На Венецианский вокзал нас провожали итальянские учителя.
Дорога до Венеции через Tabio смутно осталась у меня в памяти: мы очень устали от впечатлений этого дня, начавшегося непривычно рано. Помню только, что почти все время до Tabio поезд шел возделанной долиной, где ни одна пядь земли не пропадала даром. А затем хорошо помню лагуну, четыре версты перед Венецианским вокзалом мы ехали как будто по морю: кругом была вода – из окна вагона не видно насыпи железнодорожного пути, видишь только водную гладь, отливающую перламутром заката, на горизонте заканчивающуюся цепью гор; кое-где скользили черные гондолы.
Мы приехали в Венецию вечером; вещи наши были отправлены в отель на грузовой гондоле, а сами мы пошли пешком. Оказалось, что в Венеции, как и во всех городах, можно ходить пешком. Как потом оказалось, только Kanale Grande не имеет никаких «тротуаров», да еще некоторые узкие каналы. У остальных есть набережные. Дома построены так, что к ним можно подойти по улице, или подъехать на гондоле по каналу. Но венецианские «извозчики» ездят исключительно по воде – это гондолы. На улицах, где нет воды, вы никогда не встретите ни единого экипажа – движение исключительно пешеходное. В первый вечер по приезде я помню только комнату нашу в отеле. Так как нас было много, мы соглашались жить хоть вшестером, нам всегда доставалась лучшая комната. Так случилось и в Венеции. Но у нас произошла маленькая перетасовка публики. А.В. очень хотелось быть со мной, поэтому она оказалась в нашей комнате, где мы были трое: я, Александра Васильевна, Татьяна. Что же касается Марии Петровны, то она сошлась с Марией Семеновной. Мы шутили: «Наши Маши». Люси с нами уже не было, она уехала из Мальчезине со второй группой. Нас предупредили, что в Венеции нельзя зажигать огонь при открытых окнах, так как тогда спасения не будет от мошкары. Поэтому мы сидели в полумраке. Я так и вижу нашу довольно большую комнату, освещенную уличными фонарями, сквозь спущенные кружевные занавески. Окна наши во втором этаже выходили на улицу – коридор, не шире 11, 5 сажени. В этом коридоре шла интенсивная ночная жизнь южного города, на углу было cafe: посетители сидели и в зале с открытыми окнами, но главным образом на улице вокруг маленьких столиков. Громкий разговор многих голосов, порой чье-то пение, гулкие шаги гуляющих обывателей, беседа соседок через улицу – все эти звуки создавали своеобразный хор и отдавались от стен в узком коридоре и наполняли нашу комнату. Мы были немного этим ошеломлены, особенно в первый вечер; а впечатление наше было такое: «Какой интересный, своеобразный город! Как хочется его посмотреть, но ни за что бы не стали тут жить». Город-музей, прекрасная «царица Адриатики», как-то не приспособлен для жизни современного человека! В наших каменных городах с грохочущими экипажами, со звонками трамваев все же есть возможность создать тихий уголок. Там же – никакой. Впрочем, может быть, это впечатление малоприспособленности к обитанию происходит не от одного шума. Тут играет роль теснота, от которой как будто начинаешь задыхаться. Дома стоят такой тесной толпой, что ваша комната должна быть постоянно на виду всех квартир соседнего дома, окна которых находятся от вас зачастую на расстоянии 1-2 аршин. Все это приходило нам в голову, но все это мало нас трогало: мы знали, что мы – гости.
Рыбный рынок Кьоджа в Венеции. Фото начала ХХ века
Я давно бросила писать эти воспоминания; с тех пор прошло 5 лет, и многое изменилось. Уже нет в числе живых той девушки с грустными глазами, которую я заметила в первый день моего путешествия и с которой рассталась, как с другом на Саратовском вокзале в Москве. Она не вынесла тяжести жизни и добровольно ушла из нее. Воспоминания о ней, ее образ после 5 лет, как-то представляется мне олицетворением порыва к идеалу, которого жаждала и не находила ее душа. Этот порыв, это горение и делали ее такой обаятельной; он-то и заставлял людей кругом нее распускаться, как венчики цветов под лучом солнца, и открывать лучшее, что в них было. И несмотря на то, она всегда была и должна была быть одинокой. Была отделена от всех живущих. Она задыхалась и… ушла.
Тетрадь воспоминаний, к сожалению, на этом обрывается. Последних листов нет.
А я так и не поняла, кто эта учительница. Может быть, она какая-нибудь наша дальняя родственница, которая так и ушла из жизни безвестной, оставив только эти записки своего путешествия на озеро Гарда.
Интересно. Я вдруг подумала: а как бы сейчас какая-нибудь учительница, купив тур на это озеро, начинала свои воспоминания?
У меня есть знакомая, которая в свое время закончила педагогический институт и должна была быть учительницей истории, но время после перестройки затянуло ее в бизнес. И когда они с друзьями в 2015 году решили съездить на озеро Гарда, я ее попросила писать дорожный дневник. Она ответила, что вести дневник не хочет, а будет мне на электронную почту посылать свои впечатления. Я обрадовалась, потому что это еще ярче столкнет друг с другом ритмы и речь таких удаленных времен. Между этими воспоминаниями больше ста лет, и вам, читателю, судить, как и что изменилось в людях, тем более, обе эти женщины по профессии учительницы.
