– Ты обещал, что поможешь мне спасти мой народ или отомстить за него, – напомнил Арджун.
– Я знаю, что именно я обещал.
– Были ли это всего лишь слова? – спросил Мастер. – Потому что, клянусь духами, если это лишь способ покрасоваться перед твоими фокусниками, то…
– Я не так-то легко даю обещания, – прервал его Уэсли. – И никогда не нарушаю их.
Быть может, впервые за все время Уэсли не думал о том, чтобы стать Главой или наконец-то ощутить, что чего-то сто́ит. Мысли смотрящего были заняты Арджуном, Саксони, Карам и теми, кого они потеряли. Их родными. И в каком-то смысле Уэсли был в ответе за это.
Юноша думал обо всех своих поступках, которые привели его к должности смотрящего. Обо всех грязных тайнах, закопанных глубоко, так глубоко; о мертвой девушке, чей голос все еще проникал в его мысли. Уэсли вдруг понял: это обещание, возможно – всего лишь возможно, – послужит способом искупить все это.
– Если ты действительно говорил правду, нам нужно обучить тебя тому, как должным образом владеть своей магией, – продолжил Арджун. Уэсли поднял брови.
– Все идет своим ходом. Мне не так уж много осталось освоить.
Впервые за все то время, что Уэсли был с ним знаком, губы Арджуна изогнулись в хитрой улыбке.
– А об этом предоставь судить мне, – заявил он.
Глава 29Уэсли
Уэсли со вздохом сжал переносицу двумя пальцами.
– Ты бьешь совершенно неправильно. Как ты дожил до своих лет? Скажи честно, звание заместителя ты получил за взятку?
Арджун едва слышно пробормотал какое-то ренийское ругательство.
– Давай не будем забывать, что это я должен тебя обучать, – сказал он, тяжело дыша после спарринга. Уэсли пожал плечами.
– Я решил, что это работает в обе стороны. Ты учишь меня обращаться с магией, я учу тебя бить кулаком, а не пальцами. И тому, что нужно держать запястье прямо и работать на удар всем торсом. А точнее, всем телом, – ответил он. Потом показал удар в замедленном движении – как будто Арджун никогда прежде не видел драки. Тот лишь моргнул и спросил:
– Ты закончил?
Уэсли подозревал: Арджун с радостью попытался бы изрезать его на кусочки, если бы не отсутствие сейчас при Мастере его грозного блистающего меча.
– Взаимодоговоренность – ключ к успеху, – подметил Уэсли.
– А способность слышать то, что тебе говорит могущественный Мастер из древнего Рода, – ключ к тому, чтобы научиться должным образом использовать свою магию.
С этим Уэсли поспорить не мог. То есть мог, но решил этого не делать.
– Не ругай меня, о могущественный учитель! – сказал Уэсли, вскинув руки.
Вздох Арджуна воспринимался необоснованно тяжко. Уэсли на миг ощутил легкое веселье. По какой-то причине он никак не мог справиться с желанием поддразнивать Арджуна – примерно так, как Тавия дразнила всех. Только у Уэсли это было направлено на одного конкретного человека.
Спарринг помогал несколько спустить пар. Уэсли не нравилось находиться в замкнутом пространстве поезда. На крайний случай, он мог утолить свое стремление к жестокости и двигательной активности на импровизированном ринге.
– Ты уверен, что готов? – спросил Арджун.
– Дай мне минуту, – отозвался Уэсли. – Мне нужно перевести дыхание после того, как пришлось на целый дюйм уклониться от твоего…
Арджун создал шаровую молнию и запустил ею в Уэсли. Тот развернулся на каблуке и бросился на пол.
Грузовой вагон был большим и пустым. Пол в нем холодный. Поверхность тонким слоем покрывали металлические и деревянные опилки. Когда Уэсли ударился локтем о пол, ему понадобилась вся его гордость, чтобы не поморщиться. Арджун снова вскинул руку, но Уэсли уже вскочил на ноги, прищурив глаза и широко ухмыляясь.
Давненько ему не приходилось участвовать в хорошей драке.
Молния пролетела мимо головы Уэсли и с треском ударила в стенку вагона.
Уэсли бросился вперед и пнул Арджуна по щиколоткам, заставив того рухнуть на пол. Воспользовавшись этим, Уэсли простер руку. Арджун поднялся в воздух, удерживаемый магией крейджийца за воротник. Арджун дергал ногами, точно в предсмертных судорогах, и хватал себя за горло, хотя отнюдь не был придушен. Уэсли не стал бы давить магией так сильно. Но когда смотрящий увидел, как Арджун пытается выровнять дыхание, сила Уэсли буквально воззвала к своему владельцу: больше жестокости! Пусть победа будет убедительной!
Уэсли поднял ладонь вверх. Арджун впечатался спиной в маленькое застекленное окно вагона. Стекло разлетелось от удара. Уэсли захотелось поднять побольше шума.
«Еще раз. Еще! Все как надо, мой смотрящий».
Впервые Уэсли не отогнал призрачный голос прочь. Он позволил этому голосу задержаться в своем разуме, гордясь ее воображаемым весельем. Все его безумие, пузырясь, всплывало на поверхность. Юноша наслаждался ее похвалой и тем, каким могущественным она считала Уэсли теперь, когда он получил такую силу.
