– Извини за ту историю у тебя дома, ну, и все такое, – говорит он мне на ухо, перекрикивая звук. – Хотел извиниться на днях в клубе, но не вышло, сам знаешь.
– Ладно, ничего, – отвечаю я. На самом деле это довольно далеко от «ничего», просто мне не хочется здесь об этом разговаривать.
– Ну вот и я подумал, – ухмыляется он. – Это же просто кровать, да?
– Я ее сжег.
Люк смеется:
– Можешь себе позволить. Вонн, твои подружки такие красотки! Какая-нибудь свободна?
Она бросает на меня взгляд, явно прося указаний. Она словно спрашивает: «Какой план?» Я бы хотел ей сказать, что никакого плана нет – и пять минут назад тоже не было. И еще что в «Твиттере» с ней разговариваю тоже я, Ок Форд, а не мои ассистентки. Еще после того свидания с мороженым я отозвал у них доступ, но у меня духу не хватило сказать ей об этом.
– Люк настоящий сердцеед, – говорю я. – Но если твои подруги к такому привычны, то на гитаре он играет классно.
– И вовсе я не сердцеед! – Люк разводит руками. – Я белый и пушистый.
Вонн смеется над этим представлением, и меня вдруг охватывает незнакомое чувство – я не назвал бы это ревностью, это, скорее, раздражение. Ее смешат шутки Люка? Я хватаю ее за руку и притягиваю к себе, одновременно и довольный, и недовольный тем, что она не протестует. Теперь мы на публике, и она обязана изображать чувства.
Так что она переступает с ноги на ногу и прижимается ко мне. Ее изящная рука ложится мне на спину и сжимает край моей футболки. А я обнимаю ее за плечи, позволяя себе нежно погладить ее предплечье пальцами. Ведь мы так и должны себя вести. Как влюбленные. Предназначенные друг другу судьбой. Хотя на самом деле мы просто исписавшийся артист и его придуманная ради внимания прессы пассия.
Судя по тому, как кивает толпа, Мейверик с ребятами знатно раскачали зал. Но я не обращаю на это внимания. Я украдкой поглядываю на Вонн, которая с интересом наблюдает за тем, как ее подруга, высокая блондинка, кокетничает с Люком.
Я до сих пор продолжаю размышлять о том, почему я ее поцеловал, почему мне это так понравилось. Я хотел бы сделать это еще раз, прямо в присутствии всех светских хроникеров и папарацци, – а она ведет себя как ни в чем не бывало!
И это меня бесит.
Я хочу сбить с нее эту невозмутимость. Да все цыпочки в этом клубе устроили бы давку за возможность со мной поцеловаться! А половина позволила бы мне засадить им прямо у стенки, на глазах у бойфренда.
Однако лицо Вонн не выражает ничего, кроме легкого интереса – да и то не ко мне. Она что, запала на Люка?!
– Этот парень продавал за деньги вход в мою комнату. – Я показываю в сторону Люка, который уже приобнял блондинку за плечи и тянет к себе.
Вонн поворачивается ко мне:
– Кто? Люк?
– Ну да. И ему двадцать пять лет.
– Фу, это отвратительно! Почему тогда ты с ним вообще разговариваешь?
– Он мой басист. Приходится иметь с ним дело, даже несмотря на то что временами он козел.
– Тогда нельзя позволять ему охмурить мою подругу. Пошли! – Она стряхивает мою руку со своего плеча, но, отправляясь на помощь блондинке, берет меня за руку и тащит за собой.
Конечно, исключительно ради эффекта – но я все равно с готовностью следую за ней через весь зал.
– Эй, Кэрри!
– Вонн, ничего себе! Это так здорово! – Блондинка заключает Вонн в объятия, и они обе врезаются в меня. Я и так уже на взводе, так что отпихиваю их. Мои джинсы достаточно узкие, чтобы можно было заметить кое-что, – если это произойдет и кто-нибудь обратит внимание, Клаудию удар хватит.
Вонн снова искоса смотрит на меня – насколько понимаю, она обижена. Я собираюсь было извиниться, но уже порядком устал это делать – и вдобавок еще неизвестно за что! Почему мне должно быть стыдно? Из-за того, что я поцеловал ее и теперь пытаюсь держаться от нее подальше, при том что сама она предпочла стоять посреди толпы, вместо того чтобы целоваться со мной в уединенной гримерке?
– Спасибо, что пригласил нас. – Кэрри отпихивает Вонн в сторону и бросается ко мне. Я подхватываю ее, потому что иначе она просто шлепнется на пол. – Ты просто потрясающе выступил! Просто потрясающе!
– Эй, руки прочь от моей собственности, – шутит Вонн. Она проскальзывает между мной и своей подругой, а потом берет мою руку и кладет себе на талию.
Мне в очередной раз приходится напомнить себе, что она просто притворяется. Но весьма убедительно. На мгновение мне даже кажется, что эта девчонка действительно хочет, чтобы я к ней прикоснулся, и ей нравится прижиматься ко мне.
Все становится чертовски запутанным.
– Знаю, – подмигивает Кэрри. – Просто не смогла устоять. Это же сам Окли Форд! Поверить не могу, что он стоит рядом со мной. Что я к нему даже прикоснулась! – Она продолжает нести эту чушь, как будто меня на самом деле не существует.
– Осторожнее, он же все слышит, – одергивает Вонн подругу, но мягко, чтобы не обидеть.
Я маскирую чувство благодарности развязной ухмылкой.
