– Знаете, ребята, – теперь к собравшимся обращался Мэттью. – Нам нужно поискать что-то получше, чем «взываю, чтобы призвать».
– Но так говорят уже много лет, – возразил Альфа.
– И что?
– И то, что так и надо говорить. Чтобы начать собрание «бассетов».
– От этого не лучше.
– Убей своего внутреннего редактора.
Мэттью отмахнулся.
– Продолжим. У всех, кто хочет пива, есть пиво?
– Да, о Короли-Бассеты.
– И у всех, кто хочет газировки, есть газировка? – спросил он так, будто это был не вопрос, а утверждение.
– Да, о Короли-Бассеты.
– Еще есть чипсы, сейчас посмотрю, да, с беконом и вкусом барбекю, – объявил Мэттью. – Каллум, перекинь им.
Каллум бросил пачки с чипсами на другую платформу Ребята – их было одиннадцать – с легкостью поймали.
– Пиво не проливать, чипсами не крошить. Поняли, псы? – сказал Альфа.
– Да, о Короли-Бассеты.
– Потому что, если кто-то из театральной школы обнаружит завтра утром на сцене чипсы с беконом, – пояснил Альфа, – дело закончится тем, что усилят меры безопасности в здании. Они уже установили сигнализацию на двери на крышу Талбота. Благодарите за это куривших там придурков.
– Да, о Короли-Бассеты.
– Ну, ладненько. Теперь клятва, – сказал Альфа, и все начали декламировать:
На короне Алабастер,
Упакованная в пластырь.
Смотрите на запад, парни.
Обратитесь к книгам, мужчины!
История направит нас!
Храните тайны, зарывайтесь вглубь,
Взбирайтесь вверх, защищайте нашу стаю.
Бассета не победить.
Мы клянемся в вечной верности.
Их голоса разносились по театру, и Фрэнки чувствовала преданность в их словах. Она подняла глаза, пытаясь разглядеть присутствующих в красном свете (за исключением тех, кого она уже видела), но угол оказался настолько неудобным, а свет настолько тусклым, что она не смогла их толком рассмотреть. Закончив клятву, они трижды ударили бутылками об пол галереи и выпили.
– Мы созвали вас, чтобы обсудить, что мы будем делать на Хэллоуин. Это в следующую пятницу, – объявил Альфа. – Ливингстон, что мы сделали в прошлом году?
– Мы вырезали бассет-хаунда из большой тыквы и установили ее перед кабинетом директора.
– Что?
– Да, мы сделали именно это, – признал Мэттью.
– Но это полная фигня! – Альфа был возмущен.
– Да.
– Это еще хуже, чем в позапрошлом году!
– Так это был бассет-хаунд? – спросил Дин. – На той тыкве?
В отличие от Мэттью с Альфой он, как и остальные, не входил в «Орден» до прошлой весны. – Никто бы не догадался, что это бассет. Нет, правда, больше было похоже на кляксу. Я увидел тыкву в коридоре и подумал, что это за фигня?
– Я ее вообще не видел, – сказал Кал лум.
– Я тоже.
– Я тоже.
– Да мимо кабинета Ричмонда вообще никто не ходит по доброй воле.
– Вы думаете, он знал, что это значит?
– Ладно, ладно. Это была идея Хогана, – признался Мэттью. – Он прочитал в интернете о каких-то резных тыквах и решил подсадить нас на хендмейд. Он думал, что это будет настоящий вызов. Типа «бассеты» были здесь!» – только, да, никто эту тыкву не видел, а кто видел, не понял, что это такое. Не лучший вариант.
– В позапрошлом году, – пояснил Альфа, – мы взяли светящуюся краску и покрасили Гуппи.
Метровая статуя неопределенного происхождения рыбы, известная как «Гуппи», гордо высилась на газоне перед главным зданием школы.
– Это были мы? – Каллум едва не взвизгнул от восторга. – Это круто!
– И она просто начала светиться, по мере того, как садилось солнце. Получилось неплохо, – хмыкнул Альфа.
– Но Каллум жил с тобой в одной комнате в позапрошлом году, и даже он не знал, кто это сделал, вот в чем проблема, – сказал Мэттью. – Разве мы не хотим сделать что-то, чтобы о нас узнали? За два года даже разговоров не было о том, что хэллоуинский розыгрыш имеет отношение к «бассетам». Какой тогда смысл вообще что-то делать? Мы должны быть легендой.
– Согласен, – сказал Альфа. – Девушка Дина решила, что собака на приглашениях – это Снупи. Надо это изменить.
– Она больше не моя девушка, – возразил Дин.
– В общем, если мы не придумаем ничего толкового, – продолжал Мэттью, – то нет особого смысла вообще что-то делать на Хэллоуин. Мы можем просто прийти сюда и выпить пива.
– Я не против, – сказал Каллум.
– Нет, придурки, – произнес Альфа. – Мы должны что-то сделать. «Бассеты» всегда устраивают хэллоуинский розыгрыш. Это традиция.
– С каких пор?
– Понятия не имею. Скажем так, уже третий год, с тех пор как я вступил в клуб. Это не как в кино, где каждый получает секретную книгу правил со своим именем, вытисненным на обложке. У нас нет письменной истории, нет учебников.
– Ладно, ладно, я понял, – раздраженно перебил его Каллум.
У Фрэнки закружилась голова. Потому что она знала.
Книга была.
Фрэнк-старший, Хэнк Саттон и доктор Монтегю рассказали им с Зедой об этой книге в стейк-хаусе.
«Бесславная история».
Почему Альфа о ней не знает?
