– Я устала и хочу кофе.
– Готовь. Неужели ты думаешь, что я буду носить тебе кофе на подносе?
– Спасибо за любезность.
Я пошла на кухню. Руки дрожали. Я не могла забыть мертвого Виктора Сейфура и тот факт, что всего лишь несколько метров отделяли меня от убийцы. А сейчас я, возможно, разговариваю с ним!
Я приготовила кофе. На кухню заглянул Красницкий.
– Можно и на мою долю?
– Пожалуйста. С молоком или без? Одну ложку сахара или две? – с насмешкой спросила я.
– Почему ты не можешь поверить, что я не враг тебе?
– Попробуй рассказать правду, или это для тебя непосильная задача?
– Я действительно следил за тобой, и твои встречи с Сейфуром привели меня в недоумение. Что тебе надо от этого старого похотливого козла? Я его немного знаю. Здесь, в Лондоне, у него определенная репутация, и, поверь мне, не самая лучшая. Я приехал сегодня, чтобы спросить тебя об этом, но дома никого не было, и я остался ждать здесь.
– И для этого ты проник как невидимка – через дверь?
Красницкий звонко расхохотался, запрокинув голову.
– Ах, ты об этом? Кстати, дверь легко открывается.
– Наверное. При наличии определенных навыков.
– Ты хочешь сказать, что я вор-домушник?
Я оставила этот вопрос без ответа.
– Вот твой кофе.
Я протянула Марку чашку и перевела взгляд на его руки. Меня вдруг пронзило острое желание ощутить их силу. Даже если они причинят мне боль, это будет похоже на наслаждение. Он был моим врагом, а я мечтала оказаться в его объятиях. Мне хотелось, чтобы он взял меня. Я отвела взгляд, пытаясь справиться с волнением. Я не могла ненавидеть его так сильно, чтобы не хотеть оказаться с ним в одной постели. Как в ту незабываемую ночь, воспоминания о которой до сих пор преследовали меня. Я почти презирала себя за это, но ничего не могла поделать.
Красницкий выпил кофе и вышел в садик. Я вспомнила о своем сотовом, который мог лежать дома. Пошарив рукой в тумбочке, я нашла его. Телефон был разряжен, я поставила его на подзарядку и последовала за Красницким.
Он стоял в садике и, услышав мои шаги, обернулся. Словно какая-то неведомая сила швырнула нас друг к другу. Он прижал меня к себе, и мы одновременно упали на землю. Он сорвал с меня юбку, потом обнажился сам, и я провела руками по его мускулистому телу, словно хотела запомнить его на ощупь.
Близость смерти, шок, страх, дикое напряжение и стресс обострили мои чувства. Может, правду говорят, что вид смерти заставляет сильнее ценить жизнь? Меня с самого начала не покидало ощущение, что Марк Красницкий очень опасен и не остановится ни перед чем. Он только что убил Виктора Сейфура и теперь явился ко мне, чтобы… убить меня?
Но даже эта мысль не могла заставить меня оторваться от его сильных и одновременно нежных рук, гипнотического взгляда и тела, дарившего бездны наслаждения.
В отличие от старого и безобразного Виктора Сейфура он был красив, молод и горяч. Я издала звук, похожий на всхлипывание, Марк навис надо мной, черные волосы коснулись моего лица, и я отвела их. Он шутливо зарычал. Я рассмеялась, но смех сразу перешел в легкий стон. Я гладила его по спине, а он входил в меня все глубже и глубже. Наши тела слились в одно неразрывное целое, и я закрыла глаза.
А когда открыла, то увидела над собой звездное небо. Я как будто сливалась с этой ночью и звездами, такими яркими и близкими.
Я ощущала его кожу, биение пульса, крепость мышц. Впервые мне хотелось просто раствориться в другом человеке, раствориться до конца.
Внезапно он поцеловал меня. В ответ я обвила его шею руками и прильнула к губам долгим поцелуем. Яркая яростная волна снова подняла нас вверх, и мы одновременно сорвались вниз.
Я лежала, раскинув руки, и тяжело дышала. Мне хотелось поймать выражение глаз Марка, но в темноте ничего не было видно.
– Черт! Здесь, кажется, цветы.
– Ну да. Ничего страшного. Марк!
Мне хотелось сказать что-то нежное, но вместо этого я просто коснулась рукой его щеки.
– Колючая.
– Не брился два дня.
Он поднялся и, пошарив по земле рукой, нашел свою одежду.
– Здесь есть душ?
– В конце коридора.
– Я пошел. Присоединяйся.
Неожиданно он резко дернул головой.
– У соседей камеры ночного видеонаблюдения?
– Что? – не сразу поняла я.
– Смотри, на заборе огоньки.
Я всмотрелась и рассмеялась.
– А… это соседские коты, глаза светятся.
Он тихо фыркнул:
– Я уж подумал, кто-то нас заснял в самом разнузданном виде.
Марк ушел.
Темнота была такой черной, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Я поднялась и пошла в коридор. Мне тоже требовался душ. И немедленно.
Марк уже стоял в душе и фыркал, подставляя тело под струи воды.
– Иди ко мне.
Я стянула с себя одежду, которая окончательно превратилась в лохмотья, и встала рядом с ним. Он провел руками по телу.
– Давай я тебя помою.
– Давай! – согласилась я внезапно севшим голосом.