Письма Наташи на мою электронную почту
28 августа 2015
У моего приятеля Генки есть жена и любовница. Он то с одной, то с другой ездит по всяким странам.
Тут он предложил нам с моей Ниной поехать на его роскошной машине на озеро Гарда через всю Европу. На этот раз он едет со своей любовницей Ольгой.
В 6 часов утра они заехали за нами на Остоженку, попили кофейку, и мы выдвинулись из Москвы в 7 часов 20 минут. Машина большая, удобная, но внутри бардак! Моя аккуратистка Нинон стала сразу же рассовывать вещи по местам, и сзади оказалось очень удобное лежбище для отдыха.
Выскочили из Москвы почти без пробок. Замелькали смешные названия деревень. Генка мчал, а мы, удобно рассевшись, болтали о том, о сем. Ольга рассказала, что только что вернулась с дочкой из Египта и какая там грязь, скукота и наглые арабы. А мы, со своей стороны, поделились, как летом ездили в Лаос и Вьетнам подлечиться местными иглами и хоть немного похудеть. Рассказали, как нам убили кобру, и я пила змеиную кровь, а потом нам эту змею зажарили. Ольга кричала на всю машину, чтобы я замолчала. Вообще крик в машине стоял ужасающий. Генка постоянно разговаривал с кем-то по телефону, грыз семечки и на бешеной скорости отпускал руль, чтобы что-нибудь достать. Моя Нинон за это его материла на чем свет! «Генка, б…, держи руль!»
На границе с Белоруссией остановились, заправились, купили зеленую карту (европейская страховка) и двинулись в путь на Варшаву. Помогли местным гайцам в твердой валюте (50 $) за превышение скорости. Нинон пыталась строить глазки майору, нас остановившему, но реакция была нулевая. «Состарилась, б…, – сказала Нинон, – была моложе, отпускали без денег».
Генка поставил диск Даниила Хармса – я даже не знала о таких его пристрастиях. Рассказы – бред героинового наркомана. Попросили выключить. У Генки оказалась целая библиотека аудиодисков. Поставили «Финансиста» Драйзера, под который удалось минут 50 покемарить. Проскочили Белоруссию.
В Бресте на границе уперлись в очередь из машин и проторчали около четырех часов. Уже когда пересекали границу, позвонила Чир и сказала, что убили Беллочку. Меня это оглушило… Даже если человек безбашенный – нельзя его за это лишать жизни. Светлая ей память.
Доехали до Варшавы по утомительной дороге с ограничением скорости. Я была за рулем – Генка отсыпался на заднем диване.
Везде ремонтируют дороги. Сейчас, наверное, мировой тренд – ремонтировать дороги. Варшава вся разворочена, как будто из Москвы не выезжали. Еще полтора часа мы ползли до эко-отеля в какой-то деревне. Выпили вискаря и просто рухнули на хорошее белье в теплую постель в приличном номере. Долго ворочалась, не могла уснуть, очень жалко Беллочку.
29 августа 2015
В Варшаве чуть-чуть погуляли по городу, посидели немного в кафе и затем двинулись дальше.
30 августа 2015
С утра пошли завтракать на берег Гарда. Ресторан прямо на берегу. Заказали яичницу с беконом, кофе американо. Прекрасно! Сидишь себе, посиживаешь на берегу озера и никуда гнать не надо. Гарда, конечно, впечатляет. Озеро в горах (Альпы). Если представить себе сапог Италии, то это место правое голенище сапога. Огромное, чистое и очень красивое! Мы остановились в Борделино – это типичный итальянский городок. В одном из домов точно живет Чиполлино.
После завтрака пошли на променад. На ухоженной набережной цветы, оливковые деревья, скамейки из камня. Все по-утреннему сонно и неторопливо. Генка с Олькой пошли на самокатах кататься, а мы с Нинон взяли лоха педального (катамаран) и поплыли по Гарда. Я нырнула и искупалась – вода – «прэлесть!». Нинон оробела – не стала купаться, посчитала, что обратно не заберется. После часовой прогулки по озеру, сдали катамаран товарищам-молдаванам – они тут занимаются арендой. Нинон решила искупаться в Гарда с берега, но ничего из этого не вышло, т. к. пляжа как такового нет. У берега не очень чисто, вход в озеро каменистый и много ила.
Пришли в гостиницу, переоделись и пошли «на работу» – за шмотками. Купили себе не особо нужные вещи. Полно туристов, в основном германцев. Русских не видно – даже непривычно.
Скинули в гостинице покупки и завалились в ресторан. Очень вкусно поели и очень сильно напились.
31 августа 2015
Утро началось с больной головы, таблеток и воды. Воды в номере, как всегда, мало, но Нинон метнулась в магазин и принесла много бутылок. Спасительница!
После завтрака решили поехать в Верону (30 км). С утра моросит дождь – ни искупаться, ни полежать на солнышке – самое время для экскурсии. Поехали все вместе.
По дороге вспоминали товарища Овидия, который придумал нетленку о вечной любви, и товарища Шекспира – великого мистификатора, заставившего весь мир поверить в эту историю. Вокруг пейзажи – красота! Что ни вид – картина старых мастеров. Они, оказывается, были типичными реалистами-натуралистами. Запарковали машину. Погуляли по старому городу.