В разбитое окно влетел ветер. Арджун зарычал. Воздух вокруг него стал плотным и горячим от магии Мастера. Уэсли чувствовал, как этот воздух скручивается возле него, препятствуя теперь уже ему сделать вдох; забивая горло, словно кляп; пытаясь пробраться в легкие.
Уэсли сделал шаг вперед. Сила парня двинулась с места вместе с ним, выдавливая Арджуна из окна в попытке ослабить магию Мастера.
Внизу, словно разъяренный враг, бесновалось море. Волны взлетали вверх, орошая брызгами волосы Арджуна. Ветер завывал у него в ушах.
Но Мастер не дрогнул. Он продолжал поддерживать ответное давление, сжимая горло Уэсли своей магией. Воздух буквально пылал во рту Уэсли – слишком горячий, чтобы его можно было вдохнуть. Чернота встала перед его глазами, когда парень начал давиться собственным дыханием.
Оба готовы были удушить друг друга, но не сдаться.
Уэсли уже наполовину жалел о том, что непрестанно поддразнивал Арджуна. Тот и вправду оказался наделен великой силой.
Но Уэсли казалось, что его собственная сила еще мощнее.
«Прикончи его, – подзуживала призрачная советница. – Ты же этого хочешь!»
И Уэсли понимал: это действительно так. Его тело буквально бурлило магией. Если бы юноша захотел, он мог бы разредить воздух. Смотрящий способен превратить ночь в день, а мог и выбросить Арджуна из поезда в море; сумел бы проглотить все обитаемые земли целиком. Его магия была подобна голодному зверю, требующему пищи.
«Сдайся этому ощущению. Сдайся ему, как это сделала я».
Уэсли освободил Арджуна и, задыхаясь, сделал шаг назад. Отрезвление наступило мгновенно.
Арджун сделал вдох и закашлялся. Воздух вернулся к обычному состоянию, когда он отозвал свою атакующую магию. Уэсли загнал подальше и хищную силу, и тот ужасный голос, который всегда пробуждал в нем самые худшие качества.
Коварство новой магии в сочетании с растущим безумием Уэсли было поистине достойно Эшвуда. Возможно, оно являлось именно тем, чего всегда хотел Глава – чтобы его правая рука, опьяненный черной магией, сидел рядом, пока весь мир горит. И это означало одно: когда Уэсли увидит его в следующий раз, юноша может использовать мечты Главы против самого Главы – воспользоваться этой силой, чтобы низвергнуть его.
Уэсли похлопал Арджуна по спине. В этот момент раздвижная дверь вагона открылась. Это оказалось достаточно неожиданно. Уэсли напрягся.
Порыв свежего воздуха ворвался внутрь вместе с вошедшей в вагон Саксони. Волосы ее были спутаны, глаза широко открыты. По взгляду этих глаз становилось понятно: она ненавидит Уэсли едва ли не больше, чем кого-либо еще. Рядом с ней шла Тавия, одетая в серое и черное. Улыбка фокусницы была такой острой, что могла прорезать сталь.
Тавия всегда казалась, словно нарисована графитом на бумаге. От черных волос, пряди которых свисали до кончика подбородка, до темно-серых глаз – как будто слегка размазанные отпечатки ее любимой помады. Одежда девушки: кожаные штаны, подбитые сталью ботинки и свитер того же цвета, что и глаза. Все это резко контрастировало с ее кожей – особенно в лунном свете.
Вероятно, мир не был черно-белым. Но Тавия была. Каждый раз, когда Уэсли видел ее, он почти забывал обо всем остальном.
Странно, что она даже спустя столько лет действовала на парня подобным образом. Иногда Уэсли думал, что это самый крутой ее фокус: так часто заставать его врасплох.
– Вы что, пытались убить друг друга? – спросила Саксони, окидывая взглядом битое стекло на полу, а затем Уэсли и Арджуна. Те дышали в равной степени тяжело.
Это был глупый вопрос. Если бы Уэсли хотел убить Арджуна, того уже не оказалось бы в живых.
Уэсли никогда не пытался что-то сделать. Он просто делал.
– Мы тренировались, – объяснил Уэсли. – Немного практических занятий с моей новой силой.
– Ты тренировался, пытаясь скинуть Арджуна с поезда? – уточнила Тавия.
От того, как свет от выбитого окна озарял ее улыбку, у Уэсли пересохло в горле.
– Все, что делает смотрящий, направлено на причинение кому-то вреда, – отозвалась Саксони.
По сути, это нельзя назвать ложью. Но все-таки ее слова омрачили настроение Уэсли. Саксони многое умела делать хорошо. Однако похоже, сильнее всего Мастерице нравилось давать Уэсли понять: в ее глазах смотрящий навеки останется мелким мошенником. Учитывая, кого она выбрала себе в девушки, можно было бы ожидать, что Саксони будет меньше придираться к людям, которые склонны выпускать пар в драках – и даже без смертоубийства, следует заметить. Но, похоже, когда речь шла об Уэсли, Саксони не была склонна прощать ему подобные замашки и указывала на них с неизменным занудством.
– Разве тебе не следовало помогать Тавии? – поинтересовался он.
– Помогать с чем? – Саксони уперла руку в бок и подняла брови. Девушка словно наслаждалась тем, что она старше смотрящего, и считала, будто это придает ей какой-то авторитет.
Уэсли почти с мольбой взглянул на Тавию. Он пытался сдерживаться – если не ради спокойствия в их армии, то хотя бы ради Тавии. Раз уж девушка обладала таким плохим вкусом в выборе друзей.