Где она может быть?
– Будем действовать по наитию, – добавил Альфа. – Но нам нужно устроить что-то на Хэллоуин, это ясно. Что-нибудь потрясающее и разрушительное. Что-то, что позволит сложить легенду о «бассетах». Все согласны?
– Да, о Король-Бассет!
– Мэттью?
– Согласен.
– Отлично.
– О, кстати, младшие члены клуба? – добавил Мэттью. – Вам, согласно традиции, достанется честь исполнить наши решения.
– Почему им? – спросил Каллум.
– Они меньше всего теряют, если их поймают. Им не поступать в университет.
– Жестко.
– Не жестко, мой друг-пес, – возразил Альфа. – Справедливо. Это позволит тебе показать, что ты достоин в следующем году стать королем. И прикрыть спины тех королей, что были до тебя.
– Так это ты вырезал ту дурацкую тыкву в прошлом году? – спросил Каллум третьекурсника Сэма.
– Мы с Мэттью, – ответил Сэм.
– А ты покрасил Гуппи на втором курсе, верно? – спросил Мэттью Альфу, хотя ясно, что он уже знал ответ.
– Разумеется. Остатки краски вылил в мужской сортир, так что те, кто приходил отлить в ночи, еще месяц наслаждались сиянием. Чуть не чокнулся, думая, что кто-то заметит краску у меня под ногтями.
– В общем, ладно, – подытожил Мэттью. – Что бы мы ни решили, сделает это команда Сэма и Портера, чтобы в соответствии с традициями продемонстрировать свою верность «Ордену». Все поняли?
– Да, о Король-Бассет!
Фрэнки вздрогнула. Второкурсником, избранным на роль будущего Короля, оказался Портер.
Мэттью точно знал, что она лжет, сообщая, что пойдет на вечеринку с Портером. Он знал, куда направится Портер. И тот был связан с Мэттью. Фрэнки постаралась вспомнить, когда она сообщила Мэттью, что встречалась с Портером – в конце сентября, через пару недель после начала отношений. У них обоих было «окно», и они сидели на траве, вспоминая своих бывших. Но если говорить о «бассет-хаундах», вечеринка на поле для гольфа была в начале года. Был ли на ней Портер?
Был. Фрэнки вспомнила, как ей пришлось перейти через поле, чтобы не столкнуться с ним. Так что, когда они с Мэттью начали встречаться, Портер уже был «бассетом» – и Мэттью лгал, говоря, что он с ним не знаком.
Так почему Портер пытался предупредить ее насчет Мэттью?
Фрэнки вернулась к дереву, на котором оставила свитер, и пошла оттуда на вечеринку Федерации гиков, где танцевала и болтала, как будто ее ничто не беспокоило.
Она чувствовала, что алиби ей необходимо.
Клятва
На следующее утро Фрэнки наткнулась на Альфу у стола с маффинами – заполненного, несмотря на название, в основном большими буханками хлеба и тостерами.
– Доброе утро, – поприветствовал он ее так, как будто они были в прекрасных отношениях. Как будто он никогда не вынуждал Мэттью отменить свидание.
Сейчас это был «утренний Альфа» – небритый, взлохмаченный, заполнявший пространство столовой точно так же, как он занимал тарелками свой поднос. То он кидался через всю столовую за маслом, то окликал кассиршу с просьбой свистнуть ему, когда поджарится новая порция бекона, то пил чай, в ожидании, пока тост выскочит из тостера, и придерживая поднос подмышкой, как футбольный мяч. Он, как Фрэнки всегда казалось, был очарователен. Но она знала, что ей объявили войну.
За обладание Мэттью. За место за столом старшего курса. За, откровенно говоря, статус вожака стаи.
– Привет, – ответила она, разламывая вилкой маффин и запихивая его в тостер.
Альфа грел руки над светящимся оранжевым светом тостером.
– Ты невероятно хорошо выглядишь сегодня, Фрэнки.
– Спасибо.
– Я серьезно. Ты такая красивая. Мэттью повезло.
Это извинение? Или он пытается навязать Фрэнки статус Красивой Девушки, а не Серьезного Конкурента?
– Ну, – улыбнулась она. – Я причесываюсь, прежде чем идти на завтрак.
Альфа поскреб голову.
– А, ну да. С тобой это работает. Сядешь с нами?
– Я с подругой, Триш. Вон она, в красном свитере.
– Пускай тоже идет. Я хочу с ней познакомиться.
А он умнее, чем я думала, поняла Фрэнки. Он ставит на то, что, если будет давать мне больше того, что я хочу, я не попытаюсь это у него отнять. Что, если он будет приглашать моих друзей за свой стол, болтать со мной, пока Мэттью нет рядом, если пустит меня в свой мир, я буду в таком восторге от него, от них, от всего этого, что не заберу Мэттью себе. Что забуду сражаться.
Он ошибается, подумала она. Но ему не обязательно об этом знать.
– Ладно, – кивнула она, вынимая свой тост. – Посмотрю, что тут с джемом, и приду.
Они сели завтракать вчетвером – Альфа, Каллум, Триш и Фрэнки. Мэттью с Дином присоединились к ним через двадцать минут. Фрэнки внимательно наблюдала за ним в поисках признаков того, что он знал, где она была вчера, – но ничего не заметила. Он сидел за столом в облике «утреннего Мэттью» – мокрые волосы, медленные движения. Он постоянно склонял голову к плечу и жаловался, что все еще не проснулся. Он пригласил Триш (раз уж она оказалась в его мире) следующим летом приехать из Нантакета на Мартас Винъярд.