Не успела Светка, усадив меня на пуфик, перестелить постель, как началось. Мигом набежала толпа, все радовались, тискали меня, тащили бульоны, колбасу, сладости, каши, даже пирог с мясом девушка из номера Риты Бакиревой принесла, здоровенный кусман. Он так благоухал! Я бы, конечно, налопалась с голодухи, но тут на пороге возник наш приходящий цирковой доктор, выгнал всех, велел унести еду и начать с чашки бульона с сухариками.
А потом пришел Агеев. Молча сгреб в охапку, посидел так немножко и глухо сказал куда-то мне в макушку:
– Никогда больше, слышишь? Никогда! Ни один мужчина не стоит этого. И ни одна женщина.
Я запомнила, но, конечно, не поверила моему печальному великану. Юность никогда не соглашается с чужим опытом, особенно с горьким опытом.
Костя? На Костю я наткнулась, когда, проснувшись под вечер, попыталась спуститься по трем ступенькам деревянной лестницы из вагончика и добрести до одного укромного местечка рядом с душем – бульон Фиры Моисеевны и бесконечные отвары, которыми поил меня Олег Яковлевич, настоятельно требовали выхода. Костя сидел на ящике около моего вагончика, уже в костюме для работы и в гриме – представление шло как обычно. Без меня.
– Опппачки… ну-ка, иди сюда, скелетик. – Я не успела и мяукнуть, как он подхватил все, что от меня осталось, на руки и понес по маршруту. Еще три дня назад я умерла бы от счастья, а сейчас просто прислонила голову к его плечу и почему-то чуть мгновенно не уснула, вместо того чтоб трепетать. Жаль, путь был короток, но и обратно в постель он тоже меня отнес. И носил, неизменно оказываясь у двери, когда я выбиралась из кровати, все три дня, которые понадобились моему организму на восстановление.
Несколько раз за день моя голова лежала на его плече, я дремала в течение тех секунд, за которые Костя медленно доходил до душа или туалета. Теперь я знаю, почему так быстро вернулись ко мне силы, дурацкий кукольный румянец и восемь из потерянных двенадцати килограммов. Он делился со мной своей энергией, своим спокойным теплом и еще чем-то, чему нет названия, но оно бесценно. И делился щедро.
Никто не обращал на нас с Троепольским внимания. Цирк жил своей жизнью, здесь не принято было лезть с расспросами или делать скоропалительные выводы. Все были рады, что я поправилась (в прямом и переносном смысле), и на четвертый день смогла приступить к работе.
Я отсутствовала всего неделю, а людей в зрительном зале стало меньше, в рядах, всегда плотно забитых народом, уже появились свободные места. Дневные представления по субботам и воскресеньям директор Барский приказом отменил – деток тоже поубавилось. Заканчивался теплый октябрь.
35. Где зимуют шапито?
Агеев попросил у Барского вторник, присоединил его к выходному – понедельнику и улетел в Москву, чтоб привезти дочку Анечку. Они с Олегом подготовили все для лечения девочки термальными водами: договорились с местными детскими хирургами-ортопедами, неврологами и травматологами, разработали график поездок к источнику, нашли транспорт. Вернее, свою машину дал всемогущий Гурам Гвазава, его все равно ведь возил персональный водитель, могучий чеченец Али.
И вообще, нам здорово подфартило: тетя Тая Лурье весьма кстати экстренно собралась к мужу, который тосковал-тосковал в одной очень жаркой стране, да и прилетел за женой, чтоб забрать ее минимум на полгода. Огромная квартира с окнами, выходящими прямо на набережную, оставалась пустовать, и прекрасная подруга моей мамы перед отлетом принесла нам пять комплектов только что сделанных ключей:
– Четыре комнаты и здоровенная кухня. Владейте. Это гораздо лучше, чем ставить обогреватели в вагончиках, когда все-таки наступит осень. Зима тут тоже, представьте, бывает, хоть и с плюсовой температурой. