ОМГ! Так здорово!
Он вернулся, сучки! А я говорила, что он не исписался!
ТАК ЗДОРОВО СНОВА СЛЫШАТЬ ОКЛИ
Это там его девушка? Вонн? Ох. Вот бы на меня кто-нибудь когда-нибудь так посмотрел, как он на нее смотрит.
*мурашкиМУРАШКИ
ОМГ. У меня по спине мурашки побежали.
Я невольно улыбаюсь. «Мурашки» – самое любимое слово в музыкальном мире. Я бросаю читать, потому что там больше пяти тысяч комментариев, и если захочу прочитать их все, то буду заниматься этим до самой смерти и еще половину загробной жизни.
– Твои фанаты по тебе соскучились, – заявляет Джим. – Это очевидное подтверждение. Тебе нужен новый альбом, Ок.
– Я стараюсь.
Как обычно, хорошее настроение быстро пропадает. Вот ему обязательно постоянно напоминать мне, как все плохо?
– Старайся лучше!
Я сжимаю зубы.
– Ты сегодня едешь на студию?
– Да. Выезжаю через час. – Я обдумываю следующую фразу. – Хотел попросить Вонн тоже поехать.
– Хорошая идея. Вчера вы были вместе, и кончилось тем, что ты записал хит. Может, она твоя муза.
– Ну, я же просто спел кавер, – бурчу я.
– Это неважно, – возражает он. – Ты немного изменил песню, и теперь она частично твоя. Но главное, ты спел ее с душой. Люди всегда реагируют на всю эту фигню с эмоциями.
– Эмоции – фигня? – смеюсь я. – Сочувствую твоей жене, чувак!
Он не реагирует на насмешку.
– Езжай и запиши что-нибудь стоящее. Я тебе потом позвоню и… Стоп, у меня входящий. Повиси на линии.
– Почему? Мы же уже закончили…
– Не вешай трубку, – требовательно говорит он, и воцаряется тишина.
Я сдерживаю раздражение. Ну серьезно, мне что, заняться больше нечем, кроме как ждать, пока он болтает с каким-то другим клиентом?
– Тебе сейчас Кинг позвонит! – вдруг резко кричит мне в ухо Джим.
У меня перехватывает дыхание. Черт побери!
– Ты серьезно?
– Да. Веди себя хорошо. Не торопи его. Пусть выговорится.
Я медленно выдыхаю:
– Принято.
– Будь молодцом, – еще раз повторяет Джим.
– Я понял.
Когда телефон подает сигнал, я убираю его от уха и смотрю на экран. «Номер скрыт».
– Он звонит. Я тебе перезвоню, – говорю я и нажимаю отбой, пока Джим еще раз не повторил, что я должен быть молодцом.
Я вытираю ладони об одеяло, стараясь совладать с эмоциями.
– Привет, Кинг, – здороваюсь я.
– Хэй, Окли, – говорит он.
– Зовите меня Ок, – говорю я. – Все друзья меня так зовут.
А мы с тобой будем как братья-близнецы, когда закончим записываться.
– Ага, ладно. Я видел, что творится в «Инстаграме». И это абсолютно заслуженно.
– Спасибо.
А потом делаю ровно противоположное тому, что мне велел Джим.
– Вы же не можете не знать, что я ваш фанат. Единственная причина, по которой я вас повсюду не преследую, – это то, что Джим меня убьет.
Кинг смеется.
– И мы оба знаем, что я до смерти хочу с вами работать. И поскольку вы первый раз сами мне звоните, я подозреваю, это не только ради того, чтобы поздравить меня с виральным видео в «Инстаграме».
– Ты не ошибся. Я вижу, как ты растешь. Ту музыку, которую ты записывал раньше, мог написать кто угодно.
Он прав. Я мог бы блефовать, сказав, что работаю над новыми вещами, но он раскусит эту ложь, как только войдет в студию. Так что я выбираю предельную откровенность:
– Если не запишу что-то новое, моя карьера, скорее всего, окончена. Мы оба знаем, что музыканту нужен продюсер, – без продюсера популярность быстро идет на нет.
– Ты хочешь изменить звучание, чтобы оставаться на волне? Все, что для этого нужно, – любовь и поклонение девочек-тинейджеров, а она у тебя и так есть. Тебе не нужен я, чтобы оставаться популярным.
– Нет, я хочу изменить звучание, потому что больше не чувствую связи со своей прежней музыкой. По сути, я пытаюсь не переосмыслить свою музыку, а… – Я собираюсь шагнуть в пропасть, полностью открыться, показать свое внутреннее содержимое, чтобы убедить Кинга согласиться, – …найти себя. Я потерян. И уже довольно давно.
Выпалив все это, я наконец затыкаюсь и чуть ли не впервые в жизни молча жду.
– А-а-а, вот как, – удовлетворенно произносит Кинг. – С этим я могу работать, Ок. Как насчет того, чтобы встретиться, скажем, в четверг?
– Звучит просто супер.
Еще пару минут мы обсуждаем время и место. Когда разговор заканчивается и я вешаю трубку, руки трясутся, ладони мокрые от пота и вообще такое чувство, как будто меня сейчас стошнит.
Но я никогда не чувствовал себя лучше.
ОНА
@OakleyFord @OakleyFord_№ 1Stan @sabaataani
@vogue @VeryVaughn подписывайтесь на меня
@OakleyFord хочу тебя укусить
@OakleyFord пойдем со мной на свидание!
