Отчаявшись отыскать что-либо еще, Шарли вытащила из ящика руку и взглянула на ободранный палец.
– Ты прав, дядю при всем желании мастером на все руки не назовешь. Как-то он, чтобы сберечь время, заправил газонокосилку сразу смесью бензина и масла, и та наотрез отказалась работать.
– Давно это было?
– Лет пять назад. Именно тогда тетя Шарлотта наняла рабочего… Именно за это Мартин тебя так любит? – спросила Шарли после паузы. – За то, что ты умеешь все делать?
– Чтобы открыть этот ящик, Шарли, никакого мастерства не требовалось – только грубая физическая сила. А мне бы не хотелось думать, что Мартин меня держит только за это.
Шарли присела на угол стола.
– Знаешь, – осторожно начала она, – мне всегда хотелось понять, почему ты не уехал из Хаммондс-Пойнта.
Бросив на нее быстрый взгляд, Спенс принялся помешивать суп.
– В «Хадсон продактс» передо мной открылась хорошая перспектива: мне приходится много делать самому и руководить другими. Ни в одной другой фирме мне бы такого не предложили.
Наступило молчание. Спенс, похоже, не собирался продолжать.
– Нет, я не о том… – Она осеклась. – Извини, это не мое дело.
– Ты имела в виду моего отца?
Насколько могла припомнить Шарли, он впервые заговорил об этом.
– Ну… да. Наверное, в другом месте тебе было бы проще.
Спенс пожал плечами.
– Я хотел уехать. В Хаммондс-Пойнте меня занесли в черный список, это точно. Никто не желал иметь дело с отпрыском Джона Гринфилда. Но я не мог забыть слова той учительницы: где бы я ни находился, от себя мне никуда не деться. Так что, когда Мартин предложил мне… – Его голос дрогнул.
– Он необыкновенный человек, – тихо проговорила Шарли. – Я никогда не забуду, скольким ему обязана. Конечно, и тете Шарлотте, но с Мартином мы не родственники. Я хочу сказать, Шарлотта и моя мать были сестрами, а он не был обязан заботиться обо мне.
– Знаю, – сухо бросил Спенс. – Тебя ведь назвали в честь Шарлотты, не так ли?
– Ну да. Крестную мою звали Ширли, так что родители соединили оба имени. Смотри!
Вздрогнув, Спенс пролил на себя суп и тут же выругался.
– Что такое?
– Выглянуло солнце.
Шарли бросилась к окну. Лед пощадил это стекло, образовав в середине лишь тонкую пленку. Девушка вытерла полотенцем изморозь и грустно взглянула на появившееся на нем грязное пятно. Когда окна в домике мыли в последний раз?
Бледный и слабый свет был тем не менее, несомненно, солнечным. Шарли показалось, что в черно-белый мир за окном вернулись все краски и тени добавили глубину и объем неестественно плоскому пейзажу. Лед на деревьях заискрился мириадами бриллиантов.
Спенс тоже подошел к окну.
– Еще немного, и все начнет таять, правда? – спросила Шарли, взволнованно хватая его за руку.
– Если солнечная погода простоит хоть сколько-нибудь, – сказал Спенс, вглядываясь в небо. – Не могу определить, то ли тучи постепенно расходятся, то ли это лишь небольшой просвет.
Не успел он докончить свою мысль, как тени, потускнев, исчезли, точно их не было и в помине.
– Так нечестно! – простонала Шарли.
– Не расстраивайся, вечно так продолжаться не может, – сухо ответил Спенс.
Только теперь Шарли осознала, что, расстроившись, положила голову ему на плечо.
– Извини.
– А для чего еще созданы плечи? Суп разогрет. Здесь есть сухари?
Шарли отвернулась к буфету, радуясь возможности не смотреть на Спенса. Что с ней происходит? Почему ее так тянет к этому мужчине?
– Чем займемся после обеда? – спросил Спенс, разливая суп по тарелкам.
– Наверное, я устрою здесь небольшую уборку.
– Зачем? – оглянулся вокруг Спенс.
– Ну, все до последней пылинки я вычищать не собираюсь, но, поскольку ты обмолвился, в какое состояние пришел домик… – Она пожала плечами. – Странно, что прежде я этого не замечала.
– Ничего странного тут нет. Здесь так темно, что и здоровенного питона разглядишь только тогда, когда на него наступишь.
– Ну, ты меня успокоил! Наверное, все дело в том, что я была еще маленькой, когда приезжала сюда с дядей. А может быть, он заставлял миссис Бакстер время от времени наводить в домике порядок. Почему-то мне кажется, что Джо замечает паутину лишь тогда, когда ею уже можно ловить рыбу.
– Тогда я отправлюсь за дровами, – улыбнулся Спенс. – Не знаю, обратила ли ты внимание, но мы уже проделали огромную прореху в поленнице у крыльца, а если к ночи опять похолодает, нам придется топить камин.
По крайней мере отскабливание кухни позволило Шарли оторваться от невеселых размышлений. Однако головная боль, с утра донимавшая ее, не утихала. Шарли постоянно приходилось останавливаться, чтобы какое-то время постоять, переводя дыхание. И всякий раз, выглянув в окно, она видела Спенса, подтаскивающего к крыльцу очередную охапку дров. Похоже, он не очень-то торопился назад в дом. Не горит желанием быть рядом с ней?
Наконец вернувшись в дом, Спенс аккуратно выгреб золу из камина в ведро и принялся заново разводить огонь.
