Ты всё-таки ненастоящий, подумал Немакс немного расстроенно, но послал коня с осторожностью.
Жеребец пошёл сразу и в нужном темпе – и перешёл с шага на рысь и с рыси в галоп чётко и даже с упреждением, будто они тренировались вместе пятьсот раз и наизусть знали, чего друг от друга ждать и хотеть. И встал жеребец правильно – без раздумий, но не резко, хотя Немакс морально был готов кувыркнуться через сияющую гриву.
Немакс похлопал коня по холке и ласково сказал:
– Рома. Умница. Я тебя Ромой буду звать, ладно, коник?
Коник кивнул и поочерёдно отыграл каждой ногой, будто требовал немедленного старта вскачь.
И они рванули.
Рома легко пролетел вокруг поляны раз и другой, стремительно обходя жующих товарищей – они провожали его снисходительными взглядами. Немакс сделал два вольта в разные стороны, пролетел полполяны уступкой влево, срезал обратную диагональ и, закричав от восторга, двинул Рому в лес, в щель между деревьями, казавшуюся долгой и относительно ровной.
Они влетели в тень с топотом и хрустом, короткое эхо било в деревья по обе стороны и падало обратно, но Немакс уже не слышал – он мчал впереди эха сквозь солнечные пятна, шлепки листьев и хлёсткие, с оттяжкой, удары низких ветвей. Рома ускорился, перемахнул канаву, торчащий из земли клубок корней, взял чуть левее, потому что так велела щель между деревьями, ставшая совсем сумрачной, и загрохотал навстречу толстенному стволу, наискосок перегородившему дорогу. Немакс ойкнул и понял, что остановиться они не успевают, а прыгать так высоко он не умеет. Надо или соскакивать на ходу, или довериться Роме, который явно шёл на прыжок. Рома, успел прошептать Немакс, припадая к бешено работающим лопаткам, – и взмыл ввысь, ввысь, к затенённому солнцу, как во сне, обмирая от восторга и сладкой жути. Кажется, он вопил.
Они летели секунды две, по-настоящему, почти в невесомости, – потом земля ударила в копыта. Немакс клацнул зубами и заорал снова, уже осознанно. Рома перешёл на рысь и на шаг – и замер, поводя боками.
– Рома, – прошептал Немакс и обнял его за шею. – Ромочка. Умница.
Ромочка потоптался на месте и коротко заржал. Немакс огляделся. Они стояли посреди странного участка. Деревья здесь были довольно редкими, но солнце сквозь жидкие кроны почему-то не пробивалось. Тем не менее было довольно светло. Так, что видны поваленные деревья, огораживавшие участок по периметру, – препятствие, через которое Рома только что перемахнул, было едва ли не самым низким, через остальные ни конь, ни человек, пожалуй, и не переберётся. Особенно с учётом того, что вокруг стволов как будто сами собой наросли колючие на вид кусты с хищно разбросанными ветками.
Ещё лучше просматривался голый ствол сосны, росшей в самой серёдке участка. Рома, помаргивая, смотрел на этот ствол. Немакс тоже вгляделся, подумал, сполз с Ромы, погладил его по шее, но вслух ничего не сказал – зачем просить, если и так понятно, что не бросит его конь. Немакс подкрался к сосне почему-то на цыпочках, несколько секунд рассматривал жёлто-бурую подушку травы и опавших игл у основания дерева, потом решительно разгрёб её и провёл пальцем по чёткой прямой линии, прочерченной кем-то то ли по стволу, там, где он выходил из земли, то ли по земле, там, где из неё выходил ствол.
Немакс подумал, оглянулся на Рому и с размаху пнул по дереву.
Дерево, весившее, наверное, тонну, легко, как дверь на шарнире, отъехало, открывая чёрную прямоугольную дыру.
Глава 12. Следи за родом
– Ну как выступила? – спросила Полинка, явно что-то дожёвывая.
– Да копец вообще, – сказал Макс и спохватился, что не девочкино, наверное, выражение.
Но Полинка не удивилась, а принялась уточнять, что да как да почему. Как будто Макс мог объяснить толком.
– Как-как? Колики?
– Ну вроде да. Звучит прикольно, а смотреть, ну, неприятно. Страшно даже.
– Ага, – рассеянно сказала Полинка. – А чего на другом выступать не стала?
– Да ну, – буркнул Макс.
Ему до сих пор было стыдно за свою радость от того, как всё обернулось, словно и впрямь вымолил пощаду у неба и коня. Конь, получается, собой пожертвовал.
– Знаешь, как она… он ржал. Плакал просто. Колики, блин. Ладно, будем надеяться, поколет и перестанет.
– Сейчас. Ой…
– Что?
– Да я вот читаю про колики у лошадей. Они умереть от этого могут, поняла?
– Ой, – сказал Макс.
К лошадям и вообще животным он относился очень спокойно, даже равнодушно, но с Ромой успел познакомиться – и жалко было коня.
– Вот, написано: исход нередко летальный. Тут… Тут ужас вообще.
– Какой?
– Насть, тут пересказывать… Лучше сама глянь, в любом поисковике сразу находится.
– Да я, блин… – сказал Макс с досадой и сообразил, что шанс упускать нельзя. – Слушай, Полин. У меня тут, короче, траблы, без интернета сижу, беда вообще.
– Нежданчик. А чего так?
– Мать вчера комп выключила, а я пароль, прикинь, забыл-ла, – с усилием довёл Макс слово до нужной формы и в сотый раз напомнил себе следить за родом.
