26 января
Репетиция на сцене в «Symphony Space» с Клер и Анной Стайгер.
27 января
Бостон. Концерт – хорошо. Особенно Цветаева. После концерта ужин с Томом и Юлией.
28 января
Род-Айленд (1,5 часа от Бостона) – концерт. После прием в богатом доме русского эмигранта – Жуковского-Вольского. Сергей Никитич Хрущев (был у нас дома в Москве, когда они писали с Володей сценарий «Волки»).
29 января
С Томом днем в банк. Дома записала ему на пленку «Поэму без героя» Ахматовой и «Поэму конца» Цветаевой.
31 января
Концерт в Нью-Йорке в «Symphony Space». Перед началом было перекрыто движение – так много публики, которая хотела попасть на концерт. Зал переполнен. После концерта большой компанией в ресторан. Муж Клер (писатель), по-моему, сноб, мне не понравился.
3 февраля
Вашингтон. Концерт. Прием у посла. Вася Аксенов.
Канада. Квебек. Месяц безделья
17 января 1992 года – по приглашению Рашель Лорти полетела в Канаду, почти на месяц. Вернусь 22 февраля.
В театре за меня в «Годунове», в «Пире», в «В.В.» играют другие.
В Квебеке поступила на курсы французского языка в университет «Laval». Стала ходить, вернее, ездить на машине (Рашель отдала мне свой «Мерседес») туда каждый день. Мне нравится университетская атмосфера, нравится молодежь, которая там учится. В библиотеке, в читальном зале можно взять магнитофон и кассету с французскими уроками. А главное, дома у Рашель основная практика. Вокруг меня никто не говорит по-русски. В самом городе есть знакомые с русским языком. Елена Палеолог (профессор университета) живет одна, ее брат и родственники остались в Париже.
Рашель Лорти – жена известного канадского актера. После его смерти ей достался дом под Квебеком, двое взрослых сыновей, которые жили вполне самостоятельно в городе, и больная мать, которую я так же ни разу и не увидела – она тоже жила где-то в другом месте. Может быть даже в доме престарелых – на Западе это принято. Рашель также стала директором театрального фестиваля, как до этого был ее муж. Год назад мы на этом фестивале отыграли «Федру», наше советское руководство отправило нас назад домой до конца фестиваля. А оказывается, «Федра» в конце фестиваля получила денежный приз и Рашель его оставила себе. Разразился скандал. И, думаю, теперь она пригласила меня к себе в гости, чтобы дать понять окружающим, что между нами нет никакого конфликта.
На этот раз она мне устроила еще и мастер-класс в Монреале. Мне отдал свою квартиру ее знакомый актер, который тоже ходил на этот класс, где мы репетировали «Вишневый сад» и он изображал Лопахина.
В те годы я несколько раз приезжала в Канаду по разным случаям. Летом мы с Рашель ездили на ее дачу среди леса и озер. Ни души! Мы купались голые, обмазывались лечебной глиной и лежали на теплых валунах. Я ходила одна в заросший лес, а Рашель меня предостерегала, чтобы далеко я не заходила, – могли встретиться медведи. Зимой в Квебеке мне нравились улицы, занесенные снегом. Дороги расчищались, но все равно оставался накатанный снег, а вокруг домов сугробы и только расчищенные тропинки к крыльцу. Иногда был такой мороз, что аккумулятор у машины надо было заряжать заново, благо что почти у каждого входа в дом было приспособление для этого. Но, несмотря на мороз, все бегали в коротких курточках и без головных уборов. Мне одна актриса в Монреале подарила осеннее пальто от «Sonia Rykiel», и я в нем проходила весь холодный месяц. Да и сейчас я его ношу, когда выхожу выгуливать своих собак.
Мне нравится Канада – такая очищенная Россия по природе. Вернее, Россия, которую я себе представляю. У меня там много друзей осталось. Но почему-то я перестала туда ездить. Так бывает…
Я не хотела ехать в Канаду, – устала, было много дел в Москве, не люблю перелеты и чужие дома, т. е. чужие дома, когда там надо долго жить, потому что нарушаешь этим привычный распорядок и у тех, у кого живешь, и для себя тоже. Но… Я рада, что поехала. Во-первых, французский язык – немного сдвинулся с мертвой точки, во-вторых, много общалась с актерами. Это «ателье», как здесь называли мою работу в Монреале, возникло чисто импровизационно, чтобы дать мне немного подработать. И я, слава богу, заработала 3500 канадских долларов, но что-то потеряла, что-то потратила, и потом при обмене на американские доллары у меня оказалось 1600 $. Это неплохо.
Первое «ателье» было с профессиональными старыми (в смысле – опытными) и известными в Канаде актерами. Нужно было их чем-то удивить, потому что все, что касается обычной профессии, они знали. И я удивила – стала рассказывать о методологии психической энергии в театре. Я знала, что они не знали об этом ничего, ведь это моя система. Что это такое – психическая энергия? Вот вам пример: в начале нашего века в Индии жил замечательный факир, который на глазах у тысячной толпы поднимался по веревке в небо. Англичане сняли этот сюжет на пленку в кино и когда стали смотреть на экране, то увидели, что факир сидит в спокойной йоговской позе, рядом с ним виток веревки, а вся толпа смотрит в небо. Экран не передает эту психическую энергию. И это не гипноз. Один англичанин, к примеру, в толпе индусов видел, что факир поднимается в небо или группа англичан в этой же толпе – не ясно. А когда факира привезли в Англию – ни один англичанин не увидел, как факир поднимается в небо. Отсюда много выводов: корни культуры в разных странах, манера, влияние театра в разных странах – разные, эта энергия может идти, а может ее что-то заслонять и т. д. и т. д.
