– О боже! – ахает Вонн.
– Что, теперь ты будешь платить ей зарплату? – как ни в чем ни бывало отвечаю я, хотя на самом деле эти слова меня задели.
– А мне и не нужно. Со мной она проводит время бесплатно.
– УУ, перестань! – Вонн почти кричит. Затем тяжело вздыхает и снова обращается ко мне. – Уходи, пожалуйста, – говорит она дрожащим голосом, который режет меня как ножом по сердцу.
– Как скажешь. – Я распахиваю дверь, но не могу сдержаться и не уколоть еще разок: – Хорошего вечера. Надеюсь, он стоит твоего времени.
Затем разворачиваюсь и ухожу к машине, игнорируя возмущение Вонн и ругательства, которыми сыпет УУ.
На лице Тая написано беспокойство, и одно это заставляет меня зарычать.
– Все в порядке? – спрашивает он.
– Она занята, – бросаю я. – Поехали.
– Куда?
Я уже тянусь за телефоном и пролистываю контакты, пока не нахожу номер идеального компаньона на сегодняшний вечер.
– Эй, Люк, не хочешь ли хорошенько накидаться?
– Всегда готов, – слышится в трубке бодрый ответ.
Даже если он и удивлен моему звонку, то не подает вида.
– Поехали в «Зе Хед»? А потом завалимся ко мне.
– Отличный план, братишка. Буду через двадцать минут.
Тай недовольно качает головой, но тут же останавливается – ему платят за то, чтобы он меня охранял, а не спорил. Парадоксальным образом от этого мне становится еще хуже. В моей жизни вообще есть хоть кто-то, кому я не плачу́?
– Женщины – это сложно, – говорит он.
– У тебя никого нет, Тай.
– Потому что женщины – это сложно.
К тому же те, которые тебе нравятся, работают на твоего же босса, – чуть было не огрызаюсь я. Но после того, как я только что поругался с Вонн, мне вообще не хочется открывать рот. Я глубже вжимаюсь в сиденье, прокручивая в голове то, что сейчас произошло.
Даже не знаю, что меня больше бесит – что у нее свидание с этим придурком или что она не возразила, когда он сказал, что она встречается со мной только ради денег. Что с ней? Она не понимает, сколько девушек пошли бы на преступление, лишь бы быть со мной? Я мог бы выдать адрес клуба в сети, и мои фанатки сровняли бы его с землей в стремлении хотя бы пальцем ко мне прикоснуться.
К тому моменту, когда мы подъезжаем к клубу, я ввожу себя в состояние праведного гнева. Тай тормозит и останавливает машину:
– Скажу менеджеру, что ты приехал.
– Не стоит, зайду так.
Мне нужно… что-то. Доза лести и восхищения.
Тай хмурится:
– Это слишком опасно.
Но, как любой хороший сотрудник, он знает пределы дозволенного. Он не говорит мне «нет», потому что это не в его компетенции. Я выскакиваю из машины и громко хлопаю дверью. Тай разражается потоком ругательств, но быстро присоединяется ко мне. Поначалу меня никто не замечает, но чем дальше я продвигаюсь, тем громче становится перешептывание, и наконец оно превращается в гвалт.
«Это что, Окли Форд? Черт побери, реально Окли Форд! Надо с ним сфотографироваться. Позовите его кто-нибудь! Окли! Окли! Окли!»
Ко мне тянутся руки. Какие-то девушки начинают прыгать через веревочные заграждения.
О чем я вообще думал?
Я ускоряю шаг, но затем понимаю, что просто не дойду до клуба, если не сделаю для них хоть что-нибудь, поэтому останавливаюсь, поворачиваюсь и машу им рукой:
– Я иду в клуб. Встретимся внутри!
Толпа бросается ко мне, Тай хватает меня за руку и затаскивает внутрь.
– Ну ладно, это было не слишком-то умно, – соглашаюсь я, запуская руку в волосы.
Тай отводит взгляд, явно раздраженный необходимостью разгребать проблемы, порожденные моей любовью к различным выходкам. Раздумываю, не сообщить ли ему о том, что проблемы только начинаются, потому что сегодня я планирую хорошенько надраться.
Но нет, пожалуй, не стоит. Скоро сам узнает.
ОНА
– И что, он может ни с того ни с сего заявиться к тебе домой и трахнуть тебя?
Мы стоим в гостиной и смотрим друг на друга. Окли ушел несколько минут назад. Лицо УУ приобрело пугающий багровый оттенок, и вена у него на лбу пульсирует так сильно, как будто сейчас лопнет.
Стоило бы сказать ему, чтобы он не орал, потому что мы не одни в доме, но я не могу выдавить ни слова. Я до сих пор в каком-то ступоре. Зачем Окли приезжал? Как я допустила, чтобы они с УУ поругались?
– Отвечай!
Я вздрагиваю от его окрика. Затем тяжело вздыхаю и смотрю ему в глаза:
– Я не занимаюсь с ним сексом.
– Тогда зачем он явился? И часто он так заходит? – с горечью спрашивает УУ.
– Никогда. Вернее, был один раз, но тогда было собрание пиар-команды, целая толпа народа. А просто так он никогда не приходил. – Я снова вздыхаю. – Слушай, понятия не имею, что Оку было нужно, но…
– О, так ты теперь называешь его Ок? Это прописано у тебя в контракте?
Я даже этого не заметила.
– Нет, но… – Господи, как это вообще объяснить? – Просто все его так называют.
