– Интересно, как здесь спускаться…
Вопрос был не риторическим. Спуск в долину в общем-то пологий, но вблизи середины протягивается обрывистый излом – будто резко выраженная терраса. Судя по торчащим местами скальным зубьям, спуск с нее может оказаться непростым. Проклятая близорукость: Андрей не мог понять, куда лучше податься. Хотелось бы до темноты успеть спуститься пониже. До реки вряд ли успеют добраться, но какой-то ручеек или родник надо бы найти – заночевать с удобствами.
Рита, правильно поняв его затруднения, указала рукой куда-то влево:
– Вон за большой скалой обрыва нет – пологий спуск. Дальше опять крутая горка, но перед ней нормально пройдем.
– Попробуем…
Беглецы не могли знать, что идут к единственному месту, где можно преодолеть уступ речной долины без проблем. Скалисто-глиняный обрыв тянулся в этих краях приблизительно на тридцать километров. Были, конечно, и другие относительно удобные тропки, но, не зная про них, издалека не заподозришь про их существование. Этот же спуск хорошо заметен издалека, открыт со всех сторон. Да и как иначе, если сделали его человеческие руки. В незапамятные времена здесь проходила дорога, соединявшая центр древней страны с сельскохозяйственной окраиной. Когда-то в краях, где сейчас стоят поселки хайтов, от горизонта до горизонта колосились хлебные нивы, степь с ее черноземами была богатейшей житницей для нескольких государств.
Неудивительно, что после местного апокалипсиса спуск теперь использовали дикие звери при своих миграциях. И не только звери: отряды хайтов, отправляясь в Гриндир за сидами, проходили здесь же. А почему бы и не проходить, если удобнее места не найти?
Ничего этого беглецы не знали. И даже заподозрить не могли, что навстречу им, к этому же проходу, спешит отряд хайтов. Утомленные Гриндиром, враги возвращались домой. Отощавшие заплечные мешки, стертые ноги, мелкие раны, оставленные смертоносными обитателями пустыни, – те, кто заработал тяжелые, остались навек в раскаленном аду. Выжило сорок четыре легконогих трилла и восемнадцать мрачных раксов.
Судьба любит пошутить.
Вестником неприятностей оказался Гнус. Выскочив из кустов, он, задыхаясь, сообщил нехорошую новость:
– Тут!.. Тут!.. Они впереди!
– Кто? – не понял Андрей.
– Дистрофики! Их очень много, и с ними обезьян целая куча! Идут прямо к нам! Хайты идут!
У Андрея все опустилось. Он в один миг просчитал все варианты. Впереди лысый склон – на нем не спрятаться от вражеских глаз. Сейчас беглецы пробирались через полосу кустарника, поэтому их еще не заметили. Но это тупик: триллы, даже если не заметят людей, обнаружат следы, так как явно идут к спуску, который беглецы только что преодолели. Бежать? Куда? Догонят ведь, от этих шустрых тварей не уйти. Да и не побегаешь, прижмут к этому обрыву мгновенно. Бой принимать бессмысленно, на них даже большой толпы не надо – десятка аборигенов хватит. Кинуться назад, в проход, и там как-то попытаться оторваться? Не оторвешься, в скорости люди сильно уступают врагам. Будь дело под вечер, еще можно понадеяться на темноту, но…
Ну разве справедливо?! В шаге от конца пути попасть в такой тупик!
Рита, перекинув из-за спины связку дротиков, зашагала назад.
– Ты куда?
Не оборачиваясь, она непреклонно заявила:
– Вы как хотите, но я к ним в лапы попадать не собираюсь.
– Вот же дура! Ты всерьез думаешь, что они дадут тебе уйти?!
– Нет. Не думаю. Я не ухожу. Залезу на ту скалу, что в начале спуска торчит, и пусть они попробуют меня там достать.
– Тогда подожди, я с тобой.
Гнус, шмыгнув носом, поспешно затараторил:
– Я тоже с вами! Только сперва Сержа позову, он там остался сидеть, за ними смотрит. Он тоже пойдет. Я сейчас, мигом.
Андрей, услышав за спиной шум от множества ног, обернулся. Все шагали за ним, назад, по собственным следам. К скале, на которой их не достанут.
Безумная идея Риты мгновенно заразила весь отряд.
Хайтов Андрей разглядел, добравшись до прохода. Даже близорукость не помешала. Темное, раздвоенное облачко поднялось уже выше полосы кустарника, в которых беглецы узнали плохие новости. Подробностей он разглядеть не мог, но, по словам глазастых товарищей, раздвоенность объяснялась очень просто. При виде беглецов вперед вырвались быстроногие триллы. Тяжеловесные раксы заметно отстали, вот и разделился отряд преследователей на две части.
Скала, на которую надеялась Рита, была необычной. Невысокая – метров пятнадцать, столбообразная, квадратная в сечении, шириной метров двенадцать. Наверх серпантином вьется узкая тропка, вокруг разбросаны подозрительно прямоугольные камни. Странно это все – больше на башню похоже, чем на скалу. Но башни не бывают такими монолитными.
Андрей и не подозревал, насколько близок был к истине. В старину для охраны этого прохода из цельной скалы вытесали несокрушимое основание для сторожевой башни. Сама башня давно уже рассыпалась, но основание уцелело – что ему станется?
