Время было уже позднее. Лукаш закрыл ставни на окнах, включил свет.
Раздался звонок.
Лукаш поспешил во двор, отпер калитку.
Вошел незнакомый человек, уже пожилой, в легком и достаточно поношенном пыльнике.
– Пан Блага? – спросил незнакомец густым баском.
– Совершенно верно.
– Я кузен пана Гоуски. Вас я уже видел, когда вы выносили его вещи в машину.
– Очень приятно, – не совсем дружелюбно заметил Лукаш. – Значит, пан Гоуска уже выехал из Праги?
– Уже выехал. Я провожал его на аэродром.
Лукаш провел доверенного в кабинет Гоуски и пригласил сесть. Теперь, при свете, он хорошо мог разглядеть человека, с которым ему предстояло иметь дело. Кузен хозяина, пожалуй, был немного постарше самого Лукаша – года на три или на четыре. Ростом невысок, худощав, гладко выбритое лицо в морщинах, волосы редкие и побиты сединой, глаза умные, не без хитринки. Одет бедновато: плащ видал многие виды и годился в утиль, ботинки сильно поношены, брюки изрядно потерты, но тщательно отглажены.
Внешний вид родственника хозяина, понятно, еще ни о чем не говорил. Лукаш решил немедленно приступить к делу. В первую очередь предстояло выяснить намерения доверенного.
– Вы собираетесь вступить в управление домом? – спросил Лукаш.
– Несомненно. С завтрашнего утра я переберусь сюда.
Это было сказано с самым решительным видом. Необходимо было действовать. Лукаш вынул из кармана пистолет, наставил его на доверенного и резко приказал:
– Встать!
У кузена глаза полезли на лоб. Он вскочил, как на пружине, и округлившимися глазами смотрел в дуло пистолета.
– Руки назад! – продолжал командовать Лукаш. – Встаньте лицом к стене!
Доверенный в точности выполнил все требования. Лукаш подошел к нему, крепко связал руки полотенцем и стал обыскивать его карманы. Он вынул очки в мягком футляре, аккуратно сложенный носовой платок, складные маникюрные ножнички, перочинный нож в чехле, связку ключей и потрепанную записную книжку. Оружия у кузена не было.
– Где ваши документы?
– Дома, конечно, – с усмешкой ответил кузен. – Разве я мог предполагать, что вам захочется на них взглянуть?
– Теперь можете сесть, – сказал Лукаш.
Доверенный сел.
Лукаш перелистал записную книжку в надежде, что она расскажет ему что-нибудь об этом невзрачном человечке.
Страницы книжки были испещрены цифрами. Кузен вел строгий учет своих приходов и расходов. Только две цифры выделялись своей величиной. Они были проставлены в графе «Приход». Текст читался так:
«Ноябрь 1944 г. – 500 марок от Я. Б. на личные расходы».
«Апрель 1945 г. – 3000 марок и 10 ам. долларов от Р.Г. за услуги».
Лукаш пытливо взглянул на своего пленника. Похоже, доверенный был платным агентом полиции.
Эти цифры могли дать ключ к выяснению секретных занятий пленника. Но прежде всего нужно было попытаться договориться с ним.
– Вашу судьбу буду решать я, – сказал Лукаш. – Если вы правдиво ответите на все мои вопросы, то во всяком случае останетесь живы. Как вы на это смотрите?
Кузен Гоуски пожал плечами.
– Конечно, есть полный смысл говорить правду, если вопрос поставлен так круто. Но прежде я хотел бы знать, кто вы и кто вам дал право обращаться со мной подобным образом. Насколько я разбираюсь в людях, вы не бандит и не разбойник с большой дороги.
Лукаш постарался скрыть улыбку в усах. Его пленник явно не трус и, кажется, держит себя независимо.
Пораздумав немного, он решил, что будет полезно слегка приоткрыть свои карты.
– Я патриот.
Кузен не мог скрыть своего интереса. Он даже оживился немного и поерзал в кресле.
– Предлагайте, пожалуйста, ваши вопросы, – решительно сказал он.
«Любопытный тип», – подумал Лукаш и спросил:
– Кто такой Я. Б., от которого в ноябре прошлого года вы получили пятьсот марок?
Пленник замялся слегка. Видимо, вопрос пришелся ему не по вкусу.
– Ну? – торопил его Лукаш.
– Это мой старый знакомый, очень хороший человек.
– Имя его, фамилия? – повышая голос, потребовал Лукаш.
Доверенный опустил голову и сказал тихо:
– Он чех… Он очень честный человек… И тоже патриот…
– Меня не это интересует. Отвечайте на вопрос прямо: кто он?
В это время на парадном снова затрещал звонок. Доверенный вздрогнул, Лукаш встал.
– Сидите на месте, я сейчас вернусь. И вышел.
Антонин удивился, когда дверь ему открыл не Гоуска, а Лукаш.
– Я пошел в котельную и, не найдя вас там, решил зайти к Гоуске. Скажу честно, я немного перепугался… Ведь я и утром был здесь.
– Ну, ну. Дальше что скажешь? – прервал его Лукаш, впуская в коридор. – Что нового?
– Гитлер покончил самоубийством.
– Ах, мерзавец! – покачал головой Лукаш. – Ушел-таки от виселицы. Отравился? Ну, туда ему и дорога. Еще что?
Заметив возбуждение Лукаша, Антонин внимательно посмотрел на него.
– Из лесу уже пришли шесть ребят, и я не знаю, где их пристроить. Глушанина и Мораву я спрятал у себя в комнате без ведома хозяина. Он целый день где-то пропадает. Двоих отвел к Морганеку, двоих – к Труске. Но это не выход из положения. С часу на час должны появиться остальные пятнадцать человек.
Лукаш с беспечностью, которую странно было в нем видеть, махнул рукой.
– Чепуха. Это не проблема. Ты очень кстати пришел. Пойдем-ка со мной. Я связал тут одного типа и веду с ним занятную беседу. Кажется, гестаповец. Пойдем, допросим его вместе. Ты в этих делах набил руку.
– А Гоуска?
– Его нет, и он не скоро вернется. Идем.
Войдя в кабинет, Антонин невольно вскрикнул:
– Пан Гофбауэр? Вы как сюда попали?
Доверенный поднялся и с улыбкой смотрел на своего квартиранта. Лукаш был озадачен.
– Пока я ничего не понимаю, – промолвил он, потирая лоб.
– Я тоже, – в тон ему сказал Антонин.
– Что же говорить обо мне? – добавил Гофбауэр.
Ярослав развязал ему руки.
– Почему же вы не назвали себя? – спросил он.
– Я думал, что Гоуска все сказал вам обо мне.
– Что за ерунда? – смутился Ярослав. – Разве вы и в самом деле его доверенный?
– Ну конечно. Он пришел ко мне еще вчера утром, заявил о своем решении бежать в Швейцарию и предложил взять на себя управление особнякам. Я немедленно согласился. Мне нужно было поговорить с вами, пан Барабаш, – обратился он к Антонину, – но вы как в воду канули. Я считал, что поступил разумно. Дом есть дом, и отказываться от него нет смысла, да еще в такое время.
– Гоуска бежал? – спросил Антонин.
– Улетел. Сегодня улетел, – подтвердил Гофбауэр. – Я своими глазами видел, как самолет поднялся в воздух.
– Вы правильно поступили, товарищ Гофбауэр, – сказал Лукаш. Он подошел к старику и положил ему руки на плечи. – Я ведь сам хотел повидаться с вами. Простите меня за такой прием. Другого выхода у меня не было.
– Что вы, это сущие пустяки, – смущенно запротестовал Гофбауэр. – Я рад, что все разъяснилось. – И уже со свойственным ему юмором полюбопытствовал: – А что бы вы со мной сделали, если бы не пришел пан Барабаш?
Лукаш рассмеялся.
– Наверное, запер бы в кочегарку, – признался он.
– Ну, это еще не так страшно.
Завязалась беседа. Гофбауэр рассказал, что до войны работал у Гоуски по оформлению реклам и с тех пор у них установились полуделовые, полудружеские отношения.
– А теперь скажите: кто значится в вашей записной книжке под инициалами Я. Б.?
– Я почти все уже вам сказал, – ответил Гофбауэр. – Он действительно очень честный человек, патриот, чех, которому я многим обязан. Возможно, со временем вы его узнаете и убедитесь в том, что я прав. Я его не видел с осени прошлого года, а знаком с ним, пожалуй, лет уже пятнадцать. Теперь я не боюсь назвать его. Это бывший инспектор политической полиции Ян Блажек.
Лукаш побледнел.
От Гофбауэра это не укрылось.
– Вы… вам… – начал он рассеянно, – вам его имя знакомо?
– Да, хорошо знакомо, дорогой товарищ Гофбауэр. Очень хорошо знакомо. Ян Блажек – мой единственный двоюродный брат.
– Вот видите! – обрадованно воскликнул Гофбауэр. – Какое счастливое совпадение!
– Но мы Блажека больше уже не увидим… Он погиб в конце прошлого года.
Гофбауэр сжал руками ручки кресла.
– Пан Блажек погиб?
– Да, – ответил Ярослав, – на моих глазах. Когда-нибудь в другое время я расскажу вам подробно, как умер брат… Так это он одолжил вам пятьсот марок?
– Он, он, пан Блажек, – с грустью ответил Гофбауэр. – Он в то время дал мне небольшое поручение, и я его добросовестно выполнил.
Лукаш смотрел на него, напрягая память, и вдруг спросил:
– А имя Каро вам не знакомо?
Гофбауэр покраснел.
– Знакомо. Это моя кличка. Об этом вам мог сказать только пан Блажек.
– Совершенно верно.
– Я ведь и с Гоуской познакомился в свое время по просьбе пана Блажека. Гоуска давно якшался с нацистами, и ваш брат считал его подозрительным человеком. А я был подходящей кандидатурой для пана Блажека. Я ведь немец.
Долго говорили Лукаш, Слива и Гофбауэр. Очень долго. Лукаш рассказал, что Чешский национальный совет берет на себя государственную власть вплоть до прибытия в Прагу законного правительства из Кошице. Образован также Центральный пражский национальный комитет. План вооруженного выступления разработан и утвержден. На заседании подпольного ЦК Чехословацкой компартии распределены обязанности по руководству восстанием. Лукаш введен в состав Национального комитета. Перед ним и его группой поставлены задачи: привлечение на сторону народа правительственных войск, уничтожение эсэсовцев, гестаповцев, арест и ликвидация предателей и гитлеровских пособников, обеспечение повстанцев оружием и боеприпасами. Четыре задачи. Они предельно ясны, но и очень сложны. Выполнение первой задачи целиком ляжет на Труску и Божену, а остальных трех – на Антонина, Морганека, Глушанина и партизан его отряда.
Гофбауэр мог оказать ценнейшие услуги. По заданию Блажека он с первых дней оккупации страны работал по выявлению предателей родины, пособников оккупантов, устанавливал их адреса, выяснял фамилии.