– У него двухкомнатная на Парковом, завтра приглашал. Как считаешь, стоит сразу пойти или ещё поломаться? Так, для виду…
Ольга «включилась» в ситуацию, обнаружив, что с Инной они медленно идут по Большевистской в сторону «Колизея». Она автоматически поддерживает разговор, односложно отвечая на вопросы подруги, думая о своём.
– Придумай какую-нибудь уважительную причину и отмени этот поход в самый последний момент, – с нотками нравоучения посоветовала. – Думаю, он не обидится. Если настоящий мужик, разумеется.
– Ой, мамочки! – неожиданно вскрикнула Инна, схватив Ольгу за плечо. – Глянь Ольк, что творится! Господи, боже!..
Рядом послышался истошный женский визг, затем по нарастающей оглушительный скрежет металла, лязг и грохот. Повернув голову в сторону источников звуков, Ольга ойкнула и приложила ладонь к губам. Глаза округлились сами собой.
По Комсомольскому проспекту – сверху – мчался автобус, двигая перед собой покорёженную иномарку. По всей вероятности, у него отказали тормоза. Расталкивая в стороны машины, как ледокол плывущие по реке льдины, автобус надрывно сигналил.
Грохот стоял такой, что на балконы повыскакивали жители ближайших домов.
«Ледокол» плыл к ЦУМу, будучи не в силах соблюдать какие-либо правила движения.
Переходящий улицу на зелёный свет пешеход с трудом – за долю секунды до собственной гибели – успел «сойти» с «траектории движения» обезумевшего «судна».
Ольге сделалось жутко. Она подумала, что её проблемы подобным образом нанизываются на нить судьбы одна за другой, как иномарки – на бампер взбесившегося автобуса. Под их тяжестью Ольга сгибается всё ниже и скоро вообще упадёт ничком на землю.
Ощутив в душе неприятный холодок, она бросила Инне:
– Мне что-то не по себе, извини. Я домой побегу.
– А? Что? – подруга, казалось, ничего не слышит из-за удаляющегося грохота. – Хорошо, хорошо, я ещё посмотрю тут…
У Ольги не было никакого желания смотреть на происходящее.
Через минуту она «пронзила» толпу зевак, двигавшуюся вслед за грохотом, мат водителей, женские крики… Оказавшись в своём переулке, немного отдышалась, но сердце продолжало колотиться с бешеной скоростью.
Кого никак не планировала увидеть возле своего подъезда, так это Ворзонина. Опустив голову, он что-то оттирал на штанине.
Она хотела проскочить мимо, но он окликнул:
– Оля, привет!
– А, Павел! – как-то растерянно выдавила она из себя. – Я тебя не заметила, извини. Привет!
В следующую секунду она попыталась скрыться в подъезде, но он догнал её и с жаром произнёс:
– Я должен тебе кое-что сказать! – взял её за руку. – Это очень трудно понять, Оленька! Родная моя, это… часть моей методики… Лишь малая толика… – сбивчиво объясняя что-то, Ворзонин усадил Ольгу на скамью у подъезда. – Его, Аркадия… Ну, твоего супруга… где-то нет. Никто не знает, где он. Я думал… Я рассчитывал, что так смогу тебе помочь. Вернее, не думал, конечно, и не рассчитывал. Наоборот, думал, что он вернётся!
– Ты о чём? – ничего не понимая, замотала она головой. В ушах всё ещё стоял грохот только что увиденной аварии. – Даже если его нигде нет, это не касается тебя! Это моя семья, и тебе лучше в нашу жизнь не вмешиваться!
– Я… Я… Я поработал с ним, – признался Павел, наконец. – Я хотел лишь изобразить Жанку в невыгодном свете. Ты её знаешь – Аленевскую, одноклассницу нашу. Этакой сволочью, сквалыгой, ищущей свою выгоду. С неукротимой жаждой наживы. От неё не убудет. Она всего, чего хотела, достигла. А Аркашка сделал бы выводы и, вернувшись в лоно семьи, многое бы переоценил, переосмыслил.
– Подожди, Паш! Я ничего не понимаю, – Ольга начала тереть виски указательными пальцами. – Как это: изобразить? Вы что, спектакль ставили? Или фильм транслировали ему? Зачем это было надо? Кому потребовалось?
Павел встал напротив, засунул руки в карманы серого пиджака, который Ольга видела на нём впервые. Она вообще таким Павла видела впервые – губы его вздрагивали, он то и дело их покусывал. Зрачки нервно бегали – туда-сюда, туда-сюда. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы довести всегда хладнокровного и уравновешенного психотерапевта до такого состояния!
– Тебе это потребовалось, – произнёс он после небольшой паузы. – Прежде всего, тебе. Я же говорю, поработал с ним. Ну, провёл сеанс. А он вскоре исчез. И у меня недоброе предчувствие.
– Эта твоя методика… Она не способна убрать человека из жизни! Это похоже на бред. Ты здесь совершенно ни при чём!
– Конечно, к-к-ко-конечно! – закудахтал он, взмахивая руками, словно курица крыльями. – Нет, она неспособна! – ухватившись, словно за спасательный круг, за последние слова, начал тараторить так, что Ольга не совсем поспевала за его мыслью. – Методика предполагает, а человек располагает… Или наоборот, тьфу ты! Какая, к чертям собачьим, разница?! Я настраивался на глубокий психотерапевтический сеанс с имплантацией новой реальности! У меня было времени в обрез, мог не успеть. Он что-то про свою проститутку твердил, которую надо уговорить не делать аборт. Чушь какая-то!