А лучше говорить всё в настоящем времени, там рода вроде и не бывает. Правда, настоящее время не всегда годится. Не скажешь же «пароль забываю». Зато «не помню» скажешь. Так и надо.
– Не помню пароль, короче. Недавно сменил…лся и из головы вылетел. Можно я к тебе зайду?
– Хм. Да заходи, конечно.
– Адрес напомни, пожалуйста.
– Смешно.
Макс поёжился и невнятно пробормотал что-то про не помню и паршиво себя чувствую.
– Это игра такая, что ли? – спросила Полинка. – А сама запишешь и выложишь, да? Убью, поняла? Квартира сорок шесть, со вчерашнего дня ничего не изменилось.
– А… дом?
– Так. Настьк, ты точно с лошади не падала? Ладно, сиди дома, сейчас я за тобой приду.
– Да я во дворе. Скамейка такая рядом с качельками, где детская площадка, знаешь?
– Боже мой. Знаешь. Сиди на месте, никуда не уходи, я через минуту буду.
Куда уходить-то, тоскливо подумал Макс, озираясь. Знал бы хоть приблизительно – чесал бы во весь опор. А так даже направления не угадаю – на север бежать, на юг или по реке на лодочке сплавляться.
Полинка в сером спортивном костюме прибежала не через минуту, но через пару, наверное. Её подъезд, оказывается, был напротив детской площадки. Вот почему она так реагировала на объяснения Макса. Надо поменьше объяснять, значит, понял Макс. Поэтому, пока Полинка выспрашивала, тормошила и пыталась осмотреть его на предмет физических и умственных повреждений, невнятно бормотал, улыбался и пожимал плечами. Это, помимо прочего, было честно.
Наконец Полинка потащила Макса домой, кудахча без умолку. Насколько Макс успел рассмотреть, квартира была красивой и чистой, только в комнате у стола с компьютером высился островок ярких пакетов, в которых обычно вручают подарки. Макс не стал про них спрашивать, да и не особо его это интересовало. Компьютер его интересовал. Макс сразу сел в кресло перед клавиатурой – да и не на кровать же садиться.
– Чай будешь? – спросила Полинка. – А жрать?
Макс покрутил было головой, но сообразил, что надо задержать хозяйку на расстоянии подольше, и согласился:
– Ага, если есть чего.
– Ха. Ещё неделю дожирать будем, – непонятно сказала Полинка, ушла и загремела где-то невдалеке посудой и холодильником.
Макс мельком глянул открытую страницу про болезни лошадей и зарылся в поисковики по блогам. Он не врал, когда говорил, что не помнит про себя почти ничего. Но почти – это иногда очень много. Имя и отчество известны, возраст и класс тоже. Плюс есть фамилии и прозвища друзей, по которым можно поискать.
Озарения не случилось, вспомнить и найти себя не удалось. Не беда. У нас ведь внешность есть – ну, более-менее. Макс создавал персонажа для «Это просто игры» сам, по собственному портрету. Значит, можно по этому портрету и прообраз искать. Если он есть, конечно, а не кто-то, придумавший Макса, придумал всё это за Макса.
Нет, это плохая версия, дурацкая. Мы сейчас вспомним адрес игры, подберём способ обойтись без инвайта, аккуратно, чтобы зря не будить Настю, найдём и скопируем портрет МэдМакса. Какой же там адрес-то… Полинку спросить? А смысл? Вряд ли девчонкам, особенно вроде Полинки, кто-то инвайты подбрасывал.
– Полина, а у тебя «Это просто игра» есть? – крикнул всё-таки Макс.
Вместо того чтобы ответить, Полинка с топотом припёрлась в комнату с блюдцем в одной руке и ножом в другой, внимательно рассмотрела Макса, покачала головой и уверенно заявила:
– Ты точно разыгрываешь. Да?
Макс закатил глаза и вздохнул.
– Есть, короче, – отрезала Полинка и удалилась с ещё более возмущённым, если такое возможно, топотом.
– Блин, – прошептал Макс, потому что игра была в закладках и открывалась мгновенно.
Больше Макс не шептал. Он даже не услышал, как Полинка, пыхтя и ворча, прикатила столик с чайниками, чашками, тортом и оставшимися со дня рождения нарезками. Макс открывал новые и новые вкладки, так, что комп начал уже подвисать, и барабанил по клавишам, как заяц.
– Насть, давай чайку, – позвала Полинка. – Насть, алё. Ты что? Ты плачешь?
А что оставалось-то.
Макс был не бот.
Его звали Максим Андреевич Лобачёв. Он жил в небольшом городе Зотове в двухстах километрах от Сарасовска и сейчас лежал в детской горбольнице без сознания. Долго лежал или нет, непонятно. Последний публичный статус в соцсети у Максима Лобачёва был неделю назад – перепост дурацкой картинки. Олег Гаврилов, друг Максима Лобачёва, вчера пообщался ещё с одним другом, Денисом Клишенцевым, в той же соцсети:
«максов отец говорит кома без сознания и непонятно нифига»
«а мать»
«мать рядом с максом сидит»
«в дгкб?»
«ну там больше не пускают никого я спрашивал»
«капец»
Эти новости Макса, наверное, обрадовали бы – так, что он полез бы общаться с друзьями, которых, правда, не помнил и воспринимал просто как полузнакомые имена и совсем незнакомые лица на фото. Но он не полез и не обрадовался, потому что нашёл свои следы в настоящем уже после того, как увидел, что творится в «Это просто игре».