Вызов принят.
На следующий день было еще хуже. За весь день он написал только один раз и прислал фотографию рожка с мороженым:
Опять туда поехал. В этот раз мороженое не такое вкусное. Просто чтоб ты знала.
И мне даже захотелось написать в «Твиттер» для всех его фанаток, которые каждый день заваливают меня сообщениями, что-то вроде крика о помощи: Окли Форд слишком обаятелен, пожалуйста, спасите меня кто-нибудь!
Невероятно сложно держать эмоциональную дистанцию при общении с человеком, с которым вы как бы встречаетесь. И честно говоря, то, что я лежу рядом с ним на мягком диване, моя голова покоится на его плече, а его знаменитые зеленые глаза ласково на меня смотрят, этому вовсе не способствует.
– Тебе не нравится, что наш первый совместный День святого Валентина документируют, – он, прищурившись, смотрит на противоположный конец дивана, где сгрудилась команда фотографов, – пять человек?
– Да. Пять – это многовато.
– Я тоже так думаю.
Я вздыхаю, и на его губах появляется улыбка. Он наклоняет голову ниже и меняет положение так, чтобы заслонить меня от находящихся в комнате людей. Понимаю, что сейчас будет, и напоминаю себе, что все это показуха, но блеск в его глазах говорит о другом, и…
– Не прикасайся к ней!
Ок раздраженно прикрывает глаза и откидывается обратно на подушки. И я внезапно проникаюсь огромной любовью к Белинде. Она спасла меня от невероятного, потрясающего поцелуя, о котором я продолжала бы вспоминать еще очень долго.
Клаудиа позвонила утром и сообщила, что сегодня мы будем делать романтические фотографии для социальных сетей. Но я не знала, что это будет так… интимно. И еще она сказала, что Окли должен сделать заявление. Как будто недостаточно моей встречи с его матерью и размытых фотографий на пикнике с моей семьей.
Окли нужно сделать заявление, и поэтому мы должны сфотографироваться, сплетясь телами на диване, в опасной близости друг от друга.
– Свет слишком яркий, – недовольствует Клаудиа. – Нужно, чтобы фотографии создавали впечатление «вместе смотрим кино поздно вечером», а не «только что проснулись в одной постели».
– И что, этого можно добиться при помощи света?
Окли подпирает рукой голову и смотрит вниз:
– Знала бы ты, сколько смыслов люди могут увидеть в обычной фотографии! Вот, например, когда у меня был перерыв в туре в поддержку «Форда», я пошел в клуб со своим приятелем Тревором Дэвидом, – ну, он барабанщик из группы Twenty Four Seven, знаешь?
Я киваю. Это довольно старая рок-группа, они уже лет десять выступают, но мне никогда особо не нравились.
– Ну вот, и он тогда встречался с одной моделью Victoria’s Secret из Лондона. У нее еще такое странное имя, библейское. Эзра? Джиджи?
– Вирсавия?
– Точно. Ну вот, мы были в клубе, и тут ее кто-то толкнул. А я подхватил, потому что иначе бы она упала. И в это время какой-то придурок нас сфотографировал и продал снимки немецкому таблоиду. И эти снимки выглядят так, будто я не отлипал от нее весь вечер, и на следующее утро они вышли с заголовками, что она изменяет своему парню с его лучшим другом. Хотя на самом деле Тревор все это время стоял рядом, на одном снимке его даже видно. – Он качает головой. – Но они его просто отрезали.
– Ничего себе. Это мерзко.
– Угу.
– А что по поводу… – Я нерешительно умолкаю.
– По поводу чего?
Ну а действительно, почему бы не спросить.
– Бразильской супермодели.
Он ухмыляется:
– Какой именно?
Я приподнимаюсь и пихаю его в бок.
Он хватает меня за руку. И почему-то не отпускает. Наоборот, притягивает ближе к себе. И я не возражаю.
– Ты про Изабеллу Дуарте? Все-таки ты за мной следишь!
Я смотрю на наши сомкнутые руки и чувствую себя очень неловко.
– Давным-давно в моей жизни был период, когда меня крайне интересовала личная жизнь знаменитостей, – выкручиваюсь я. Скандалы с Изабеллой и Пятницей отбили у меня желание следить за личной жизнью Окли. А потом погибли родители, и, кажется, в тот момент я вообще разучилась испытывать эмоции.
– Вот поэтому пиарщики и организуют фейковые пары! Если бы у меня не было девушки, ты бы и вполовину так сильно этим не интересовалась. А любовные скандалы заставляют шоу-бизнес крутиться.
– Возможно. Но я-то все-таки не похожа на Пятницу.
– Нет. Ты похожа на Вонн Беннетт. И мне это очень нравится.
Мое сердце начинает биться быстрее, и чтобы как-то отвлечься, я снова завожу разговор о Пятнице:
– А тебе не бывает завидно, когда она появляется на обложках журналов?
Это происходит почти каждый месяц.
– Ну, ты же понимаешь, что в реальной жизни она выглядит совсем иначе? Эти фотографии так сильно обрабатывают, что ее на них даже родная мать не узнает.
– То есть ты все-таки завидуешь?
