– Как скажешь. Считай, что я вообще ничего не говорила, – обиженно отвечает она.
Отлично, теперь у нас обоих плохое настроение.
Я делаю глубокий вдох и новый заход:
– Почему ты сегодня такая мрачная?
Я не ожидаю ответа, поэтому ее молчание меня не удивляет, но беспокоит и пробуждает к жизни внутреннего провокатора:
– Неужели вы поссорились? – Вонн морщится. – Я попал в точку?
Она поджимает губы.
– Наверное, знатно поругались, да? Дай угадаю, он…
– Меня бросил, – резко отвечает она.
– Что?
– Он меня бросил, – с вызовом повторяет Вонн. – Ты ведь это хотел услышать? Что мой парень больше не хочет иметь со мной дела? Ну так он это сделал, в тот вечер, когда ты приехал без предупреждения.
Очень трудно подавить радостную улыбку, которая так и стремится вырваться наружу.
– Вот дерьмо. Сочувствую.
– Не притворяйся, – произносит Вонн. – Ты с самого начала говорил о нем гадости, считая его пафосным кретином.
Ну да. Тем не менее я отвечаю:
– Ты же знаешь, я просто шучу.
– Но теперь-то ты можешь говорить о нем что хочешь. Все кончено. И давай больше не будем это обсуждать, хорошо?
Она чуть не плачет, и я чувствую себя полнейшим мерзавцем, потому что подтрунивал над ней. Нужно ее как-то развеселить, отвлечь, пока она не бросилась в океан и не утопилась или что-нибудь такое. К счастью, я знаю безотказный способ: нужно включить «обаяние Окли Форда». Это гибрид наглеца и трикстера, перед которым невозможно устоять.
– Значит ли это, что теперь ты перестанешь страдать и наконец начнешь получать удовольствие от пикника? – дружелюбно спрашиваю я.
– Я не страдаю! – возмущенно смотрит на меня Вонн.
– Страдаешь, и еще как, – ухмыляюсь я. – Честно говоря, это выглядит крайне непривлекательно.
На ее лице поневоле появляется улыбка.
– А знаешь, что еще выглядит крайне непривлекательно? Ты, когда весь вечер набиваешь брюхо хот-догами! Как ты умудряешься не разжиреть при таком аппетите?
Операция «Отвлечь Вонн», похоже, проходит успешно.
– Много занимаюсь спортом. – Я напрягаю мышцы. – А ты думала, откуда взялись эти мускулы?!
– Опять про свои мускулы? Да ты просто зациклился на себе!
– А почему бы и нет? Я красавчик!
Она фыркает.
– Вот ты смеешься, но я-то знаю, что на самом деле ты тоже так думаешь. Ну давай, скажи: «Ок, ты красавчик».
– Ни за что, – твердо возражает Вонн.
– Я думаю, тебе все-таки стоит это сделать…
– А то что? Ну что ты со мной сделаешь, Ок? Будешь дергать за косички?
– Нет, я сделаю вот так!
И не успевает она моргнуть, как я взваливаю ее себе на плечо.
Воздух оглашает громкий визг:
– Немедленно поставь меня на землю, Окли Форд!
– Может, потом. – Я фиксирую ее захватом у себя на плечах и бегу к воде. – Кажется, тебе надо слегка остыть, – продолжаю я, пока Вонн колотит меня по спине маленькими кулачками. – В общем-то, я сам виноват. Многие девушки становятся слишком разгоряченными, столкнувшись с моей непревзойденной мужественностью.
– Даже не думай! – ругается Вонн, хотя на самом деле слышно, что она смеется. Я продолжаю бежать, и она бьет меня по плечам.
– Сейчас февраль! – вопит она. – Честное слово, если ты бросишь меня в эту ледяную воду, я тебя убью!
Тут ей удается дотянуться и ударить меня четко в живот, отчего я на мгновение останавливаюсь. Этого ей достаточно, чтобы вырваться из моей хватки и встать на ноги.
Она немедленно бросается прочь, подальше от берега.
– Вернись, Вонн! – хохоча, кричу я.
– Ни за что!
Мне удается схватить ее за футболку, но не успеваю я подтянуть ее к себе, как она обо что-то спотыкается и мы оба кубарем летим на песок и с гулким стуком приземляемся: Вонн на спину, а я сверху на нее.
Мы хохочем и одновременно пытаемся отдышаться. Я приподнимаюсь на локте, внимательно смотрю на нее сверху вниз, и веселье почти сразу пропадает, уступая место чему-то более серьезному, какому-то напряжению.
Ее щеки розовеют.
Мое дыхание учащается.
Она слегка размыкает губы.
Я чуть наклоняю голову.
Мне никогда так сильно не хотелось кого-то поцеловать…
Вдруг нам в лица летит песок, и мы тут же отодвигаемся друг от друга. Я недоуменно оглядываюсь и вижу неподалеку футбольный мяч. Чертовски вовремя.
– Эй! Киньте мяч! – кричит кто-то из игроков.
Я поднимаюсь, подхожу и пинаю мяч обратно толпе игроков. А затем поворачиваюсь к Вонн и протягиваю руку.
Через секунду она дает мне свою, позволяя притянуть себя ближе.
– Пойдем назад, – не глядя на меня, говорит она.
– Ага. – Мой голос звучит чуть более хрипло, чем обычно.
Мы возвращаемся и видим, что образовался музыкальный кружок. Темноволосая женщина играет на гитаре, а вокруг нее собралась группка школьников и их родителей. Сейчас она поет песню Кэти Перри. Некоторые подпевают, но большинство просто слушает.
