– Тогда мы с Рокко были в ссоре. Признаю, неподходящий день для выяснения отношений. Но Рокко чуть не изошел от ревности к моему бывшему жениху – Гуиллермо Виллануэве. Я еле убедила его, что между нами все давно кончено.
– Что-то не припомню, чтобы Рокко за кем-нибудь так бегал, – констатировал Стефано.
– Значит, я была первой, – расплылась в улыбке Оливия.
Рокко стиснул зубы. Он не мог убрать ее ладонь со своего бедра, потому что свободной рукой он держал ее правую руку. Вместо этого он сильно сжал ее:
– Я за тобой не бегал.
– Еще как бегал, дорогой.
Глаза Оливии блеснули, когда она повернулась к нему лицом, а ее ладонь еще сильнее сжалась на бедре Рокко.
– Ты приходил ко мне с цветами и читал стихи. – Она перевела взгляд на Стефано: – Вы знали, что ваш непокорный и неприступный друг пишет стихи? Конечно, не шедевры поэзии, но и не самые худшие, что мне посвящали в жизни. – Теперь Оливия положила голову на плечо своему «жениху». – В общем, его ревность была беспричинной. Он прекрасно знает, что другие мужчины для меня не существуют.
Щеки Рокко мгновенно стали пунцовыми. Чувствуя уплотнение в области паха, он попытался собраться с мыслями. Ему стало ясно, что происходит. Там, в раздевалке, Оливия прочла желание в его глазах и теперь использовала его в своих целях.
Он отпустил ее руку и, убирая ладонь Оливии со своего бедра, поднес ее к губам.
– Да, я знаю, аморэ мио. Но прошу тебя, прекрати раскрывать все наши тайны.
– Нет-нет, наоборот, – запротестовал Стефано. – Прошу вас, все это очень интересно.
Рокко крепко сжал ладонь Оливии.
– Она из любого мужчины сделает поэта. – В его голосе был неприкрытый сарказм.
– Не сомневаюсь, – признался Стефано. – Надеюсь, на свадьбе ты прочитаешь одно из своих стихотворений. Уверен, никто не сможет сдержать слез.
Ситуацию спас сомелье, поднесший Стефано вино. Сицилиец взглянул на этикетку, кивнул и распорядился, чтобы тот открыл бутылку.
– Но когда состоится эта звездная свадьба? – спросил он, когда сомелье отошел от столика.
Оливия подвинулась поближе к Рокко и вновь положила руку ему на бедро:
– Мы еще не определились с датой. Весь следующий год мы перегружены работой. Так что не раньше следующего лета. Но обещаем, что не будем тянуть с детьми.
Стефано округлил глаза, а Рокко едва не подавился глотком воды:
– Дорогая, признаться, настолько далеко я еще не заглядывал.
Пальцы Оливии скользнули по его бедру ближе к паху. Еще сантиметр, и она почувствует его нарастающую эрекцию.
Этим же вечером. После ужина. Он задушит ее, если не узнает, куда делась та напуганная, взволнованная женщина, которую он привез в Нью-Йорк.
– Может быть, уже взглянем в меню? – предложил Рокко, терзаясь самыми противоречивыми мыслями.
Поворот долгожданного ключа в двери громом прогремел в ушах Оливии после давящей тишины по пути из ресторана. Рокко не сказал ни слова, а на его лице было поистине пугающее выражение.
Но разве не идеально она сыграла роль его невесты? Даже у Стефано не осталось ни тени сомнений.
Дверь с грохотом захлопнулась, и Рокко повернулся к Оливии лицом.
– Что, черт возьми, это было? – прорычал он.
Оливия откашлялась.
– Ты ведешь себя странно. Стефано бы не купился, если бы я вела себя как обычно.
Между ними было не больше полуметра. Сердце его билось так сильно, что Оливия, казалось, слышала каждый удар.
– А твое поведение не кажется тебе странным? Твоя рука была у меня между ног! – воскликнул Рокко.
Щеки Оливии залились румянцем.
– Признаю, с этим я перегнула. Прости.
Его взгляд был поистине испепеляющим.
– Извинениями ты не отделаешься. – Рокко выдержал недолгую паузу и продолжил: – Я хочу, чтобы твоя рука снова оказалась там же. Прямо сейчас. И не только рука.
Глава 6
Глаза Оливии округлились. Страсть, которую оба держали в себе все это время, рвалась наружу. Из жара Оливию бросило в холод, какое-то время она попросту не могла дышать. Несмотря на то, как он повел себя в тот вечер после «Навильи», она хотела, чтобы это повторилось. Она жаждала продолжения.
В темных глазах Рокко был вызов. На секунду Оливия представила, как божественно может быть с ним в постели. Обнимать его мускулистое тело, прижиматься к нему. Желание было настолько сильным, что она как будто почувствовала вкус его губ.
Она была готова подчиниться его приказу. И сделала бы это с удовольствием. Но неожиданно разум вернул ее на землю. Секс с Рокко Монделли в сто раз усложнит ее и без того шаткое положение.
Оливия сделала шаг назад, выдохнула, словно выходя из круга охватившего ее безумия.
– Нет, Рокко, спасибо. Я начинаю понимать правила твоей игры. Год и так обещает быть нелегким, и секс все только усугубит.
Она видела, как тщательно он обдумывает слова.