Он налил на ладонь жидкого мыла и стал медленными движениями намазывать мне мылом грудь, спину, живот. Потом усилил напор и сделал воду горячее. Влажный пар и мягкие чувственные руки Марка обострили все мои ощущения. Под кожей возникло легкое волнующее покалывание. Оно спускалось все ниже и ниже, пока не сконцентрировалось в одной точке, и желание стало почти непереносимым. Я обхватила его одной рукой за шею и притянула к себе.
– Возьми меня, – прошептала я. Но Марк покачал головой.
Его руки по-прежнему скользили по мне, он искусно дразнил меня, разжигая желание. Я запрокинула голову назад и стала покусывать губы, чувствуя, что еще немного – и я взорвусь: его руки хорошо знали свое дело.
По телу пробежала дрожь.
Она отозвалась в нем. Мои веки закрывались от нахлынувшего желания, но я старалась удержаться, чтобы смотреть в его внезапно потемневшие глаза.
Он прижал меня спиной к влажной стене, и я ощутила вкус воды на губах. Он целовал меня. Его язык проникал глубоко, отзываясь в теле горячими волнами наслаждения, а струи воды хлестали по нашим телам, и матово-белый пар окутывал нас тончайшей пеленой.
Марк резко приподнял мои бедра и, раздвинув их, с силой вонзился в меня. Я широко открыла рот, словно мне не хватало воздуха, и обвила мужчину руками.
Наслаждение было таким всепоглощающим и ярким, что я боялась потерять сознание и перенестись за грань земных ощущений…
Я бессильно уронила голову на грудь. Спутанные мокрые пряди упали мне на лицо. Марк опустил меня на пол, но я пошатнулась; он подхватил меня на руки и отнес в комнату.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Проснувшись, я услышала, как хлопнула дверь. «Неужели он ушел?» – испугалась я.
– Марк!
– Я тут. – Он вырос в дверях. – Проснулась?
– Ага! – Я натянула на себя одеяло.
– Завтрак приготовишь или мне сделать это самому?
– Не надо. Я сейчас. – Я вскочила с тахты и накинула на себя халат. – Ты отдыхай.
– Ну, спасибо. Я еще не пенсионер на завалинке.
Мы оба невольно рассмеялись.
Я пошла на кухню, а Марк остался в комнате.
На завтрак я решила сделать овощной салат и яичницу с беконом. Больше ничего из продуктов под рукой не было. Еще можно предложить тосты с сыром и гусиным паштетом. Ну и по чашке крепкого кофе.
Я выглянула в садик. Благодаря нашим любовным играм клумбе был нанесен сокрушительный урон, ее словно пропахали трактором. Мне нужно опять покупать рассаду и сажать ее.
Я быстро приготовила завтрак и заглянула в комнату. Сердце упало: Марк сидел за моим ноутбуком и что-то просматривал.
– Марк! – позвала я.
– А… – Он отложил компьютер в сторону. – А я здесь сижу, развлекаюсь.
– Каким образом? – Мой голос прозвучал довольно резко.
– Знакомлюсь с жизнью «новой русской».
– Без спроса?
– Прости! – Он поднял вверх руки. – Больше не буду.
– Иди завтракать. Все готово.
Мы ели в молчании. Я искоса посматривала на него. То, что я увидела несколькими минутами раньше, мне сильно не понравилось. Получается, что он хотел проникнуть в мои тайны, не раскрывая своих.
Марк посмотрел на часы:
– Мне Джоанна уже два раза звонила. Нервничает, куда я пропал.
– Ты сейчас на работу?
– Да. Я тебе позвоню ближе к вечеру. Может быть, увидимся.
– Может быть, – холодно сказала я.
– Кофе есть?
– Есть.
Я поставила перед ним чашку дымящегося кофе.
– Знаешь, – после минутного замешательства сказала я. – Давай раз и навсегда решим вопрос с моей фирмой. Покончим с этим. Я постараюсь выплатить долг при первой же возможности, как только вернусь в Москву, сразу же займусь этим. Ты же понимаешь, как это для меня важно.
Марк резко дернулся, словно я его ударила.
– Не понял. Ты о чем?
– Не притворяйся, пожалуйста, прекрасно понимаешь – о чем.
– Значит, ты… только и думала… об этом? – с расстановкой спросил он, поднимаясь со стула. – Все было сплошным притворством?
Я поняла, что он хотел сказать: я играла с ним – там, в саду, и позже, в душе.
Я подняла руку, словно защищаясь от нелепого обвинения.
– Нет! Нет, конечно.
– Все, что ты хотела, ты сказала. Добавить тебе нечего.
Красницкий повернулся спиной. Я бросилась за ним.
– Марк! – Я вцепилась в рукав его пиджака. – Марк! Ты все не так понял.
– Не надо сцен! – бросил он мне и рывком разжал мои руки.
Хлопнувшая дверь привела меня в состояние оцепенения. Я испортила все, что могла, и ничего не добилась.
– Мамма миа! – прошептала я. – Сейфур умер, так мне ничего не передав, а с Красницким никакие переговоры в данных обстоятельствах невозможны.
Я вернулась в кухню и допила кофе. Мои проблемы имели характерную особенность – они способны размножаться путем простого деления. Я пыталась решить одну, но вместо нее выросли две новые, как головы у Змея Горыныча.
Я стиснула руки. Миссия провалена, можно возвращаться в Москву, если только меня выпустят за пределы Англии. Не дай бог, меня засекли в номере с Сейфуром, тогда мне крышка. Меня обвинят в убийстве и посадят в тюрьму. Очень надеюсь, что этого не случится.