Отказавшись от борьбы с грязью, Шарли упала на кушетку и закрыла глаза. Головная боль усилилась, и к ней добавилась тошнота.
Наконец в камине весело затрещали дрова, и Спенс поднялся с корточек.
– Извини, что я тут намусорил.
– Можешь рассыпать угли хоть по всей комнате, – ответила Шарли, не открывая глаз. – Я убрала только кухню.
– Ты устала?
– Да, что-то шея ноет и голова разболелась.
– После падения? – нахмурился Спенс.
– Нет, она болит с самого утра, – осторожно покачала головой Шарли. – Я уже выпила аспирин, но, похоже, без толку.
– Я сейчас выброшу золу и вымою руки, а потом помассирую тебе шею.
Когда Спенс вернулся в большую комнату, Шарли дремала, вытянувшись на кушетке. Он присел рядом, и она что-то пробормотала, недовольная, что ее будят. Не обращая внимания на ее жалобы, Спенс принялся растирать ей шею.
Его сильные, уверенные руки были теплыми, и вскоре затекшие мышцы шеи откликнулись ответным жаром. Шарли тихо застонала от удовольствия.
Пальцы Спенса застыли.
– Больно?
– Нет. – Ей пришлось приложить все силы, чтобы заговорить. По крайней мере это приятная боль. – К тому же за тобой должок. Это из-за тебя мне так плохо.
– Ты хочешь сказать, я ушиб тебя, когда свалил с ног?
Шарли покачала головой и тотчас же об этом пожалела: тошнота нахлынула с новой силой.
– Не только. Должно быть, у меня простуда – я заразилась от тебя.
– Но я-то не болел. Ты заметила, сегодня за весь день я ни разу не чихнул?
– А вчера ты был таким, какая я сейчас, – упрямо настаивала Шарли. – Может, у тебя грипп?
Однако спор быстро истощил ее силы, и она снова закрыла глаза, подчиняясь рукам Спенса. Шарли даже не подозревала, сколько в них силы. Впрочем, в движениях Спенса не было ничего грубого и резкого; прикосновения его рук больше всего напоминали ласку.
Словно прочтя мысли Шарли, Спенс провел напоследок ладонью по ее затылку и сказал:
– Вот и все, на что я гожусь.
Действительно ли в его голосе прозвучали странные нотки? Шарли повернула голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Спенс тер глаза.
– По-моему, зола попала.
– Ну, этим ты делу не поможешь, – схватила его за руку Шарли. – Прекрати, Спенс, так недолго и ослепнуть.
Он грустно усмехнулся.
– Впрочем, с повязкой на глазу ты будешь неплохо смотреться. Повязка да борода – и ты сойдешь за пирата.
Она рассеянно подняла руку, собираясь провести по его щетине.
– Шарли, – тихо запротестовал Спенс.
Но Шарли, полностью отдавшись чувствам, не слушала предостерегающие интонации в его голосе. «Это твой медовый месяц», – нашептывал ей внутренний голос.
Скользнув ладонью по ямочке на подбородке Спенса, она погладила его по щеке. Спенс схватил было ее за руку, но их пальцы переплелись, и он бессознательно склонился к Шарли.
Она закрыла глаза.
Освободив руку, Спенс обхватил девушку и посадил. Она закинула руки ему на плечи, наслаждаясь ощущением его силы.
– Ты такая красивая…
Его поцелуй, нежный и ищущий, напомнил Шарли, как после помолвки ей нередко хотелось забыть данное самой себе слово подождать до свадьбы.
Она провела пальцами по его подбородку, поднялась к уху, нырнула в волосы. Что смертельного в том, что она уступит этому нестерпимому желанию? «Это твой медовый месяц…»
Но нет, это не так, и на то есть очень веские причины.
Шарли откинулась назад, и Спенс тотчас ее отпустил. Пересев в дальний угол кушетки, он принялся тереть виски.
– Черт побери, Шарли, прекрати эти игры!
Шарли прикусила губу. Конечно, в обвинении Спенса есть доля правды, однако не вся вина за случившееся лежит только на ней.
– Полагаю, ты начал массировать мне шею без задней мысли? – бросила она.
Спенс промолчал и, встав с кушетки, подошел к камину, чтобы подложить новое полено.
– Как по-твоему, когда мы сможем отсюда выбраться? – наконец спросила Шарли.
– Думаю, завтра. По крайней мере попробуем обязательно…
«Потому что больше ни минуты не можем находиться вместе». Шарли буквально услышала это окончание фразы. Или она сама произнесла эти слова?
Внезапно для нее стало очень важно, чтобы Спенс не считал ее не способной держать себя в руках.
– Я очень волнуюсь о тете, – наугад начала Шарли. – Она ведь полагает, что я улетела на Багамы. Только сейчас до меня дошло, как она будет волноваться, если позвонит в гостиницу и узнает, что я там даже не появлялась. Как я могла забыть об этом!
– Ничего удивительного. Желание уехать от Шарлотты возникло у тебя на подсознательном уровне.
– Неправда! Я очень люблю свою тетю. Она так добра ко мне.
– Здорово она тебя под себя подмяла. Меня удивляет только, почему она ничего не придумала, чтобы постоянно держать тебя при себе.
– Зачем ей это? – Поднявшись с кушетки, Шарли принялась расхаживать по комнате. – Должна же я как-то зарабатывать себе на жизнь.