су. – Ты меня за это осуждаешь?
– Нет. Просто интересно, как тебе удавалось разделять. Ты что, считал ее другом, но в определенные моменты начинал воспринимать по-другому?
Он касается большим пальцем моего подбородка и поворачивает мою голову так, чтобы я не могла смотреть больше никуда.
– Я хочу, чтобы ты меня видела, пока я буду тебе объяснять. Мы с Пятницей никогда не были вместе по-настоящему. Все, что ты могла видеть в прессе, – это не более чем актерская игра ради слухов и внимания. Клаудиа хотела, чтобы во время своего тура я каждый день появлялся на обложке какого-нибудь издания. Пятница и ее семья вообще живут только ради популярности. В финале этой истории кое-чьи чувства были задеты, но я понятия не имел, что так получится. Я думал, она просто очень хорошая актриса. Мне жаль, что я сделал ей больно. И если уж у кого-то из нас двоих проблемы, – он жестом обводит пространство между нами, – то, скорее, у меня. Думаю, ты понимаешь.
– Честно говоря, я совсем запуталась. – Я вытираю вспотевшие ладони о джинсы.
Окли проводит указательным пальцем по моей нижней губе.
– Знаю, солнышко. И тебе страшно, да? – Я киваю. – Мне тоже страшно. Предлагаю разобраться с этим вместе. Посмотреть, куда эта дорога нас приведет. Давай просто будем вместе.
Я тяжело вздыхаю и киваю головой.
______
– Так, значит, Мэтт играет на гитаре?
– Хочешь сыграть?
– Почему бы нет? – Он ухмыляется. – Я слышал, это очень нравится девушкам. – И убегает в дом раньше, чем я успеваю ткнуть его в бок. – Есть у кого-нибудь гитара? – громко спрашивает он.
Мэтт так быстро вскакивает, что чуть не опрокидывает стол. Откуда ни возьмись появляются сразу четыре гитары – и одна даже принадлежит Джастину, который, будучи в пятом классе, положил флейту на асфальт и принялся ездить по ней на велосипеде. Флейта была пластиковая, поэтому с ней ничего не случилось, а вот Джастину отец надрал зад.
– Ты ведь даже не умеешь играть на гитаре! – возмущаюсь я.
– Да, но это для Форда, – по-идиотски улыбается он. – Просто на всякий случай. Взял у дяди.
– Кстати говоря, отличный инструмент, – Окли берет пару аккордов.
– Что будешь играть? – с жаром спрашивает Мэтт. – Я знаю все твои песни. Даже новые.
Мы с девчонками прыскаем со смеху.
– Нет, свое я играть точно не буду. Знаешь что-нибудь из The Smashing Pumpkins?
– Да, я знаю «Нескончаемый взгляд» и «Сегодня», – кивает Мэтт.
– Тогда «Сегодня». А где будем играть?
Мэтт ведет его в гостиную.
– Вот тут. – Он показывает на диван. Окли садится посредине, а Мэтт пристраивается на скамейке прямо напротив него.
– По-моему, Мэтт собирается отбить у тебя парня, – бормочет Кики мне в ухо.
– Да уж, он действительно похож на влюбленного.
– Похож! – фыркает Кэрри с другой стороны. – Да если бы Окли похлопал ресницами, Мэтт бы рухнул к его ногам, и весь дом бы вздрогнул.
– М-м-м, какая соблазнительная картина.
– Иди сюда, солнышко. – Окли похлопывает рукой по подушке рядом с собой.
Кэрри и Кики ошеломленно смотрят на меня. «Солнышко?» – беззвучно произносят они.
Но я делаю вид, что ничего не заметила, и стараюсь не покраснеть как рак, перешагивая человек через десять, чтобы добраться до Окли. Он слегка изгибается, прижимаясь ко мне спиной, а гитарный гриф направляет в противоположную сторону. Мы сидим так близко, что я чувствую движение его руки, когда она скользит по струнам.
Они поют одну песню The Smashing Pumpkins, но довольно быстро переходят к One Direction. Окли даже исполняет, несколько более низко, чем в оригинале, песню Тейлор Свифт «Я знаю, что от тебя одни проблемы», время от времени поглядывая на меня. И все присутствующие, конечно же, это замечают.
Когда Окли поет для меня при всех, это совсем не так, как в студии. Там он просто работает, часто бросает песню на середине, и они с Кингом начинают все переделывать. Услышать композицию от начала до конца почти невозможно.
Но сейчас каждое слово, которое он произносит, – для меня. Он поет о том, как я ему нравлюсь, что я – лучшее, что с ним произошло, и в некотором смысле его спасение.
То, что я сижу рядом с ним и он постоянно на меня смотрит, – публичная демонстрация его чувств. УУ почти никогда так не делал. Он даже не носил те кеды, которые мы вместе разрисовали. Говорил, что бережет их, но на самом деле я даже тогда понимала, что ему просто стыдно.
А Окли совершенно спокойно поет в присутствии целой толпы народа о том, как он в меня влюблен и как ему со мной хорошо.
– Сыграй что-нибудь новое, – прошу я. Он очень бережно относится к своей музыке, но, по-моему, не осознает, как она на самом деле прекрасна. И такая доброжелательная аудитория, как здесь, – отличная возможность показать песню-другую.
Ок, видимо, тоже так думает и начинает наигрывать тот припев, из-за которого они тогда спорили с Кингом.
– Сыграть? – говорит он.
