Тогда звонок всё равно зафиксируют на телефонной станции. И голоса запишут! И зачем надо деньги, которые Аркадий вынесет из квартиры, тотчас отдавать сообщнице? Он что, сам не в состоянии «оприходовать» добычу? Двоюродный брат Жанет отправляется на теплоходе за границу, где сможет превратить деньги в товар. И что из этого? Где плюрализм мнений?
Информация о брате, вообще, не выдерживала никакой критики! Зачем вводить в «схему» дополнительных людей? Кому нужна, кому выгодна эта утечка информации? Самое удивительное «ангелу» виделось в том, что Аркаша-десятиклассник ничем этим не «заморачивался». Насколько доктор помнил, это не соответствовало действительности. Отношение парня к девушке в те дни было достаточно прохладным. Она ему нравилась, чего греха таить! Но не настолько, чтобы слепо подставлять свою несформированную шею под гильотину. Как раз в те годы у парня был аналитический склад ума, он должен десять раз взвесить факты …
Чувствую, наследил…
Возможно, Аркадий-младший и нервничал в тот вечер, но внешне это никак не проявлялось. Спокойно поднявшись на пару этажей выше, принялся ждать, пока хозяин пойдёт выгуливать собаку. Когда дверь одной из квартир приоткрылась, и на площадку выглянула седая старушка, наверняка помнившая обе революции, десятиклассник был неподражаем!
– Я Серджио жду! – брякнул он на итальянский манер. – Он обещал скоро выйти. Как только выйдет, я растворюсь! Вернее, мы растворимся.
Эксцентричность среднестатистического итальянца сыграла решающую роль. Скорее всего, старуха не знала никакого Серджио, но пойти против такой «интонации» не посмела и спешно ретировалась.
Спокойно дождавшись выгула собаки и пропустив несколько спешащих домой «квартиросъёмщиков», Аркадий спустился на нужный этаж, достал связку ключей, выбрал тот, который ему недавно изготовили, и открыл дверь с пол-оборота.
Полумрак прихожей ничуть не смутил десятиклассника. Ориентируясь так, словно это его личный кабинет, юноша прошёл на кухню, открыл один из навесных шкафчиков и достал оттуда большую жестяную банку, на которой было написано «Греча». Медленно погружая кисть правой руки в крупу, чему-то улыбался, словно ощущения доставляли наслаждения. Возможно, данную реакцию вызвала скрученная и упакованная в полиэтилен толстая пачка купюр, которую извлёк на свет с невозмутимостью принявшего сложные роды акушера-гинеколога. Стряхнув остатки крупы в банку, положил пачку во внутренний карман куртки, спрятал банку в шкафчик. Ту же самую процедуру повторил с крупами «Овсянка», «Рис», «Манка» и овсяными хлопьями «Геркулес». На столе при этом остались многочисленные крупинки и хлопья.
Разве домушники так работают?!
Набив карманы неслыханными по тем временам «бабками», Аркадий хотел было уже тронуться в обратный путь, но тут заметил холодильник. Открыв его, несколько раз кашлянул; на дверце соблазнительно поблёскивало несколько бутылок чешского пива.
Призрак пытался достучаться до рассудка своего предшественника – чуть ли не колотил того по голове, но всё тщетно: парень искал, чем бы открыть бутылку. Он дёргал по очереди все выдвижные ящики, открывал шкафчики, но открывалки нигде не было. Тогда Аркадий решил открыть бутылку старым казацким способом, об угол. Но и угла подходящего не смог обнаружить.
Наконец, на глаза парню попался нож-хлеборез. С его помощью непросто открыть бутылку даже профессионалу, а тут…
Большей глупости от десятиклассника ожидать было сложно! В чужой квартире, со свёртками денег за пазухой – и позариться на пиво!
Нож оказался очень острым. Соскочив с пробки, пробороздил подушечку большого пальца вора…
Кровь хлынула в раковину. К чести будущего медика, Аркадий сориентировался быстро – зажал кровоточащую рану, достал из морозильника замороженного леща в полиэтилене, поднял травмированную конечность вверх… «Непокорённую» бутылку пришлось поставить обратно и спешно ретироваться.
Призрак наблюдал за действиями выпускника, искренне негодуя. В старшем «товарище» поднималась незнакомая доселе волна, заставляя призрачное тело трепетать и метаться.
Именно колоссальное напряжение нервов позволило призраку сделать второе за свою «призрачную» жизнь перемещение предметов. Он смыл кровавые разводы в раковине и спрятал нож, которым так неосмотрительно пытался воспользоваться Аркаша.
Уже вылетев сквозь окна, доктор подумал: «А что ты хочешь? Он действительно влюблён в неё. Ты уже мог забыть подробности. Он же просто любит. Вот и верит в её авантюрные планы, являющиеся верхом наивности. Дай бог, чтобы им повезло!»
А парень уже мчался на крыльях любви к своей несравненной Жанет. Чудом не встретившись с хозяином квартиры, благополучно пересёк проезжую часть и плюхнулся на скамью рядом с Аленевской.
– Поздравляю, Аркаш! – спрятав переданные деньги в неприметную кошёлку, она чмокнула одноклассника в щёку. – Ты настоящий мужик! С тобой можно идти в разведку, не подведёшь!
– Стараемся, – буркнул парень и зарделся.
Призрак грустно улыбался неподалёку, понимая, что подобная «скупая» реакция на похвалу, наверное, была бы и у него.
Только тут девушка заметила кровь на пальце одноклассника:
– Ты порезался?