– Если ты спрашиваешь, не скучаю ли я по ней, то нет. Мы были просто подростками, и наши менеджеры решили, что отношения между нами привлекут внимание большого количества людей. Так и вышло. Только вот с моей стороны это всегда оставалось исключительно постановочным сюжетом. Так что, возможно, у нас с Иззи кое-что действительно было, но я не давал ей своего номера. – Он понижает голос: – Если на самом деле твой вопрос о том, изменял ли я Пятнице, то нет. Если бы у нас были настоящие отношения, я бы даже близко не подошел к другой девушке. Я не такой, Вонн.
У меня перехватывает дыхание. Этот парень даже не представляет, что со мной творится, когда он так со мной разговаривает.
– Поехали сегодня со мной в студию, – предлагает он.
Я киваю, поскольку не в силах выговорить ни слова. Он лучезарно улыбается, и мне начинает не хватать Белинды, которая приказала бы мне пошевелиться.
– Давайте поменяем позу. Пусть теперь Ок положит голову ей на колени, – говорит наконец она.
Скрывая вздох облегчения, я немедленно сажусь. Окли не сразу подчиняется команде, но потом все-таки принимает новое положение. Впрочем, от того, что его голова лежит у меня на коленях, мне не становится легче. Еле сдерживаясь, чтобы не убрать прядь волос с его лба, я слегка вздрагиваю, и он тут же это замечает.
– Замерзла? – Его глаза вспыхивают.
Услышав это, Белинда щелкает пальцами:
– Одеяло! Это просто гениально!
Кто-то идет за одеялом.
– Расслабься, – произносит Окли.
Ну да, как будто это вообще возможно в такой ситуации!
– Дарла, размажь немного подводку у Вонн, а то макияж слишком профессиональный, – говорит Белинда, и визажист наклоняется надо мной с кистью и возит у меня под глазами.
– Столько труда ради этих фотографий?
– Ради одной фотографии, – поправляет Ок.
– Ну, кстати, можно сделать коллаж, – задумчиво говорит Клаудиа. Белинда за спиной у нее кивает, и синие волосы качаются в такт. – Ок, потянись вперед и коснись шеи Вонн.
Он касается пальцами моей шеи, и движение напоминает мне о том, как он касается грифа своей гитары. Ох уж эти изящные пальцы, которые способны извлечь из шести металлических струн столько восхитительных звуков.
– Я больше никогда в жизни не поверю ничему, что увижу в интернете, – шепотом говорю я.
Он осторожно проводит большим пальцем по моей щеке:
– Но сейчас-то мы не там.
______
Когда фотографии наконец сделаны, Окли быстро сажает меня в машину, пока Белинда не успела предложить еще какую-нибудь позу. Клаудиа и ее команда все еще спорят по поводу подписи. Понятия не имею, что они в итоге решили, хотя, кажется, среди самых вероятных вариантов было эмодзи с сердечком или хештег #чувства.
Когда мы сидим в машине, Окли достает что-то из заднего кармана с очень странным выражением лица.
– С тобой все нормально? – спрашиваю я.
– Да. Э-э-э… у меня для тебя кое-что есть.
Я удивлена:
– В смысле, подарок?
Он очень трогательно пожимает плечами:
– Ну, сегодня же День святого Валентина. Я подумал, нужно тебе что-нибудь подарить. Но не в присутствии пиарщиков, потому что они бы тогда предложили это тоже заснять, а я… в общем, я этого не хотел.
Мне сложно скрыть удивление. И смущение – получается, он что-то мне купил без приказа со стороны Клаудии, а мне даже в голову подобное не пришло. У меня нет даже открытки. А надо было?..
– В общем… – Он опять пожимает плечами. – Вот, держи.
Он подает мне сложенный вчетверо квадратик бумаги. Я непонимающе смотрю на него: он что, написал мне письмо? Сердце замирает. Или, может, песню?
Я разворачиваю бумагу, вижу, что там написано, и удивляюсь еще сильнее. Это выглядит как список ингредиентов с инструкциями: «добавьте», «хорошо перемешайте», «посыпьте какао». Но через секунду я понимаю, что это рецепт тирамису.
– Ой… – Это все, что я могу сказать.
– Ты говорила, тебе нужен хороший рецепт тирамису, и я… – Окли неловко ерзает, – я позвонил Франциско Белло – ты же знаешь, кто это, верно? Он снимается в…
– Кулинарном шоу «На сковороде»!
Это один из популярнейших телевизионных кулинарных конкурсов. Меня охватывает волнение:
– Хочешь сказать, он дал тебе свой рецепт? Свой секретный рецепт?
– Ага. – Он неловко улыбается. – Все-таки полезно быть знакомой с Окли Фордом, да?
Я ушам своим не верю. Франциско Белло ревностно оберегает секреты своих блюд. На кухню в его ресторанах посторонних вообще не пускают, и даже в передаче некоторые вещи заблюривают, чтобы зрители не могли записать рецепт.
– Боже мой! Это просто… – Я пораженно качаю головой. – Это так круто! Мечтаю скорее попробовать.
Окли снова улыбается:
– Подумал, что тебе понравится.
Понравится? Да я в полном восторге! Впрочем, это как раз одна из тех вещей, из-за которых я только сильнее запутываюсь. Почему он дарит мне подарки? И почему мое сердце так сильно колотится каждый раз, когда он рядом?
Мечтаю, чтобы у меня были ответы, но, похоже, в последнее время вопросы – это все, на что я могу рассчитывать.