– Это что, для тебя развлечение? – рычит УУ.
– Нет, конечно.
– Что ты ему обо мне говорила?
Меня удивляет этот вопрос.
– Ничего. Мы обычно о тебе не говорим.
В его глазах вспыхивает ярость.
– То есть ты делаешь вид, что меня не существует? Что у тебя никого нет? Вот, значит, чем ты занимаешься, когда фотографов нет поблизости? Ты что, меня стыдишься?
Да что же это такое! Мне хочется закричать и не умолкать, пока не охрипну. Все мои слова он выворачивает по-своему. Если я о нем не говорю, значит, забыла, а если говорю – то предала.
– А о чем вы тогда говорите? – сердится УУ.
– Ну, о всяких глупостях, – выпаливаю я.
– Например?
– Я не знаю. О музыке. О его родителях. О моих родителях.
– То есть о том же самом, о чем мы с тобой говорили. О чем обычно говорят пары, – рычит он. – И ты продолжаешь утверждать, что все это не по-настоящему и ты любишь меня?
Я потираю лоб. Каждое слово УУ – обвинение в мой адрес. Мне хочется ответить ему тем же.
По крайней мере, Окли Форд не заставляет меня заниматься с ним сексом! Он не считает все это каким-то дурацким соревнованием. И не целуется с другими девушками.
Но я не говорю ничего подобного, потому что, в отличие от УУ, я никогда не болтаю, не подумав, всего, что приходит мне на ум.
– Все это полная чушь, – продолжает возмущаться он. – Ты вообще понимаешь, что испортила мне первый год в университете? Все надо мной смеются. Я просыпаюсь утром, а вокруг только и разговоров о том, как Окли Форд пялит мою девушку. Ты вообще понимаешь, что я чувствую? Каково быть парнем, которого девчонка бросила ради рок-звезды?
– А какая разница, что думают окружающие? – в отчаянии возражаю я. – Помнишь, после смерти матери и отца я вдруг ни с того ни с сего расплакалась на классном часе и убежала из класса? Все стали говорить, что я сумасшедшая, и только ты сказал – совершенно неважно, что они обо мне думают. Важно только мнение тех, кого ты любишь.
Но моя попытка его утихомирить проваливается.
– Я люблю своих друзей, – огрызается УУ. – А они считают меня неудачником. И я даже не могу им ничего объяснить из-за этого дурацкого соглашения, которое подписал.
Я в панике говорю:
– Вообще-то я тоже его подписала. И с этим ничего нельзя поделать. Джим Толсон нас убьет, если мы…
– О, ты хочешь теперь поговорить о Толсоне? – елейным голосом произносит УУ. – Ну что ж, давай его обсудим. Почему он до сих пор ничего не сказал про наше шоу?
Я замираю на месте.
Ох, черт…
Возможно, я выгляжу убедительно на фотографиях с Окли, но у меня нет никаких шансов скрыть свои истинные чувства от человека, с которым мы вместе два года.
УУ немедленно подходит ко мне и подозрительно прищуривается:
– Что ты теперь от меня скрываешь? Ему не понравилось?
– Нет, – быстро отвечаю я, – не в этом дело. Он…
Но я не осмеливаюсь сказать правду – что Джим еще ничего о нем не знает.
– Что? – требовательно спрашивает УУ.
Черт! Черт!
Может, УУ прав и я самая ужасная девушка на планете? Как иначе можно объяснить то, что я абсолютно забыла отправить в «Даймонд» его видео?
– Он его еще не смотрел, – неуверенно говорю я.
Очень неуверенно, потому что УУ видит меня насквозь. Я даже понимаю, в какой именно момент ему все становится ясно. На его лице появляется презрительное выражение.
– Ты ему не показывала.
Сперва он говорит тихо, даже задумчиво, но очень скоро его ярость прорывается наружу:
– Черт побери, ты ему даже не показывала, да?!
Я пячусь, напуганная этой вспышкой гнева.
– Вонн? – доносится сверху встревоженный голос. Это Пейсли, и она, похоже, всерьез обеспокоена.
– Убирайся к черту, Пейсли! – кричит УУ.
Я в ужасе открываю рот.
– Не смей так разговаривать с моей сестрой!
– Буду разговаривать с ней как захочу! – Он пошатывается, словно злость почему-то повредила его вестибулярный аппарат, и так злобно смотрит на меня, что кажется – сейчас я превращусь в пепел.
– Не могу поверить, что ты могла так со мной поступить, Вонн.
Мне дурно от страха.
– Я забыла. Прости меня, пожалуйста. Совсем из головы вылетело…
– Вылетело из головы? – взрывается он. – Моя карьера, мое будущее? Ты очень любишь обнадеживать! Все время обещаешь. Говоришь, что меня любишь. Что поможешь пробиться на телевидение. Но все это пустые слова. И знаешь что? С меня хватит!
Он идет к двери, а затем поворачивается, еще раз злобно смотрит на меня и повторяет, как будто одного раза было недостаточно:
– С меня хватит.
Никогда не пойму, как мне это удается, но я не плачу, а просто смотрю на него, не мигая и даже не двигаясь с места, пока он, наконец, не уходит прочь.
И только тогда начинаю рыдать, одновременно прокручивая в голове все события этого вечера.
УУ накричал на Окли.
Окли умчался в ярости.
УУ в бешенстве из-за того, что Окли меня поцеловал.
Он говорит, что эти фотографии спровоцировали его на измену.