Я разработала методологию и упражнения для «выхода» этой энергии. Одно время мы работали вместе с одними учеными, у которых был аппарат, измеряющий эту энергию. Они работают в каком-то закрытом институте, где изучают космос и разрабатывают, например, метод телепатического общения с космонавтами в случае отказа всякой технической связи с землей.
Я люблю «плыть по течению», т. е. не сопротивляться обстоятельствам. Стараюсь не жаловаться. Здесь, в Канаде, иногда меня посещала мысль: «Зачем я здесь? И кому я здесь нужна?» Но, с другой стороны, эти же вопросы могу задать и у себя дома, как, впрочем, и в любом другом месте.
Книги, работа – своего рода наркотик, который нас спасает от наших мыслей. Профессия меня заставила быть устремленной, поэтому в каждом «деле» я слишком погружена и, в конце концов, видимо, живу для себя в каком-то выдуманном мире.
«Таганка» в Токио
28 февраля 1993
Я в Токио. Конечно, гастроли «Таганки». Прилетели сюда в конце февраля. Летела с Любимовым в 1-м классе. По старой советской системе о рангах – мне не полагается, но сейчас, видимо, просто лишний билет оказался. Полный самолет японцев и наших новых бизнесменов. Наблюдать за ними очень интересно. Рядом сидел какой-то в плохом свитере, но с огромным золотым кольцом, золотой цепочкой и браслетом. Есть не умеет, но всю дорогу пил коньяк. А в Москве, когда в Клубе работников искусств отмечали старый Новый год. Русские этот праздник отмечают шире, чем просто Новый год, был устроен аукцион, чтобы пощипать этих новоявленных миллионеров. Так вот черного живого петуха (это год петуха) один дурак купил за 16 тысяч долларов.
Юрий Любимов
У меня было очень напряженное начало года. С Терзопулосом выпускали «Квартет» Хайнера Мюллера. Премьера прошла неплохо. Даже Любимов меня похвалил и дальше был со мною мягок. Я почти каждый день играла то «Электру», то «Федру», то «Бориса Годунова».
После концерта в Нью-Йорке в «Symphony Space» мне прислали хорошую рецензию. Больше хвалили меня, нежели Клер Блум. Вообще от поездки в Америку у меня осталось хорошее воспоминание, хотя, когда мы в Нью-Йорке встретились с Виктюком и с Вульфом, который здесь приглашен на семестр читать в университете русский театр – так вот, мы единодушно решили, что надо скорее бежать домой. Уж больно мы разные по две стороны океана.
А в Токио у меня появился неожиданно поклонник – Кобо-сан. Он меня видел в Москве в «Трех сестрах» и в «Борисе», был восхищен, писал письма, а тут в первый же день нашего прилета ждал меня в холле гостиницы. Однажды тут на банкете после спектакля очень забавно японцы пели «Катюшу» и «У самого синего моря».
Пригласили меня на чайную церемонию. Очень интересный ритуал. Но пить эту зеленую пенную гадость я могла только с пирожными, что, по местным обычаям, не полагается.
Однажды после «Преступления» мы стоим на поклонах, и я вижу, как по зрительному залу плывет цветущая сакура. Это помощница Куросавы несла мне большую ветку цветущей сакуры в память о моем «Вишневом саде», который они видели в Москве.
Как-то днем я пошла с одним знакомым японским славистом в «Кабуки». Мы пришли на 2-е и 3-е представление. 1-е я проспала. Входим, был антракт, и публика сидела где придется с подносами и что-то ела. Во всяком случае, запах рыбы стоял ужасающий. А я терпеть не могу, когда в театре пахнет кухней. Но у них, когда закончился антракт, включились какие-то вытяжные устройства, и воздух стал чистым. В зале, когда началось действие, было довольно-таки шумно, но вдруг все замолкло, и на желтую дорогу слева вышел самурай, скрестил на груди руки и замер. Вдруг раздались аплодисменты. Я не заметила, чтобы что-то произошло. Спросила своего японца, а он мне: «Вы разве не заметили, как он собирал энергию?» – «Ну, предположим». – «А потом он так резко сдвинул брови, как до него в этой роли никто не делал». Я посмеялась. А публика ждала именно этого момента, как у какого-нибудь тенора в «La Scala» верхнее «до».
В Токио были целый месяц. Меня пригласили сюда с «Квартетом» в сентябре.
Ни о чем
В мае 1993
В Стамбуле было два «Квартета». А до этого в Литве, в Вильнюсе. Спектакль хвалят. Но Дима Певцов играет неровно – слишком самонадеян. И иногда меня не слушает.
В Стамбул взяла Маквалу и ее приятельницу. Втроем бегаем по старому городу. И я не могу удержаться от покупок. Это какой-то наркотик – в каждой стране – покупки. Здесь я покупаю ковры и украшения. Я помню, как в Индии мы шли по одной грязной торговой улочке, начался дождь, и мы забежали в какую-то коробку – оказался маленький магазин шелков. Я попросила мне показать красный шелк – хотела играть Электру в красном сари. Для него нужно пять с половиной метров. И продавец стал показывать эти уникальные тонкие натуральные шелка разных оттенков красного. У меня дух захватило. Я, конечно, купила, но Электру играла хоть и в красном шелке, но тяжелом и сшитом, как платье. А индийский шелк у меня валяется до сих пор в шкафу.