– Как раз несла кое-что Джил. Хотела посмотреть, как у нее дела.
– Это очень мило с вашей стороны. Сейчас с ней ее мать. А я не знала, что вы так близки… Раньше вы мне об этом не говорили.
После этого лицо Мелани приняло официальное выражение, и она замолчала – прием, который выручал ее, еще когда она носила форму. Помог он ей и сейчас, когда инспектор была в гражданском. Она ждала с абсолютно нейтральным лицом. Ждала, когда Эмма Картер вновь заговорит.
И не скажет что-то, что сможет объяснить то непонятное выражение, которое Мелани сейчас видела на лице этой странной и необыкновенной женщины.
Глава 10
В недалеком прошлом
Сначала я не была уверена, что стоит ехать сюда. Марк считал, что это самое лучшее место (наша любимая часть Корнуолла), где я смогу как-то осмыслить произошедшее. А я… что думала я?
Я волновалась, что эта поездка может навсегда отвадить нас от этого места.
Если бы вы неделю назад спросили меня о Лизарде[34], я бы заулыбалась и утомила вас своими рассказами: сказала бы, что уже по пути туда у меня расслабляются плечи, как будто я расстегиваю рубашку со слишком тесным воротничком. Это место было нашим секретом – такую тайну лучше не раскрывать толпам туристов, которые проезжают дальше на север в более знакомые и очевидные места вроде Рока и Падстоу[35].
Чтобы узнать Лизард, надо проехать мимо плоского и малопривлекательного пейзажа Королевской базы военно-морских воздушных сил, улыбаясь про себя обманчивости окружающей тебя природы. Потому что если отъехать всего несколько миль в любую сторону от аккуратной, но малопривлекательной территории, обнесенной решеткой, то перед вами откроется настоящий калейдоскоп неожиданных и почти нетронутых цивилизацией мест. Реку Хелфорд, от видов которой у вас перехватит дыхание, лучше всего исследовать на лодке: светлый песок сотен идеальных бухточек, где даже в летние месяцы достаточно места, чтобы сыграть в крикет, и везде по побережью разбросаны населенные пункты с обладающими чувством собственного достоинства белеными коттеджами, которые спускаются по крутым склонам к крохотным, но используемым для дела заливчикам.
Для меня это место обладает вечным ароматом прошлого – ароматом тех отпускных дней, когда комната не воняла пластилином, подгузниками и «Судокремом»[36], а благоухала круассанами и хорошим кофе. А еще сексом. А вы как думаете? Это было время совсем другой Софи, еще до нашей свадьбы, когда мы с Марком много работали – и он, и я – и круто отдыхали. Дневной секс. Только представьте себе: кофе, тосты и вы, обнаженные, в постели, слизываете друг у друга растаявшее масло с пальцев. Это было время, когда отпуск и праздники, проведенные вдали от Лондона, имели острый привкус действительно заслуженного отдыха. Необходимого. Драгоценного.
И вот теперь я сижу на ступеньках крыльца давно знакомого коттеджа, зажав руки между коленями, и волнуюсь о том, что в этом году очарование этого места будет разрушено. И его магия исчезнет.
Еще когда мы ехали в машине, я испытала приступ панической атаки – неожиданное непреодолимое желание развернуться и спрятаться от людей в собственном доме, но потом в зеркале я увидела Бена, сидевшего на заднем сиденье с новой удочкой на коленях… Я опустила окно и подставила лицо потокам воздуха, чтобы успокоиться.
Не знаю, что надо рассказывать ребенку, когда происходит что-то страшное. В идеале – ничего, но проблема в том, что они реагируют на окружающую атмосферу, замечают, как взрослые шепчутся, и, уж конечно, видят полицейские машины и бело-голубую ленту[37]. Так что пока мы сказали Бену, что в деревне случилось нечто очень нехорошее, но ему не стоит волноваться, потому что мы уедем, устроим себе небольшие каникулы, пока здесь всё не успокоится.
– А что случилось, мамочка?
– Несчастный случай. Энтони умер от несчастного случая, и это очень печально. Но тебе об этом не стоит волноваться, Бен.
– А мы тоже умрем от несчастного случая?
– Нет. Конечно, нет.
Сын был явно рад, что оказался здесь. Это было одно из тех молниеносных решений, которые так редко случались в нашей жизни, и одно из тех немногих мест, где мы могли действительно отдохнуть всей семьей. Для Марка отпуск – это всегда проблема, потому что ему без конца приходится подстраиваться под своих сотрудников, желающих отдыхать в пик сезона. Именно поэтому июль и август всегда тянулись в Тэдбери так долго и нудно, после того как я родила Бена. Стыдно признаться, но до того момента, как у нас появились Эмма с Тео, я просто ненавидела лето в Девоне. Повсюду – толпы туристов, а я, как это ни парадоксально звучит, чувствую себя одинокой, потому что Марк вечно завален работой.
Так что это было очень необычно – попасть сюда в самый разгар сезона. Обычно мы приезжали или весной, или осенью. Марку удалось договориться о доме лишь потому, что нас здесь хорошо знали. На этой неделе в нем должен был жить родственник хозяев, но, к счастью, он в последний момент отказался. Нам просто повезло.