– Ну так, – говорит Окли непринужденным тоном, – это лучший День святого Валентина в твоей жизни или худший?
Эти три проклятых слова – День святого Валентина – заставляют мое сердце сжаться. Я понимаю, что Окли просто пытается разрядить обстановку, но от самого напоминания мне становится грустно. Я бы ни за что не подумала, что буду проводить День святого Валентина в этом году без своего парня.
Но у меня больше нет парня.
До сих пор не могу в это поверить, даже когда вспоминаю о разрыве. С того момента как УУ в ярости выскочил из моего дома, прошло две недели. И две недели ни звонков, ни сообщений, ни встреч, ни… слез.
Я не уронила больше ни одной слезинки, и это меня сильно грызет. Мы с УУ так долго были вместе, но после того, как прорыдала целый вечер, я больше ни разу не заплакала.
Мне, конечно, становится больно, когда мысли о нем случайно приходят мне на ум. И заставляя себя удалить с компьютера некоторые фотографии, я всхлипывала. Но в основном я просто чувствую пустоту.
И… облегчение.
Боже. Каждый раз мне так противно, когда меня охватывает это чувство облегчения. И каждый раз в этот момент я вспоминаю тот разговор с Пейсли, когда она сказала, что я на самом деле не люблю УУ.
– Сложи губы вот так, – вдруг раздается команда, которая выдергивает меня из моих мыслей. Это Белинда – полтора метра чистого ужаса с синими волосами. Она строго смотрит и жестом указывает мне на собственные губы.
Я закатываю глаза, но делаю, как велено. Клаудиа сказала, что сегодня Белинда – мой босс.
– Нет, так ты совсем как рыба, – возмущается она. – Нужно сделать губы немного пухлее, но все-таки не как у карпов в пруду.
Окли хохочет как сумасшедший, аж диванчик трясется.
– Какой бред, – бросаю я. – Отвечая на твой вопрос: не лучший и не худший, просто… странный.
– Да? Разве обычно ты выкладываешь в «Инстаграм» не постановочные фотографии?
В его голосе звучат теплота и внимание, и от этого у меня перехватывает дыхание. И это заставляет меня снова испытывать странное влечение к Окли. Последние две недели я постоянно напоминаю себе, что мы на самом деле не встречаемся, но соглашаться с этим становится все сложнее и сложнее.
Например, его сообщения, которые приходят мне с его личного номера, а не через соцсети: они подозрительно похожи на его твиты.
Я не решаюсь спросить его, неужели он сам отвечает мне в публичных аккаунтах в интернете, но команда Клаудии уж точно не стала бы писать мне что-то в духе:
Сегодня проснулся в девять утра. Не думал, что солнце встает так рано.
А потом:
Я в музыкальном магазине, смотрю гитары. Хочется купить еще одну, это как с татуировками. Вот поэтому мне нельзя рано вставать. Приходи меня развлекать.
Это было его первое спонтанное приглашение встретиться. И мне очень хотелось. Боже, еще как! Но, честно говоря, меня пугает перспектива общаться с Окли просто так, не по работе. Еще месяца не прошло, как мы расстались с УУ. Боюсь, что магнетизм Окли затянет меня в свою воронку и мне захочется как-то отыграться. Не уверена, что это именно то, что мне нужно. Поэтому я все время придумывала отговорки:
Не могу. Готовлю ужин.
Занята. Пытаюсь подобрать удачный рецепт тирамису.
Не получится. Надо забрать близнецов из школы.
С нынешним бюджетом Пейсли смогла отправить близнецов в баскетбольный лагерь – они всегда об этом мечтали, но раньше у нас никогда не было денег.
Через день после моего последнего отказа Ок прислал мне видео:
Как тебе?
На видео он подбирал новые аранжировки к своим старым песням. Тексты были прежние, но звучание точно изменилось: стало более тяжелым и серьезным, ближе к року, чем в его трех уже выпущенных альбомах.
Неплохо.
«Неплохо» – ужасное слово. Противное, как остывший кофе. Совсем не то, что кто-нибудь хочет услышать.
Я не умею петь или играть на музыкальных инструментах. Могу только сказать, нравится мне или нет. Мне нравится.
А мурашки у тебя есть?
Каждый раз, когда я получаю от него сообщение, мне хочется сразу же ему ответить. Даже когда просто жужжит телефон. Но он спрашивал про музыку, а не про себя самого, так что я написала:
Пока нет.
Хочешь заставить меня постараться?
Просто говорю честно. Мне понравилось.
Я хочу, чтобы ты была в восторге.
Ну, этого точно не было. Мне понравилась музыка. Она звучала хорошо и по-новому. Но не настолько хорошо, чтобы у меня появились мурашки, и я не собиралась ему врать.
Ну, тогда тебе действительно придется постараться.
Он несколько часов ничего не писал, и я даже начала беспокоиться, что он обиделся.
Спасибо за откровенность. Когда-нибудь я переверну твой мир с ног на голову.
Если уж сам Окли Форд собрался это сделать, похоже, спасения нет. Мне очень хотелось написать ему: «Не надо. Боюсь, я этого не переживу». Но вместо этого я написала:
Посмотрим.
Но потом поняла, что это выглядит как откровенное заигрывание. Особенно когда Окли ответил: