И Ольга, и Симен совершенно по-разному фиксировали в памяти доски с ходами из настоящих шахматных партий и те, где фигуры располагались в случайном порядке.
«Во время эксперимента с доской из настоящей партии две секунды мне казалось, что я вообще ничего не помню. Но затем, как из тумана, в голове всплывала вся доска. Если же фигуры располагались как попало, я не видела ничего. Приходилось просто запоминать что получится», — говорит Ольга Должикова, а Симен согласно кивает.
«Но во время экспериментов с ходами настоящих шахматных партий мы показали идеальные результаты! — считает Агдестейн. — Они все еще крутятся у меня в голове. Я теперь весь день буду их вспоминать».
Остался только Йон Людвиг Хаммер — один из лучших в мире игроков на текущий момент, в рейтинге норвежских шахматистов он занимает второе место. И тут ход игры круто переломился — как бы невероятно это ни звучало, поражение в шахматной партии ждет самих организаторов эксперимента.
Но сначала поговорим немного о том, сколько информации человек способен запомнить и как запоминают информацию те, кому удается запомнить много. Есть две профессии, которые абсолютно невозможно освоить без хорошей памяти.
Актриса Мари Блокхус играет главную роль в «Гамлете» на одной из крупнейших сцен Норвегии, в Норвежском театре, — эта версия переворачивает с ног на голову традиционные для пьесы гендерные роли. В самой известной трагедии Шекспира немало монологов. Текста много, и на исполнителе главной роли лежит огромная нагрузка.
Блокхус представляет роль в виде голубой спирали — по крайней мере, так она это объясняет. Как и Соломону Шерешевскому, ей свойственна синестезия: звуки рождают в голове цвета и фигуры. Мимо нас с грохотом катится тележка с реквизитом для пьесы — по словам Блокхус, это коричневый звук, по форме напоминающий свернувшуюся змею. Иногда звуки кажутся ей желтыми или зелеными: например, скрип ногтей по доске — «веселый, острый и желтый звук».
Музыка превращается в сложные геометрические фигуры, однако тексты для театральных постановок и стихи тоже порождают цвета и фигуры. А всего «Гамлета» актриса видит как голубую спираль. Благодаря ей она помнит свою роль.
«Не знаю, может быть, голубой — цвет моря и неба, одиночества в природе. Большая часть пьесы проникнута именно этим чувством, а к некоторым сценам добавляются другие цвета и образы. Но есть своего рода основной тон. Из него растет все остальное. Выучить роль не так сложно, сложнее помнить, что роль придется забыть», — говорит актриса.
Каждый вечер, стоя на сцене, она пытается вообразить, что ничего подобного с ней раньше никогда не было. Чтобы не воспроизводить текст механически, словно робот, Мари необходимо ощущение новизны, живущее в зрителе.
«Я открыта всему происходящему на сцене, иначе буду казаться искусственной. Я обнажаю всю себя и всеподавляющее чувство одиночества, Гамлет как персонаж их лишь прикрывает. Словам необходимо укорениться в теле — поэтому я много хожу из стороны в сторону, когда разучиваю текст. Стоя на сцене, я полагаюсь на то, что они где-то у меня внутри», — рассказывает Мари.
Учась на актрису, она узнала несколько методик погружения в произведение и анализа текста и персонажей, но методиками для улучшения памяти она не пользуется. Понять персонажа, постичь глубину текста, то, о чем он на самом деле говорит, — для этого есть множество методов. Она сажает своего персонажа на кушетку в кабинете психотерапевта, ищет его детские воспоминания, изучает имеющиеся в тексте метафоры и связи. Чисто теоретически для разучивания роли существуют различные техники. Одна из них — популярная среди голливудских актеров 12-ступенчатая модель, разработанная Иваной Чаббак, — Блокхус тоже ей пользуется. Основа метода — поиск мотива во всем произведении и в каждом конкретном событии. Такой принцип стимулирует работу памяти, ведь ей свойственно запоминать то, что мы хорошо понимаем, и связывать с нашими собственными целями и желаниями. Актер украшает собственного персонажа: ведет характерный для него внутренний монолог и пишет историю его жизни. Актерам важно вступить с ним в контакт, чтобы выражаемые эмоции стали реалистичнее. Нейропсихологи называют этот процесс глубинным кодированием, когда воспоминания, сцепляясь, образуют прочную нейросеть. А у Блокхус целостности способствуют цвета и геометрические фигуры: синестезия — крайне полезный инструмент для актера.
«Я помню текст, потому что побывала в эмоционально окрашенном месте, я подключаю логику эмоций, насущную проблему, когда на кону оказывается нечто важное для меня самой. Цвета и фигуры выражают эмоции и помогают мне запоминать», — говорит Блокхус.
Постороннему покажется невероятным тот факт, что человек вообще способен запомнить столько текста, на произнесение которого уйдут часы. А нет ли задачи посложнее? А если вам придется произносить текст под сложную музыку?
Йоханнес Вайссер — оперный певец, а его задача — помнить наизусть трехчасовые оперы, в том числе и не на родном языке. Певец, не умеющий учить наизусть, потеряет такую работу.
«У меня нет какого-то специального метода — я просто занимаюсь творчеством и вокалом. Мне необходимо знать, что именно я пою, понимать каждое слово. Я учу наизусть все музыкальные паузы. Разумеется, мне помогают музыка и режиссер. Как правило, задачи, связанные именно с творчеством и вокалом, гораздо обширнее, чем заучивание текста, но, решая их, я собираю множество крючков, за которые во время заучивания цепляется материал», — делиться он.
Не скрывая, певец рассказывает, что иногда ему приходится зубрить. Он читает или пропевает материал, все дальше и дальше отставляя от себя пюпитр.
«И когда его мне уже не видно, я все помню наизусть».
Теперь он в любой момент готов спеть «Дон Жуана» или «Так поступают все» — эти две оперы Моцарта крепко засели у него в голове, и, чтобы освежить в памяти роль, ему достаточно лишь полистать ноты. А ведь это множество часов музыки.
«Сложнее всего выучить произведение, когда нет какого-либо сопротивления или мне самому неинтересно. Встречаются препятствия, бывает, я чего-то не понимаю или мне просто очень сложно, — все это мне весьма кстати. Зацепки помогают выучить материал. Сейчас, например, я учу оперу „Евгений Онегин“. Довольно быстро я понял, что это очень непростая задача, а потому обрадовался. Мне приходится много и упорно трудиться, я часто останавливаюсь и разбираю материал — так у меня появляются зацепки».
Именно зубрить материал певцу практически не приходится. Как и Мари Блокхус, он изучает произведение целиком, пытается понять, о чем опера и как сюжет связан с музыкой. Для него все обретает смысл.
Опыт Вайссера вполне соотносится с нашими знаниями о памяти: ее свойства играют на руку и оперным певцам, и музыкантам. Если они хорошо понимают, что поют и говорят, им проще запоминать материал — создается нейросеть воспоминаний. Воспоминание также укрепляет связь роли и эмоциональной жизни артиста. А теперь представьте, что вам пришлось бы запоминать наперекор законам работы памяти, то есть совершенно не используя связи. А если ставка высока и вам придется запомнить огромное количество информации — без связной истории и без привязки к ярким эмоциям?
«Судя по моим впечатлениям, участники викторин редко или вообще никогда не пользуются какими-либо мнемоническими методами. Как однажды кто-то сказал в шутку, истинные участники викторин никогда не станут зубрить; сами они гордятся тем, что им для запоминания фактов не нужно ничего делать. Однако многие читают газеты с блокнотом в руках и делают заметки. Услышав о чем-то интересном, я открываю „Википедию“, чтобы запомнить информацию на будущее», — делится с нами Ингрид Санне Ларсен, трехкратная победительница командных чемпионатов Норвегии по викторинам и президент Норвежской ассоциации любителей викторин.
Для участников викторин знакомая всем нам зубрежка является отдельной проблемой: им нужно знать все обо всем — с чего же начать?
«Сложно запомнить то, что вам неинтересно. В целом о нашем сообществе я сказала бы следующее: это более чем любопытные люди с самыми разнообразными интересами, — говорит она. — Сама я обнаружила, что лучше всего помню то, что узнала в период с десятилетнего возраста и до конца старших классов школы. Если я слышу хит, я сразу скажу, в каком именно помещении досугового центра я была, когда впервые его услышала, в кого я была влюблена, какие ощущала запахи и вкусы. Нравится мне это или нет, но хиты 1980–1990-х гг. я знаю».
Другими словами, на помощь ей приходят воспоминания — элементы личной биографии.
Еще она хорошо помнит темы, встречавшиеся в других викторинах.
«В 2010 г. перед самым чемпионатом Европы в Дерби (Англия) я проверяла в „Википедии“, кто придумал регби, и не зря: мне задали вопрос на эту тему. Разумеется, теперь ответ прочно засел у меня в голове — это Уильям Уэбб Эллис. Я до сих пор помню комнату, где сидела во время чемпионата мира по викторинам, до мельчайших подробностей: грязные следы на искусственном мраморе и медные светильники на потолке».
Как и во время того самого эксперимента с аквалангистами, место, в котором родились воспоминания, стало частью контекста, что и помогло запомнить информацию.
Судя по всему, многим людям, которым необходимо запоминать большие объемы информации, не нужны ни мнемонические приемы, ни зубрежка. Они испытывают огромный интерес к тому, чем занимаются. Возникает вопрос: а нужны ли нам вообще мнемонические приемы?
«Очевидно, если вы хорошо запоминаете информацию, никакие методы улучшения памяти вам не нужны», — говорит Оддбьёрн Бю[77].
Он мнемонист и помогает людям тренировать память. Автор бестселлеров, Оддбьёрн ведет курсы, цель которых — улучшить способности людей к запоминанию. Он чемпион Норвегии по памяти, а в мировом рейтинге занимает 22-ю строчку; в чемпионатах мира он принимает участие уже больше десяти лет. Заранее вызубрить информацию до соревнования не получится: участникам предлагают такой материал, как, например, бесконечная последовательность чисел, которые необходимо воспроизвести в нужном порядке. Или же необходимо вызубрить как можно быстрее, в каком порядке лежат карты в колоде.