Меня опекает Дэвид Иден – наш продюсер. Оказался очень хорошим человеком. Вместе гуляем, обедаем.
Клер Блум и Чарли Чаплин. 1952 год
Сейчас сижу в самолете, который летит в Лос-Анджелес. Вчера был концерт в Сан-Франциско. В прекрасном театре. Зал огромный. Публики много. Концерт, по моим ощущениям, прошел неплохо. Клер читает лучше, чем раньше, но немножко «по-английски» – ровно. На концерте была Наташа Макарова (балерина), после концерта она меня не отпускала – выпытывала, как я играла Раневскую. Собирается играть ее в «Вишневом саде» или Наталью Петровну в «Месяце в деревне» Тургенева, что по ролям практически одно и то же. По средствам выражения. Я Макарову, кстати, видела в одном драматическом спектакле – она играла в Москве американскую пьесу «Двое на качелях». Ставил Роман Виктюк (тот, что ставил нашу «Федру»). Играла она слабо: голоса практически нет, и даже микрофончик около уха не помогал, но ножки поднимала высоко и часто. Вообще эта нынешняя манера звезд играть драматические роли ни к чему хорошему не ведет, только к шуму вокруг. Галина Вишневская, например, в феврале сыграла на сцене МХАТа Екатерину Великую. Правда, неплохо. Совпали характеры.
В Сан-Франциско мы были два дня. Меня повозили по городу (два профессиональных гида – русские) – все показали и рассказали. Оказывается, здесь есть старое русское кладбище и один из холмов так и называется до сих пор – «Русский холм». Здесь жили русские поселенцы давно, разводили виноград и т. д. и тем самым кормили Аляску, когда она была у России.
Афины. Я расстаюсь с «Таганкой»
В конце ноября 94-го мы с Димой Певцовым приехали в Афины в театр Теодора Терзопулоса играть «Квартет». В это время в Афинах был Юрий Любимов – ставил там очередной спектакль.
6 декабря я сидела с Любимовым в садике Колонаки и тихо разговаривали о наших разных взглядах на театр. Недалеко на скамейке сидел Дима Певцов, не замечая нас (наша с ним гостиница была недалеко), вдруг увидел нас и сразу же незаметно ушел. Любимов пригласил к себе домой – на квартиру, которую ему снимает Катя Дундулаки, с которой он делает, по-моему, уже третий спектакль. Заварил чай, играл в радушного хозяина. Я старалась мягко обходить острые темы театра.
8 декабря – встретилась с директором «Мегаро» (они дают деньги на «Медею») – я отказалась участвовать в этом проекте. Они отменили завтрашний приезд Давида Боровского и Глаголина на переговоры. Потом, видимо, подсчитали затраченные деньги и решили продолжать проект уже без меня.
Правда, мой отказ произошел не без влияния Теодора Терзопулоса. Он, понимая, какие большие деньги «Мегар» дает на эту постановку, решил перехватить этот проект, думая, что для «Мегаро» главное – мое участие. Может быть, в начале переговоров так оно и было, когда Ламбракис (хозяин «Мегаро») после «Электры» предложил мне любую работу в Греции, но по истечении времени они все же решили делать ставку на «Таганку». А с Теодором мы потом сделали вместе «Медею. Материал» по Хайнеру Мюллеру и объездили с этим спектаклем полмира.
С Дмитрием Певцовым и Алексеем Серебряковым в спектакле «Федра»
15 января 1995
Я опять сижу в Афинах. Мы тут с Димой Певцовым играем опять «Квартет». Играем каждый день уже больше месяца. Здесь Любимов – ставит с греками «Кредиторов» Стриндберга. Я посмотрела репетицию – по-моему, неинтересно. Много общаюсь с греческими актерами. Одна – Оля Лазариду – очень мне нравится. Она, кстати, играла мою роль в «Квартете», в первой постановке Терзопулоса. Но там совершенно была другая эстетика и другой спектакль. Мы с ней часто сидим в кафе и разговариваем. Она очень хорошо понимает мой французский. Вообще актеры всех стран очень хорошо понимают друг друга, я заметила. Кое-чему она меня учит. Много рассказывает про Древнюю Грецию. Они тут все немного на этом помешаны, вернее, те, с кем я общаюсь. И зовут себя эллинами, а Грецию – Элладой. Познакомилась тут с одним философом – очень тонкий, интеллигентный человек, правда, пьющий, вернее – бывают запои, что хуже.
Мне кажется, что греки сильно расслоились интеллектуально. Есть очень образованные, гениальные, а есть темная толпа – торгаши и обманщики. В Греции это расслоение особенно заметно. Произошел, видимо, когда-то разрыв цивилизации.
Греки учили, что философия (мироощущение) начинается с удивления. Удивившись, человек выделяет из мира предмет и начинает его исследовать. Постепенно весь мир раскладывается на предметы. И человек, как предмет, тоже исследуется. Так появился, наверное, театр. Из хаоса человек выбирается, но постепенно теряет взгляд на мир как на переплетение всего во всем. Так, по-моему, он теряет Бога. Но потом, разъединив, опять соединяет это мироощущение в единое – в Бога.
Во всяком случае, именно в Греции я предаюсь глупому и наивному философствованию. Извините. В Греции странная энергетика. Поневоле толкает на философствование. У Тютчева, кстати, есть прекрасная строчка: «Все во мне, и я во всем». Я это чувствую или на природе, или в Греции.
