— Ладно, — сказала Аня.
Первый сбор
Шла третья неделя нового школьного года. Уже позади остались сборы звеньев. На сборе своего звена Катя сделала коротенький отчет о работе за прошлый год, и девочки снова избрали ее звеньевой.
И вот наступил день сбора всего отряда — первого сбора в новом школьном году.
Кончился четвертый — последний — урок, и в классе широко распахнули окна. Свежий ветер ворвался со двора в класс, прошелестел страницами чьей-то забытой на парте тетради, приоткрыл дверь и, как будто испугавшись, торопливо захлопнул ее опять.
Девочки вы́сыпали в коридор. Только две ученицы — Тоня Зайцева и Клава Киселева, — взяв сумки, ушли домой.
— Почему они уходят? — спросила Наташа у Кати.
— Они еще не пионерки, — сказала Катя. — Разве ты не заметила, что они без галстуков?
— Заметить-то заметила, да как-то не обратила внимания, — ответила Наташа. — А почему их до сих пор не приняли?
— Потому что они в прошлом году учились хуже всех, чуть на второй год не остались. — Катя сказала это и сразу же спохватилась. — Только не по болезни, — прибавила она. — Ну, идем, уже пора.
Девочки вернулись в класс. Сегодня — по случаю выборов в совет отряда — класс был украшен празднично. По стенам были развешаны отрядные стенгазеты, выпущенные в прошлом году, и лучшие из прошлогодних плакатов и рисунков, сделанных к 7 Ноября, к 1 Мая и Новому году. На учительском столе и подоконниках опять, как в первый день школьного года, лежали летние работы девочек — гербарии, альбомы, коробки с коллекциями, отрядные дневники.
Это был как бы отчет пионеров третьего класса пионерам четвертого.
Все три звена выстроились в три шеренги — между рядами парт. Впереди каждой шеренги стояли звеньевые — Катя Снегирева, Настя Егорова и Валя Ёлкина.
И вот дверь отворилась. В класс быстро вошла отрядная вожатая Оля. Катя хорошо знала ее. Оля была старшая сестра Настеньки Егоровой и училась в восьмом классе.
Когда раньше — всего каких-нибудь две недели назад — Катя видела ее в школе, на улице или у Егоровых дома, эта большая, широкоплечая девочка с толстой косой вовсе не казалась ей какой-нибудь там особенной. Восьмиклассница как восьмиклассница! Но теперь она была отрядная вожатая, и Катя глядела на нее с интересом и уважением.
Вожатая Оля быстрым взглядом осмотрела все три звена, зачем-то переложила с места на место пухлый альбом и остановилась у стола, глядя на дверь.
Девочки тоже невольно посмотрели в ту сторону. Но в дверях никого не было.
Черненькая Зоя Алиева, член совета отряда и староста класса, вышла вперед. Сегодня она была особенно серьезна — ей предстояло принять рапорты звеньевых и сделать отчет о работе отряда вместо председателя совета Муси Ларичевой, которая со своими папой и мамой переехала на Урал.
Отдавая салют, Катя торжественно и четко начала:
— Товарищ член совета отряда! Звено номер один прибыло на сбор, посвященный перевыборам совета отряда… — по привычке Катя чуть не прибавила: «в полном составе», но вовремя спохватилась, — в количестве десяти человек. Одна пионерка отсутствует по болезни.
«Это бедная моя Аня отсутствует! — подумала Катя. — Все, все без нее, даже такой важный сбор!»
Чуть прищурив узкие блестящие глаза, Зоя внимательно, даже строго, выслушала рапорты звеньевых, а потом, круто повернувшись к Оле, отрапортовала сама о прибытии отряда на сбор.
И тут дверь отворилась. В класс вошли Людмила Федоровна и старшая пионервожатая, Надежда Ивановна.
Рядом с Людмилой Федоровной Надежда Ивановна казалась маленькой и худенькой. С первого взгляда ее можно было принять за десятиклассницу. Но стоило посмотреть, как уверенно и твердо она ходит, какими спокойными, проницательными глазами вглядывается во все, что ее окружает, стоило прислушаться к ее звучному, сильному, неторопливому голосу, чтобы стало ясно, что она давно уже не школьница.
И в самом деле, Надежда Ивановна была уже студенткой, да еще последнего курса.
Слегка кивнув Оле гладко причесанной темно-русой головой, Надежда Ивановна прошла вместе с Людмилой Федоровной к учительскому столу и уселась рядом с ней, внимательно поглядывая на девочек большими карими, очень ясными и очень серьезными глазами.
А тем временем все рапорты были уже приняты, и Оля, разрешив открыть сбор, предоставила Зое Алиевой слово для отчета.
Пионерки сели за парты, а Людмила Федоровна и Надежда Ивановна придвинулись поближе к столу и приготовились слушать.
Заглядывая в тетрадку и обращаясь к вожатой Оле, Зоя деловито начала:
— Все девочки нашего отряда перешли в четвертый класс…
— Постой, Зоечка, — перебила ее Надежда Ивановна. — Ты ведь не урок отвечаешь, а отчитываешься перед отрядом. Говори же отряду, а не одной Оле, чтобы всем слышно было.
Зоя обернулась лицом к отряду и продолжала:
— Сборы отряда у нас были такие: сначала был, конечно, сбор, посвященный выборам совета отряда. Потом у нас был, конечно, сбор, посвященный народным сказкам…
Обе вожатые и Людмила Федоровна внимательно выслушали Зоин отчет со всеми его «потом» и «конечно».
