужен хороший юрист, чтобы через суд вернуть свое право.
Десять тысяч участников конгресса жили в шикарных номерах роскошных гостиниц. Лиля никогда не жила в такой богатой обстановке.
Каждый день с восьми утра стенд Лили плотно обступали десятки американских и иностранных врачей, и она показывала им принцип действия аппарата. Одновременно шли фильмы — показы операций. Потом она бродила по выставке, останавливалась у других стендов и восхищалась невиданным в России размахом и качеством медицинской промышленности.
Лас — Вегас стоит в жаркой пустыне западного штата Невада, вдали от всего на свете. Полвека назад группа предпринимателей создала его на голом месте, это единственный разрешенный игорный центр страны. Америка тогда быстро богатела, и Лас — Вегас развивался с единственной целью — выкачать побольше денег из людей, падких на игры и развлечения. Он высасывал деньги из миллионов посетителей, как пылесос высасывает пыль.
Во всех отелях на первых этажах шпалерами стояли сотни ярких игральных машин — «однорукие бандиты». Бросив жетон в щель машины, надо дернуть ручку и ждать — начнут сыпаться монеты или нет. Большинство проигрывало, но случались и выигрыши.
Игорные дома заполняли искатели приключений всех возрастов и состояний. Много было пенсионеров из среднего класса, они лениво дергали ручку, посасывали свой кофе, проигрывали и иногда там же засыпали. А проснутся — продолжают играть. Каждый раз, проходя по громадному мраморному холлу своего отеля, Лиля поражалась благополучию и пустоте жизни этих людей.