– Это учительница музыки Шейна и Спенсера, – шепотом говорит Вонн. – Миссис Гринспун. Она даже заставила школьный оркестр разучить эту песню!
Я пытаюсь представить себе, как можно сыграть это на флейтах и кларнетах, и подхожу чуть ближе. Миссис Гринспун неплохо играет, и хотя временами фальшивит, явно наслаждается собственным исполнением.
Мы с Вонн садимся в ближайший шезлонг и слушаем. Я в задумчивости поглаживаю ее волосы, но замечаю это, только когда она поворачивается и пристально смотрит на меня.
– Извини, – бормочу я.
– Ничего. Я не против. Это… мило, – ворчливо произносит она, но в ее голосе одновременно слышатся и растерянность, и капелька грусти.
В какой-то момент песня заканчивается. Миссис Гринспун ставит гитару на стул и начинает беседовать с кем-то из родителей. Все остальные просто разбредаются в разные стороны, и никто на меня даже не смотрит. Все видели, что я тут сижу… и никто даже не попросил меня что-нибудь сыграть.
В кои-то веки я чувствую себя обычным человеком. Так приятно находиться в окружении людей, которым от меня ничего не нужно.
– Мы можем уйти, когда игра закончится. – Вонн машет в сторону поля.
– Я не тороплюсь. – Мой взгляд падает на оставленную гитару. – Как думаешь, они не обидятся, если я немного поиграю?
Вонн смотрит на стул, а потом на опустевшую лужайку. Почти все ушли смотреть игру.
– Никто даже не заметит.
Кажется, мне впервые в жизни говорят что-то подобное.
С чувством странного возбуждения я беру гитару и сажусь обратно в шезлонг. Вонн по-турецки устраивается в другом, напротив меня. Я беру несколько случайных аккордов, она наблюдает.
– Какие-нибудь пожелания? – шутливо говорю я.
Но она вполне серьезно раздумывает.
– А ты знаешь что-нибудь из The Lumineers?
Я удивленно поднимаю брови:
– Серьезно? Ты не хочешь услышать ни одной моей песни?
Не могу поверить, что она просит меня спеть что-то чужое!
– Я думала, тебе надоели твои песни, – ухмыляется она.
– Тоже правда, – я с трудом пытаюсь вспомнить аккорды к самой известной песне этой инди-фолк группы.
Вступление у меня толком не выходит, но как только я начинаю петь, аккорды вспоминаются сами собой. Вонн в полном восторге, она не отрывает от меня взгляда. Я немного меняю мелодию припева – нужно же привнести в эту песню хоть что-то свое! – и она радостно улыбается. Моя версия песни быстрее и несколько ближе к року, чем оригинал, и это звучит просто потрясающе. Честно говоря, я и сам в восторге.
Наконец я заканчиваю, и вдруг раздается шквал аплодисментов. Я чуть не падаю с шезлонга – так увлекся, что даже не заметил, что здесь есть еще кто-то, кроме Вонн. Кто-то начинает фотографировать… чувство «нормальности» пропадает. Вот она, моя «нормальная» жизнь: не могу даже спеть песню своей девушке, чтобы кто-нибудь это не зафиксировал.
Но Вонн все еще пристально смотрит на меня, и в ее глазах снова какая-то растерянность. Я хочу спросить ее, что не так, но тут ко мне начинают подходить люди и благодарить за песню. Несколько человек просят меня выступить, но я вежливо отказываюсь, беру Вонн за руку, и мы уходим прочь от толпы.
Матч уже закончился, и к нам подбегают потные и растрепанные близнецы. Мы вместе подходим к Пейсли и Таю и принимаем единодушное решение пойти домой.
– Было очень здорово, – тихо шепчет Вонн мне на ухо, пока мы идем по песку.
– Спасибо.
Когда подходим к лестнице, которая ведет на парковку, Вонн останавливается, пропуская всех вперед.
– Что такое? – спрашиваю я.
– Часто ты открываешь рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость, и мне хочется тебе врезать, – говорит она с грустной улыбкой. – Но когда ты поешь… очень сложно плохо к тебе относиться.
Я обдумываю ее слова, пока мы идем к парковке. Близнецы садятся на заднее сиденье «ниссана» Пейсли, а сама она – за руль. Вонн собирается сесть вперед, но я ловлю ее за руку:
– Подожди минутку. Дай мне свой телефон.
Она непонимающе хмурится:
– Вот, держи. Но зачем тебе?
Я молча беру из ее руки телефон и открываю список контактов. Вбиваю туда десять цифр и возвращаю телефон ей.
– Это мой номер, – хрипло говорю я. – Звони, если захочешь поболтать, ладно?
Вонн стоит в оцепенении.
Пока она не успела ни о чем меня спросить, я наклоняюсь, целую ее в щеку и иду к машине.
Мы с Таем садимся, и он, заводя мотор, бросает на меня беглый взгляд.
– Здорово было, да? – говорит он.
– Потрясающе, – отвечаю я.
И ни капли не преувеличиваю.
______
Утром в интернете появляется короткая запись моего исполнения. Я просыпаюсь от звонка Джима, решившего разбудить меня, чтобы об этом сообщить. Но он не сердится, а, наоборот, доволен.
– У видео уже больше миллиона просмотров! – каркает он мне в ухо. – А комментарии! Иди почитай комментарии. Я только что прислал тебе ссылку.
Я сонно сажусь в кровати и включаю громкую связь, а потом открываю ссылку на видео в «Инстаграме», но не смотрю его, а сразу начинаю читать комментарии.