А когда она кончила, Надежда Ивановна встала. Опершись руками о стол, она оглядела весь отряд и спросила:
— Все ли ты сказала, Зоечка? Разве тебе нечего рассказать о работе звеньев?
Катя невольно чуть-чуть вздрогнула и приподняла голову. Она знала, что бояться ей нечего: на перевыборах звеньевых ее звено все хвалили. Но все-таки слушать, как обсуждают твою работу, всегда отчего-то страшновато и неловко.
Наташа заметила ее движение.
— Ну что ты? — шепнула она успокоительно. — Твое звено будут хвалить. Не беспокойся!
А Зоя, кивнув головой в ответ на слова Надежды Ивановны, уже продолжала так же деловито и серьезно, как начала:
— Самое лучшее звено у нас, конечно, первое, и звеньевая Катя Снегирева избрана второй раз.
Все посмотрели на Катю. От радости и смущения Катя наклонила голову, и сидящие позади увидели, как у нее покраснела шея под светлыми завитками волос.
— Девочки первого звена, — докладывала Зоя, — помогали подклеивать книги для школьной библиотеки, потом сделали вон те два плаката — к 7 ноября и к 1 мая, — самые наши лучшие…
Она на минуту задумалась, припоминая:
— А еще они вырастили цветы на окне… Но только во втором звене, у Настеньки Егоровой, еще лучше цветы вырастили.
Все невольно обернулись и посмотрели на окна. На одном из подоконников цветы в горшках зеленели особенно густо и пышно. Это и были цветы второго звена — цветы Настеньки Егоровой.
А Зоя уже начала рассказывать о третьем звене и об его пожатой Вале Ёлкиной:
— У Вали Ёлкиной цветы, правда, не такие красивые, но зато она за птицами ухаживала в живом уголке и за кроликами очень хорошо ухаживала. Ее тоже выбрали второй раз. И Настю Егорову второй раз выбрали…
Зоя не скупилась на похвалы звеньевым, а Надежда Ивановна, слушая ее, почему-то становилась все серьезнее и как будто озабоченнее. Она что-то тихо сказала Оле, и Оля спросила:
— Кто из вас, девочки, хочет еще что-нибудь сказать о работе звеньев или отряда?
Сразу поднялось несколько рук:
— Можно мне?.. Можно мне?..
Оля присела на краешек парты рядом с Валей Ёлкиной, а девочки, вставая, принялись по очереди добавлять то, о чем забыла сказать Зоя: она не рассказала, какое интересное письмо отряд получил от пионеров Чехословакии; Зоя совсем забыла, что в День Советской армии в отряд приезжал папа Ани Лебедевой и рассказывал, как он защищал Сталинград; Зоя не упомянула о том, что к Восьмому марта все девочки вышили своим мамам по салфеточке.
Когда все замолчали, Надежда Ивановна поднялась и сказала:
— Все это очень хорошо, девочки. Но вот мне бы еще хотелось знать: обсуждали ли вы в своих звеньях какие-нибудь интересные книги?
Звеньевые переглянулись друг с другом.
— Нет, — сказала Настя. — В моем звене не обсуждали.
— А ведь это очень интересно — обсуждать, — сказала Надежда Ивановна. — Тут и поспорить можно, и разные случаи из своей жизни вспомнить, и о будущем помечтать…
— Да, наверно, это хорошо… — сказал кто-то задумчиво и негромко.
— А твое звено, Катя? — спросила Надежда Ивановна. — Часто вы собирались?
Катя покраснела.
— Нет, не очень часто… Можно даже сказать, довольно редко. Очень трудно бывает всех собрать. Только назначишь сбор, а девочки и разбегутся…
Надежда Ивановна очень серьезно и даже строго посмотрела на Катю.
— А как ты думаешь, Катя Снегирева, отчего они разбегаются? — спросила она.
— Не знаю, — тихо ответила Катя.
— А в других звеньях тоже разбегаются?
— Разбегаются, — мужественно сказала Настенька Егорова.
А Валя Ёлкина только вздохнула.
— Так. — Надежда Ивановна посмотрела на всех трех звеньевых по очереди. — Давайте-ка попробуем разобраться, в чем тут дело. Скажи мне, Катя, охотно твое звено работало в библиотеке?
Катя на минутку задумалась.
— Сначала охотно, — сказала она. — Первый раз все пришли и работали почти два часа. Бумагу резали, клей варили… на электрической плитке. Марья Степановна нам объясняла, как надо подклеивать книжки по-настоящему, чтобы было точно из переплетной.
Надежда Ивановна кивнула головой:
— Что ж, это интересно. Ну, а во второй раз как было?
— Тоже ничего… Только уже не все пришли и раньше разошлись.
— А под конец?
— Под конец почти никого не осталось… я да Аня Лебедева.
— И долго вы еще работали?
— Нет, не особенно. Марья Степановна скоро сказала нам, что больше не надо.
Губы у Надежды Ивановны чуть-чуть поморщились, как будто она хотела улыбнуться.
— Пожалела вас, должно быть?
Катя смущенно пожала плечами. А Надежда Ивановна повернулась к Настеньке Егоровой:
— Ну а теперь ты, Настя, скажи мне по совести: как девочки у тебя в звене ухаживают за цветами?
— Обыкновенно, — сказала Настя и с некоторым удивлением посмотрела на Надежду Ивановну. — Когда надо было принести чернозем, горшки, отростки достать — все достали и все принесли. А Людмила Федоровна учила нас, как рассаживать…