– А! – он махнул здоровой рукой. – Ерунда! До свадьбы заживёт.
– До свадьбы – безусловно. А как ты умудрился? – изучающе взглянула в его глаза. – Не о банки с крупой, в самом деле…
– Там одна была закрыта, – старательно соврал десятиклассник. – Воспользовался ножом и…
– Чувствую, наследил! – Жанна вздохнула так, словно одновременно была его матерью, женой и учительницей. – Ладно, сиди уж! Сейчас что-нибудь придумаю.
И она направилась в аптеку, что находилась неподалёку.
Через полчаса рана была качественно обработана и перевязана.
Затем Аленевская скомандовала:
– Расходимся по одному. Я сейчас на автобус. Ты ещё минут пять посиди, потом домой.
– Понял, не вчера родился.
Повинуясь неизвестному внутреннему порыву, призрак полетел за девушкой.
В автобусе чувствовалось предновогоднее настроение. Двое пассажиров везли ёлки, доставляя массу хлопот окружающим. Из сумок и авосек у людей торчали бутылки шампанского, на пробки которых призрак не мог смотреть спокойно. Всё время казалось, что они могут выстрелить.
Жанна вышла у железнодорожного вокзала. Изместьеву показалось, что он начинает понимать, что она задумала. Но для окончательной уверенности не хватало ещё нескольких штрихов.
Вначале девушка направилась в дамский туалет. Призрак, чувствуя нарастающее волнение, без зазрения совести направился за ней. И, как выяснилось, не зря. В кабинке туалета Жанна достала из кошёлки несколько сотенных купюр и спрятала в карман куртки.
Будучи близко от объекта наблюдений, призрак смог, наконец, рассмотреть «свёртки» купюр. По самым скромным прикидкам, Аркадий своровал не меньше сорока тысяч рублей. В ценах тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года это равнялось целому состоянию!
Прерванный полёт
– Ольк, представляешь, он согласен, согласен! А я волновалась, неврастеничкой даже стала! Всё никак не могла спросить, смелости не хватало. Потеряла сон, начала орать на Глебку. Ну, не дура ли? Он-то в чём виноват, правда? Сыночка мой… Напридумывала себе чёрт знает что.! А он сегодня сам спросил… Представляешь?!
– Кто спросил? – она с трудом дождалась паузы в словесном потоке подруги. – Кто, Инк, кто согласен-то?
– Бронислав, конечно же! – вытаращила глаза подруга. – Так его зовут. Ну, я тебе про него рассказывала. Не мужик, а мечта. И хотя шестисотого «мерина» не имеет, всего лишь на «фокусе» по городу колесит, но мужик, я тебе скажу… Ой, мужи-ик!
– Любит тебя? Признавался хоть в любви-то?
– Говорит, искал всю жизнь, – подруга сжала кулачки и зажмурилась. – Мечтал о такой женщине, представляешь? Поверить не могу!
– А согласен на что? – рассеянно поинтересовалась Ольга, смешивая в чашке мороженое с джемом.
Они сидели после работы с Инной Вараксиной в летнем кафе и «отмечали» конец рабочей недели. Подругами их можно было назвать с большой натяжкой. Скорее, так: коллеги по работе. Главной целью последних месяцев «коллеги» было – найти мужа себе и отца её восьмилетнему сыну Глебу. Кажется, удача ей, наконец, улыбнулась… Инна болтала без умолку уже минут двадцать!
Всё это время в голове у Ольги плавала одна мысль: где Аркадий? Сколько бы они ни ссорились раньше, он всегда возвращался. Неужели это начало одиночества? С долгими противными вечерами, прерывистым сном по ночам? Есть ещё Савелий, но…
Сын, проснувшись вчера вскоре после того, как, поражённая увиденным, мать на цыпочках покинула его комнату, первым делом спросил, что она делала там, пока он спал. Он уловил что-то свидетельствовавшее о «вторжении». Что именно – так и останется для Ольги загадкой. Она сбивчиво объяснила, что искала кухонное полотенце, которое Савелий частенько уносил в комнату. Удовлетворило подобное объяснение сына или нет, она так и не поняла…
– Конечно, усыновить Глебку, неужели не ясно?! – обидчивая интонация подруги рассыпала её мысли, словно штормовая волна – домик из песка на берегу. – Я тебе битый час об этом толкую!
– Вот видишь, всё складывается наилучшим образом, – натянуто улыбнулась Ольга. – А ты волновалась.
– Волновалась… Это ещё мягко сказано! Я места себе не находила!
«Вот у тебя всё замечательно, не то, что у меня…»
Мысли потекли прежним руслом.
Семья для неё всегда была чем-то святым, непоколебимым. Как крест, который необходимо тащить во что бы то ни стало. Счастливый брак или нет – неважно, вперёд и с песней. Можно не с песней, с молитвой, например. Правда, в последнее время чаще задумывалась о «другой стороне медали», смотрела под иным ракурсом. Мысли сами лезут в голову. Независимо от неё…
Сомнения в том, что Аркадий изменял, отпали давно. Отсохли, как цветок на подоконнике, когда его перестают поливать. Любящая женщина подобные перемены чувствует сразу. И дело даже не в банкирше, хотя она и не выходила из головы. Самое парадоксальное было то, что не злость, не обида на супруга душили Ольгу долгие месяцы отчуждения. Она пыталась понять, как муж может ложиться в постель с другой женщиной? Ольга не могла себя представить под одним одеялом с тем же Павлом, к примеру. Да вообще, ни с кем. Она пыталась, честно, пыталась представить… – и не могла.