– Возможно, ты права, – наконец сказал Рокко. – Но имей в виду: выкинешь еще раз подобное, и я не буду спрашивать разрешения.
Три часа конференции в Линкольн-центре прошли с грандиозным успехом для Дома Монделли. Но никак не для Оливии. То и дело она выбегала из конференц-зала, где едва не падала в обморок от нехватки кислорода. Недуг, оставшийся со времен работы моделью.
Известие о том, что Оливия Фицджеральд станет новым лицом марки Монделли, было встречено бурными овациями. Равно как и новость о том, что союз известной модели и генерального директора легендарного Дома моды не только профессиональный. Однако вопросы журналистов о сотрудничестве и личной жизни двух знаменитостей были почти не заметны на фоне их заинтересованности в неожиданном исчезновении Оливии. Да, она исчезла на пике славы, совсем недавно подписав трехмиллионный контракт. Из каждого угла слышались вопросы, реплики и возгласы на эту тему.
Оливия мужественно отвечала каждому, ссылаясь то на здоровье, то на потерю интереса к профессии модели. Но пытливых журналистов не удовлетворяли столь размытые ответы.
– Что случилось в тот вечер в Линкольн-центре, Оливия? – раздался очередной выкрик из зала. – Почему вы не вышли на подиум?
Вопрос был слишком конкретным. Что они еще знают, эти журналисты? В тот вечер в Линкольн-центре Федерико заменил ее на другую модель. Он пообещал, что о случившемся никто не узнает. Оливия доверяла организатору того злосчастного показа, но утечка могла произойти от других источников.
– Я… я почувствовала себя плохо, – выдавила из себя Оливия.
– А контракт с «Ле Сиель» вы разорвали тоже из-за плохого самочувствия? – спросили из другого угла.
Ситуацию спас Рокко, нагнувшийся к ее микрофону и напомнивший гостям, что отведенное для конференции время подошло к концу.
«Господи, – думала Оливия, выходя из зала под руку с Рокко. – Неужели это никогда не закончится?»
Рокко протянул бокал бренди все еще бледной Оливии. Давящая темнота квартиры лишь усугубляла гнетущие мысли, и алкоголь был как нельзя кстати. Однако и Рокко пребывал не в лучшем расположении духа. Чем мог так напугать Оливию вопрос журналиста? Что должно было случиться в тот вечер, чтобы она до сих пор бледнела при упоминании о нем?
Его не оставляло чувство, что в этом кроется разгадка всего.
Рокко наполнил бокал и себе, взглянул на серое лицо своей спутницы и принялся расхаживать по гостиной.
– Я не смогу тебе помочь, если ты мне не расскажешь, – мрачно проговорил он.
Оливия отставила бренди на столик. Ее лицо было белым как полотно, а сама она свернулась на любимом Рокко кресле для чтения.
– Мне не нужна твоя помощь, Рокко, – тихо ответила она. – Это давнишняя история.
– Но не забытая, как ты могла заметить, – парировал Рокко. – Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас ты для меня весьма дорогой актив. И что-то мне подсказывает, что журналисты просто так не оставят эту тему. Особенно сейчас, когда мы сообщили им о помолвке. Так что расскажи мне все, и я придумаю, как тебе помочь.
Оливия смотрела на него отсутствующим взглядом:
– Ты слышал мой ответ. Я плохо себя чувствовала.
Гнев Рокко нарастал.
– Ты можешь врать журналистам, но не мне.
Она поджала губы:
– Я устала от этого. Почему люди не могут оставить меня и мою личную жизнь в покое?
Свободная рука Рокко сжалась в кулак, в глазах бежали цифры – пять миллионов долларов.
– Я предлагаю помощь, Оливия. Скажи мне, что случилось в тот вечер?
Она крепче вжалась в спинку кресла, словно боясь, что он может напасть на нее:
– Можешь не волноваться. Я не расторгну контракт. И выполню все обязательства до последней буквы.
– Дело не в этом, – перебил Рокко. – Я же сказал, что хочу помочь.
Голубые глаза Оливии вспыхнули пламенем.
– После вечера в «Навильи» я не верю в твою галантность. Давай оба не будем притворяться, что нам не все равно.
Стремительными шагами Рокко подошел к ней, обхватил пальцами ее подбородок:
– Скажи мне.
Как ни странно, но его голос прозвучал мягко. Его и самого это удивило. Оливия моргнула и посмотрела ему в глаза. Боже, эта женщина что-то с ним сделала. Он готов был забыть, что Оливия Фицджеральд была любовницей его дедушки. Ему хотелось успокоить ее. Дотронуться до нее. Поднять, унести в спальню и заниматься любовью до тех пор, пока эта тень навсегда не исчезнет из ее глаз.
Чистое безумие.
Бессмысленно обманывать себя – тогда в «Навильи» она околдовала его. И с каждым днем ее колдовство лишь усиливалось.
Их взгляды встретились, и она явственно это увидела.
– Рокко…
Ее грустный, слегка осипший голос вырвал Рокко из пасти безумия. Оливия Фицджеральд никогда не была и не будет его. Это попросту невозможно.
Он развернулся и отошел в сторону:
– Пей бренди. Я закажу ужин.
Чем дальше он будет держаться от нее, тем лучше. Но что-то внутри говорило, что с самого начала он в ней ошибался.
Очень сильно ошибался.