– В общем, Окли, это Кэрри, Трейси и Кики – это она делала мне прическу. И ее парень Джастин. Кстати, его любимая песня – Do Her Right.
Крупный парень рядом с Кики краснеет.
Я свободной рукой даю ему пять:
– Моя тоже.
Все в курсе, что заглавный трек с альбома «Форд» о сексе. Не то чтобы я собираюсь кого-то за это стыдить, но Джастин почему-то краснеет еще сильнее.
Поздоровавшись со мной, он опускает голову, а девушки начинают хихикать, пока это хихиканье не перерастает в настоящий хохот.
– Я пойду в уборную, – говорит Джастин и торопливо исчезает.
– В чем дело? – интересуюсь я.
Теперь краснеет Кики, и до меня наконец доходит. Они развлекались под мою песню!
Вонн ухмыляется:
– Скажем так, ты несешь ответственность за некоторые события в школе имени Томаса Джефферсона!
– Рад служить вдохновением.
Девушки снова начинают истерически хохотать.
Люк опять решает открыть свой грязный рот.
– Мне кажется, нам всем стоит хорошенько повеселиться. Как насчет афтерпати, чувак?
Я бы немедленно ему отказал, но мне неловко перед Вонн и ее подругами, и я не знаю, что делать. Вообще-то мне не хочется впускать толпу незнакомых людей к себе домой. Я был бы не против пригласить Вонн. А вот остальных – вряд ли. Но это ее друзья, а мне почему-то очень хочется ей угодить.
– Нет, нам нужно домой, – говорит Вонн, и я стараюсь не выдать своего облегчения. – Девчонкам завтра на занятия.
– Но Вонн, – возмущается Кэрри, которой явно неловко, что подруга указала на их юный возраст. – Ничего страшного.
– Я устала, – говорит Вонн, складывает руки на груди и сердито смотрит на подругу.
– Честно говоря, я тоже, – вру я: еще даже полуночи нет.
Люк гневно смотрит на меня.
– Честно говоря, я бы поехала домой после этого сета, – говорит Вонн.
– Почему? – возмущается Кэрри. – Ты же не работаешь. И на занятия тебе не надо.
В ее голосе слышится осуждение, как будто мнение Вонн вообще ничего не значит. Возможно, стоит оставить эту девчонку на съедение Люку.
Но моя спутница пропускает это мимо ушей.
– Тай может нас отвезти? – обращается она ко мне.
– Да.
Кэрри умолкает, сообразив, что Вонн не передумает. И когда Люку становится ясно, что я не позволю ему увезти к себе этих школьниц и афтерпати устраивать тоже не собираюсь, он исчезает – видимо, отправляется на поиски более легкой жертвы. Или, по крайней мере, более доступной.
Мейверик издает последний звук, и прожекторы над сценой мигают один раз, а потом еще дважды – наступает перерыв. Гости выстраиваются в очередь к туалетам.
– Спасибо за приглашение, – благодарит меня Кики.
– Да, это было здорово. Давайте сфотографируемся! – Кэрри сует в руки Вонн свой телефон.
Они хотят сфотографироваться со мной. Вонн пожимает плечами, выражая ту же самую мысль, что крутится у меня в голове: никуда не деться. Кэрри и Кики подлезают мне под руки, а Вонн старается не рассмеяться – она уже знает, как я не люблю физического контакта с незнакомцами.
Пятнице было бы не смешно. Она была бы в ярости. А Вонн веселит то, что меня со всех сторон облапала ее девчачья банда. Честно говоря, кажется, я чувствую, что Кэрри засунула ладонь в задний карман моих джинсов.
– Сфотографируй, – произношу я одними губами.
Вонн показывает большой палец и нажимает на спуск. Кики на мгновение отрывается от меня и протягивает ей свой телефон. Вокруг тоже фотографируют.
В клубе так темно, что на телефонах Кэрри и Кики, скорее всего, будут видны только три темных красноглазых силуэта. Но на меня со всех сторон наставлены профессиональные фотоаппараты.
Завтра в интернете появятся снимки с заголовками:
«Разгул Окли Форда в клубе».
«Форд с красотками изменяет своей девушке?».
Но вот все это заканчивается и мы выходим с черного хода к ожидающим нас внедорожникам.
– УУ будет просто в ярости, когда узнает об этом, – говорит Кэрри, и я чувствую, как Вонн напрягается. В голове появляется навязчивая мысль: она что, представляла себе, что целуется с УУ? Когда прижималась ко мне в клубе, она тоже воображала, что это УУ? И когда положила мою руку себе на талию?
Я не планировал сегодня опять с ней целоваться. Клаудиа наверняка уже пришла в ярость из-за тех снимков. Но я хочу, чтобы она поцеловала меня, прежде чем сядет в машину. И мыслями была далека от своего нелепого парня в дурацкой кепке, любителя клетчатых рубашек, а думала обо мне – Окли Форде.
– Постой, – я тяну ее назад, не давая забраться в машину вслед за Кики.
– А, ну да. – Она убирает волосы с лица. – Для фотографов.
У себя за спиной я слышу стрекотание камер.
Она закатывает глаза, что бесит меня еще сильнее.
– Улыбайся, детка. Это же твоя работа, ты помнишь?
– Я тебе не детка, – рычит она.
– Но целый год тебе придется это терпеть.
Она яростно смотрит на меня. Похоже, я только что собственными руками спустил в унитаз все, что произошло между нами в гримерке, но мне сложно остановиться. Каждый раз, когда я открываю рот, из него вылетает какая-нибудь гадость.