– Какая ещё проститутка? – вздрогнула Ольга. – Он что, переспал с проституткой и теперь не хочет, чтобы она делала аборт? Он желает… другого наследника? От проститутки?!
– Ой, не то ты поняла, совсем не то! – он схватил её за голову, притянул к себе настолько, что она ощутила запах мятной жвачки. – Ни с какой проституткой он не спал, он с ней вообще не знаком… Он просил за незнакомого человека, пойми!
– Конечно, сын-наркоман – вроде и не сын вовсе, – прошептала Ольга, глядя куда-то мимо, за Павла. – Так, неудачная попытка. Зачем ты мне это всё рассказал? Мне не нужно было это знать! Это не для моих ушей. Я тебя просила об этом?! – неожиданно для самой себя Ольга перешла на визг. Ещё немного, и вскочила бы и начала топать ногами по асфальту. Лишь близость Павла не позволяла сделать это. – Какого чёрта?! Я тебя не просила!!!
Павел замолчал, удивлённо глянув на Ольгу, будто та своим визгом, как циркулярной пилой – раз, и безжалостно перепилила его цепочку аргументов. Потом вдруг снова сел рядом, сжав локоть будто клещами:
– Помнишь, тогда, месяц назад, ты пришла ко мне вся в слезах и пожаловалась на гинекологические проблемы? Мне было лестно, что ты пришла именно ко мне, а не к мужу.
– Мало ли, на что я могла жаловаться?! – отрешённо простонала Ольга. – Это ничего не значило! Вот, значит, как ты хотел помочь!
– Возможно, я был тогда самоуверен. Даже чересчур. Но какой смысл сейчас по поводу этого сокрушаться? Надо думать, как освободить твоего супруга из этого… плена. Ума не приложу, где он сейчас может быть. Жив ли, здоров ли?
Ольга видела подрагивающие пальцы Ворзонина и не могла понять, что больше всего сейчас её удивляет: уязвимость и беззащитность некогда всемогущего доктора или собственное бессилие и какой-то ступор, охвативший мгновенно. Она изо всех сил пыталась понять причину происходящего и не могла. Пока не могла.
– Ты, наверное, подумала… – Павел лихорадочно подыскивал слова, но, возможно, впервые в жизни ничего подходящее не приходило на ум, – что я преследую какие-то личные интересы и выгоды… Что я хотел бы… ну, с тобой… Ты мне глубоко симпатична, я не хочу скрывать этого. Я влюблён в тебя. Очень, Оленька… родная…
– Прекрати немедленно! – оборвала она невнятный поток оправданий и признаний. – Я не собираюсь выслушивать твои домыслы, не имеющие под собой ничего реального! И признания твои – тоже! Хватит нести этот бред, ты лучше мужа моего верни. Куда ты его дел?
– Откуда ж я тебе его верну? – растерянно произнёс Ворзонин. – Я не знаю, где он. Если б знал, тогда другое дело. А так… Понимаю, он мог по моей вине исчезнуть, но сейчас надо крепко подумать прежде чем… Сейчас мы в равных условиях.
Ольга задумалась. А ведь она тоже виновата! В последнее время совершенно не интересовалась мужем. Ревность к госпоже Аленевской заслонила обычные человеческие понятия, порядочность… Она не вспоминала о муже как минимум неделю! Исчез – и ладно! Её любимый муж!
Сейчас слова Павла, его интонация имели под собой почву.
Так ей, так! Какая же она… дрянь. Поглощённая своими проблемами, начисто забыла о том, что они – семья. До сих пор. Семью никто не отменял! Какой стыд! Непростительно. Оправдания нет.
Словно прочитав её мысли, Ворзонин заметил:
– Я не единственный здесь козёл отпущения. Тут целый клубок неразрешимых проблем. Его можно распутать только всем вместе.
В её груди шевельнулась жалость к Павлу. А что, если он затеял всю авантюру, действительно, ради решения её семейной проблемы? Не сказав ей ни слова! Ну, мало ли, хотел сюрприз сделать…
Она вдруг увидела, как во двор въезжает покорёженная иномарка, и подробности только что виденной катастрофы тотчас встали перед глазами. В животе сделалось нехорошо; так всегда бывало, когда что-то всерьёз тревожило.
Ни слова ни говоря, Ольга вскочила и быстро направилась в подъезд. Павел в этот момент был поглощён своими размышлениями и не сразу опомнился, крикнув вслед:
– Ты куда?
Ответа не последовало. Павел поднялся и попытался догнать женщину, но дверь захлопнулась перед самым его носом. Он плюнул в сердцах, развернулся и собрался было идти прочь, как вдруг дверь вновь отворилась. За ней стояла Ольга:
– Проходи, может понадобиться твоя помощь.
– Что-то с Савелием? – поинтересовался Ворзонин, «ныряя» вслед за Ольгой в прохладную тьму подъезда.
– Скорее всего.
– Ты не сгущаешь краски? – спросил он, нажимая на кнопку вызова лифта. – Ведь ничего ещё не видела! Или материнское предчувствие?
Она лишь кивнула головой в ответ.
Дверь была заперта изнутри. Она знала – Савелий дома. Случиться с ним могло только одно. Пальцы не слушались, Ворзонин буквально отобрал ключи, открыл чужую квартиру и первым шагнул в прихожую.
– Савушка! – её крик подобно стеклу, казалось, разбился вдребезги посреди прихожей и долго осыпался потом по углам.