Повезло?
Нет. Здесь все вокруг кажется мне нереальным – настолько разительно это место отличается от того, что осталось дома.
Я подняла глаза.
Здесь абсолютно ничего не изменилось. Все тот же привычный вид. Те же самые деревья, взбирающиеся по гигантским террасам на противоположный холм. Цветы в зеленой изгороди пахли сильнее, чем дома, и их аромат смешивался с запахом морской соли, который приносил ветер.
Да. Я закрыла глаза, чтобы лучше ощутить его. Это именно то, что мы всегда замечали и больше всего ценили по прибытии. И по чему сильнее всего тосковали, возвращаясь домой.
Аромат моря.
– С тобой всё в порядке? – Я услышала позвякивание, когда Марк поставил бокал с вином на ступеньку возле меня, поэтому открыла глаза и левой рукой заслонила их от лучей вечернего солнца.
– Наверное, да. Я всё еще в шоке, но ты, скорее всего, был прав. – Вытянула свою правую руку, которую он взял и крепко сжал. – Поездка сюда – не панацея. Я хочу сказать, что каждый раз, когда закрываю глаза, я вижу всю сцену вновь… Но ты прав: если б мы остались дома, всё могло бы быть значительно хуже. Там я точно сошла бы с ума с концами.
Он сидел рядом со мной, продолжая сжимать мою руку в своей, а другой рукой выковыривал мох, растущий между ступеньками крыльца.
– Послушай, Софи… Я знаю, что иногда бываю довольно… довольно беспомощным, и никогда не знаю, что говорить в таких случаях. Но ты ведь знаешь, что всегда можешь поговорить со мной? Или, по крайней мере, попытаться…
Я склонила голову. Я всё еще не поделилась с ним подробностями. Именно это Марк имеет в виду. По его лицу я поняла, что он вышел за пределы своей зоны комфорта. Муж выглядел испуганным, и я задумалась, не боится ли он, что случившееся может вернуть меня в то жуткое состояние, в котором я пребывала после рождения Бена. Я встретилась с ним глазами и попыталась улыбнуться.
– Я хочу тебя выслушать. Хочу тебе помочь. Но без спешки и давления. Только когда ты сама почувствуешь, что готова… Я хочу сказать, готова спокойно говорить об этом.
– Спасибо. Я попробую. Но сначала мне надо… я не знаю, как это сказать… переварить всё это, что ли?.. Я не могу подобрать нужные слова, Марк.
– Р сорок пять[38].
– Прости?
– Рекламщик, который не может подобрать правильные слова!.. Я всегда говорил: просто счастье, что ты отказалась работать на меня. – Марк попытался заставить меня улыбнуться, и я была благодарна ему за это, а потом все внезапно изменилось, и в животе у меня возникло странное ощущение.
Муж все еще продолжал смотреть мне прямо в глаза, и мне стало грустно, что пришлось отвести взгляд первой.
Рекламщик? Еще одна вещь, которая кажется мне нереальной. Это до сих пор указано в моих профессиональных навыках на «ЛинкдИн»[39], но уже мало соответствует действительности. Иногда мне с трудом верится, что я этим когда-то занималась – и выживала в этом мире. Скажу даже больше: я была лучше многих. Подача материала. Слоганы. Однострочники. Сейчас мне кажется, что всё это происходило в каком-то параллельном мире…
Сначала, когда мы переехали в Девон, я всё рассказывала Кэролайн и Хизер. О невероятных ночных бдениях, когда надо было успеть к определенному сроку. О вечеринках, что мы устраивали по поводу новых контрактов. Один раз, немного перепив, я даже показала им клипы из рекламной кампании, ставшей впоследствии «вирусной».
– Так это ты написала эти тексты? Да я же их помню. Они были повсюду… Ты действительно сама их написала, Софи?
И Кэролайн, и Хизер недоверчиво смотрели на меня широко открытыми глазами.
– А почему же ты всё это бросила?
И тогда я развернула сюжет вспять и стала рассказывать, почему ничуть об этом не жалею.
– Приходилось работать сверхурочно. Мир, в котором правят мужики. Половина сидит на наркотиках, чтобы как-то держаться. Этим совершенно невозможно заниматься, когда у тебя дети. То есть если ты хочешь быть хоть какой-то матерью.
– Ты уверена, что не хочешь прилечь, Софи? – Марк все еще пытался очистить пальцы от мха.
– Да. Да, отлично. Прости – задумалась.
– Просто наш сын и наследник желает барбекю. А не твоего изысканного сибаса. – Он всё еще говорил фальшиво жизнерадостным тоном, и я вновь склонила голову набок, тронутая этими его попытками. И его терпением. – Мальчику хочется бургеров. Я возьму его с собой в супермаркет. А еще мы попытаемся найти замороженную наживку для рыбалки, если магазины всё еще открыты. Ты поедешь с нами?
– Нет. Если не возражаешь, я посижу тут. Надеюсь, что Хелен скоро вернется домой. – Я бросила взгляд на единственный коттедж, который видно с крыльца, – большое здание с двойн