Кинофестиваль в Лиможе
9 апреля 1995
Лечу во Францию, в Лимож – там кинофестиваль. Гостиница забавная. В холле – раритет – старинные граммофоны, шарманки, старые телефонные аппараты. Почти музей – так всего много. И городок забавный.
10 апреля
Небольшая пресс-конференция. Днем наш с Катрин (франц. актриса) концерт по русской поэзии прошел хорошо.
В 20 ч. – просмотр «Крейцеровой сонаты» – неплохо, но нет промежуточной игры. Все слишком в лоб. У меня эпизод, от которого надо бы отказаться, но попросил Михаил Абрамович Швейцер. После «Бегства мистера Мак-Кинли» неудобно было говорить «нет».
11 апреля
11.45 – TV. Я и Валера Тодоровский. Камера все время держала его лицо – уж больно красив.
В 2 ч. – общий обед.
В 15 – пресс-конференция по «Крейцеровой». Отвечал Янковский.
20 ч. – фильм Тодоровского «Подмосковные вечера» – понравился. Хорош Машков и эта актриса с улыбкой «как глобус». Я ее помню по спектаклям Некрошюса, но там она играла небольшие рольки писклявым голоском.
12 апреля
Гуляла по городу. Оказывается, здесь знаменитый фарфоровый завод. Купила, конечно, очередную чашечку. Парк – хороший воздух. Несуетная провинциальная жизнь. Сейчас отдых, а завтра надо будет смотреть сразу три фильма. «Короткое путешествие в осень», «Вишневый сад» и «Катафалк» (Тодоровский).
13 апреля
Вечером два фильма: «Я люблю» (Черных) и «Остров мертвых» Олега Ковалова.
14 апреля
«Лимита» Евстигнеева. Опять очень хорош Машков. Явно будущая звезда.
Сокуров – «Тихие страницы» – очень чувствуется прием.
15 апреля
Днем смотрела короткометражки, а вечером «Женщина в окошке».
16 апреля
Рано утром взяла билет первого класса в поезд – и в Париж. Хочу побыть там несколько дней.
Звонила в Москву. Театр улетает в Афины – дорепетировать и выпускать «Медею», как было с «Электрой». Как хорошо, что я не с ними. Да и Любимов явно не хотел со мной работать, чтобы не думали, что проект только для меня. А когда я увидела макет – á la Чечня – поняла, что играть такую Медею не хочу. И произошло все как когда-то в «Обмене» по Трифонову, когда мы с Филатовым дошли до прогонов, но играть ни он, ни я не жаждали, и мне не нравилась пьеса, и когда я попросила Любимова отпустить меня в Венгрию на неделю советских фильмов, он охотно согласился. Так мы без скандала вышли из этого спектакля и, слава Богу, его никогда не играли.
Моя обычная жизнь в Афинах
2 сентября 1995
Я сейчас в Афинах и поскольку я здесь особенно чувствую одиночество, опять пишу. У меня тут целая квартира в театре у Терзопулоса, все меня любят, тьфу, тьфу…
В августе посмотрела в Эпидавре (Epidaurus) спектакль Теодора Терзопулоса «Антигона» с итальянскими актерами. Очень хорошо. Они репетировали в Риме, и я к ним приезжала смотреть репетиции. Жила тогда в чудной гостинице около Колизея. Спектакль получился отличный. Акустика в древнегреческом театре волшебная. Можно говорить шепотом, и все равно слышно в последних рядах. Театр сделан такой огромной каменной чашей. Вокруг построили жилые деревянные домики для актеров и приезжих. Я там ночевала, вернее не спала – духота, мошкара и антицивилизация. А театр – чудо!
В Heraklion-е у меня были мастер-классы для молодых актеров, правда, с плохой переводчицей, поэтому не знаю, что они поняли про психическую энергию. Но слушали хорошо. Дала им несколько упражнений.
Наших актеров, по-моему, неправильно учат. Трагедии нельзя играть без перепадов голоса. А наши все почти играют на средних регистрах.
В греческих трагедиях нельзя играть без ощущения Рока, фатальности. Там другая мораль.
9 сентября 1995
Уже целый месяц сижу в Греции. Жара! Днем старюсь никуда не выходить. В квартире в театре Теодора, где я живу, на потолках висят большие пропеллеры. От электричества они крутятся. Вот под ними можно существовать. Но иногда я вылезаю из своей норы и еду, например, за сколько-то там километров в Эпидавр – их самый большой древнегреческий театр – смотреть спектакль «Антигона», например. Теодор придумал какие-то забавные технические штучки. Например, начало: в темноте сверху на небе начинает медленно ползти узкий красный луч, доходит до сцены и освещает очень красивую мизансцену – Антигона в каком-то белом прозрачном коконе, который потом растягивается в большое полотно.
Потом в «Иродионе» смотрела японский спектакль «Дионисий». Там играла одна американская актриса – сидела на авансцене в очень красивом одеянии, в статичной позе, держала за волосы отрезанную голову своего сына, которого не узнала, и гортанным звуком, на котором говорят актеры «Кабуки», речитативом произносила монолог. Как это было прекрасно! Английская речь в технике «Кабуки»! Боюсь, что это чревато будет для ее связок. Но она, мне сказали, уже несколько лет учится у Судзуки на мастер-классах.