Все в комнате громко его подбадривают. В итоге он исполняет чуть ли не половину нового альбома, но потом, наконец, перестает играть и просит пить. Сразу несколько гостей наперегонки бросаются на кухню, чтобы принести ему воды.
Окли вспотел. Играть на гитаре на самом деле довольно тяжело. Я провожу пальцем вдоль его шеи, и он вздрагивает, а затем откидывается назад и прижимается ко мне.
– Каково это на самом деле – быть тобой? – спрашивает Джастин. Музыка разрушает барьеры, и правила, которые установили Кики и Кэрри, больше не работают.
Ок берет мою руку и перекидывает ее себе через плечо. Сплетает свои пальцы с моими и прижимает мою ладонь к своей груди:
– Не могу пожаловаться.
Это значит, что он просто не хочет. Со стороны кажется, что у него не жизнь, а малина, поэтому было бы лицемерием жаловаться на то, как все плохо, хотя на самом деле временами все действительно так.
– Что самое лучшее? – не отстает Джастин.
– Девушки, наверное? Девушки – это круто! – говорит Мэтт, и в его голову тут же летит несколько пластиковых стаканов. – Ну что? – возмущается он. – Это же так и есть!
Окли слегка улыбается:
– Даже если это так – чего я вовсе не утверждаю, – было бы неуважением к Вонн говорить о других девушках в ее присутствии. Теперь мы вместе, и я не вижу смысла вспоминать о ком-то еще.
Он говорит так просто и искренне, что у каждой девушки в комнате, включая и меня, замирает сердце. Я крепче сжимаю его ладонь. Он думает, что это у него проблемы? Ничего подобного. Это я влюбилась по уши.
Он слегка барабанит пальцами по деке, а потом говорит:
– Лучше всего – это когда выходишь на сцену, а тысячи людей в один голос поют твои песни. Ты можешь в любой момент остановиться, а они продолжат. Это невероятно. Даже не знаю, какими словами это описать. В эти моменты чувствуешь себя неуязвимым. Как будто можешь летать на крыльях их голосов.
Мэтт, похоже, недоволен ответом – но он один такой.
– А что самое сложное? – спрашивает Кэрри, подавая Оку стакан воды, и я благодарю ее взглядом.
– Спасибо. – Он берет его свободной рукой. – Вот такого рода вещи редко со мной случаются. – Он жестом обводит комнату. – Например, если я захочу пойти с Вонн посмотреть, как играют «Рэмс», мы не сможем просто прийти на стадион. Мои менеджеры свяжутся с менеджерами «Рэмс», нам понадобятся пропуска на поле для меня и примерно четырех телохранителей, на скамейке запасных будут репортеры и прочие люди, и даже если в начале матча никто не будет обращать на меня внимания, то к середине окажется, что у кого-то есть приятель, чей дальний родственник хочет пробиться в музыкальную индустрию, поэтому не соглашусь ли я послушать демо. А те, кто не спрашивает про музыку, фотографируют меня или делают селфи на моем фоне, чтобы скорее сообщить всему миру, что видели Окли Форда. Конечно, я понимаю, что, говоря нечто подобное, выгляжу как полный кретин. «О, бедненький Окли, у него такие серьезные проблемы». Но знаете, вот сегодня мы просто играли во фрисби и пели песни, и это круто. Никто не обращает на меня внимания, все просто веселятся.
Мэтт слегка виновато бросает взгляд на гитары.
– Да нет, я не против поиграть немного. Мне нравится. Но большую часть времени, даже когда ты просто выходишь из дома, то должен быть начеку, и это угнетает. С другой стороны, фанаты приносят деньги и именно благодаря фанатам я вообще стал тем, кто я есть. Так что я стараюсь быть благодарным и не жаловаться, – он хлопает ладонью по гитаре. – Ну а теперь, когда я вас всех удивил, давайте еще пару песен, и я поведу свою девушку домой.
Мэтт с готовностью берется за гитару, Окли с неохотой отпускает мою руку и садится.
Он делает это, потому что ему нравится играть. Но знаете что? Пока мы будем вместе, я о нем позабочусь. Я постараюсь, чтобы у него были те вещи, которых он лишен просто потому, что он Окли Форд, что бы это ни было – возможность просто общаться с ровесниками или примирение с мамой. О чем бы он ни мечтал, у него это будет.
ОН
lilbabyblue @Gracie33Dawson ОКЛИ ФОРД БЫЛ НА ДОМАШНЕЙ ВЕЧЕРИНКЕ В ЭЛЬ-СЕГУНДО!
Gracie33Dawson @lilbabyblue ДА ЛАДНО?! Откуда ты знаешь?
lilbabyblue @Gracie33Dawson моя двоюродная сестра тоже там была. Она с ним познакомилась!!!
Gracie33Dawson @lilbabyblue омг. *умирает от зависти
Я сбрасываю обувь и прямо в одежде падаю на кровать Вонн. Она стоит в дверях и смеется, но потом ее лицо становится серьезным.
– Что такое? – Я устраиваюсь поудобнее.
– Ты остаешься на ночь?
Она покраснела, и это так мило, что хочется вскочить с кровати и поцеловать ее. Но я закидываю руки за голову:
– А ты возражаешь? Уже три часа, и я чертовски устал.
– А Тай?
– Он не против поспать на диване.
Когда мы вернулись и обнаружили Тая здесь, Вонн удивилась, а я нет, потому что на самом деле он поехал вслед за нами на вечеринку и все это время сидел в машине неподалеку. Просто я не говорил об этом Вонн – тогда бы она его пригласила внутрь, и это разрушило бы всю атмосферу.