Люди, не забивая себе головы размышлениями о странности этого места, по серпантину потянулись наверх. Андрей, увидев, что Лекс, скинув куртку, торопливо собирает на нее камни, мгновенно оценил его полезную идею и заорал:
– Стоп! Успеете еще залезть! Все хватайте камни! Кто сколько унесет! Когда эти твари полезут за нами, будем кидать им на головы!
Народ послушался, похватали камней, кто сколько мог. Андрей, забравшись наверх, понял, что они зря это делали – это все равно что ехать в Тулу со своим самоваром. Камней здесь и без того хватает – как маленьких, так и огромных. По центру ровной скальной площадки возвышается квадрат остатков стен какого-то очень древнего сооружения. Его обломками засыпано все вокруг.
Рита, встав на краю площадки, провела перед собой рукой:
– Здесь мы будем кидать им на головы камни, если полезут. Метров с десяти упавший булыжник череп может разнести. Но триллы хорошо метают дротики, надо из тех блоков, что от башни остались, хорошую баррикаду тут поставить.
Легко сказать – в этих блоках было килограмм по семьдесят веса, если не больше. Народ слишком вымотан, чтобы такие тяжести ворочать. Но страх творит чудеса – чуть ли не мгновенно натаскали, уложили в три ряда. Нормальная баррикада вышла: метра четыре шириной и высотой по грудь. Правда, если обстреливать будут со всех сторон, не сильно она поможет… Но отгородиться по всему периметру не хватит ни сил, ни камней.
Андрей, присев у края баррикады, уставился на врагов – хайты были уже метрах в двухстах. Шли к скале без спешки, понимали, что загнанная добыча никуда не денется.
– Рита, сколько у нас дротиков? Может, все тебе отдать? Ты очень здорово их метаешь.
– Отдавайте, у меня не пропадут.
– Все слышали?! Дротики отдайте ей! Остальным только камни кидать!
– Мы психи, – вздохнул Прапор, кинув перед Ритой свою связку дротиков. – Полные психи.
Кир, улыбаясь до ушей, хлопнул Прапора по плечу.
– А ты главный псих, с этой отмороженной девкой на пару, – констатировал Прапор и зычно добавил: – Все! Если случится чудо и мы не помрем здесь, то звать меня будете Виктор Николаевич! А фамилия у меня Прапорщиков! Не Прапор! Кто назовет Прапором, удавлю скотину!!!
Андрей тоже хотел сказать что-то эдакое, но не стал – подавил в себе эту нездоровую эйфорию. Страх, возбуждение, отчаяние, надежда – в каждом из беглецов сейчас бурлила целая буря эмоций, выражавшихся самыми разными способами. Кто-то грозил кулаком приближающимся хайтам, кто-то, усевшись поодаль от края, тихо вытирал слезы. Другие беспричинно улыбались или готовились бросать камни, хотя до врагов еще было далеко.
Блин, Андрей бы сейчас руку отдал за то, чтобы с ним было несколько бойцов, подобных Рите и Лексу. Вот с кого пример надо брать: амазонка деловито пересчитывала дротики, укладывая их в щель между блоками, чтобы не переломали в сутолоке. Лекс, присев рядом, складывал кучками камни, подходящие для пращи. Ноль эмоций – будто парочка боевых роботов, заряжающая перед боем свои мегасуперплазмореактивные лаунчеры.
Странно, но хайты не стали атаковать с ходу. Цепочка триллов замерла в сотне метров от башни. Тощие метатели, суетливо дергаясь и раскачивая головами, внимательно следили за людьми, но приближаться не рисковали. Раксы и вовсе расселись подальше, сгрудившись кружком.
Рита, присев в сторонке от баррикады, не сводя с врагов пристального взгляда, логично предположила:
– Они не знают, кто мы. Знали бы, напали сразу.
– Почему? – не понял Андрей, присев рядом.
– Да боятся, что у нас мушкеты есть или как минимум луки и арбалеты. С таким оружием да на такой позиции… Сам понимать должен, им здесь ничего не светит.
– Разве они не видят, что у нас нет хорошего оружия?
– Не знаю, что они думают. Может, считают, что мы припрятали серьезное вооружение и вытащим его при атаке. Твари, видать, ученые. Должны понимать, что здесь может натворить картечь. Думаю, до темноты они не полезут.
– Они хорошо в темноте видят?
– Получше нас.
– Ясно. Ну нам-то все равно – как попрут, так и встретим. Ночи сейчас лунные, думаю, незаметно к нам не подберутся. Я, если честно, думал, что они осаду замыслили или просто подкрепление ждут.
– Зачем им подкрепление? Их, считай, в шесть раз больше, если считать наших женщин. Хотя мало ли что у них на уме… Нам трех мушкетов хватило бы их сдерживать.
– Воды здесь нет. Плохо… Странно, тут какое-то сооружение было, древнее.
– Да их тут полно. Видно, сторожевая башня.
– Если долго здесь сидеть придется… Где эти люди, в башне, воду брали?
– Да уж не здесь. Колодцев на этом уступе быть не может. Может, дождевую воду собирали или привозили на лошадях снизу. Вон там, похоже, ручей или речка, полоска зеленая в паре километров отсюда. Нас туда попить не пропустят…
– Рита, а ты сама веришь, что мы выкрутимся из этого?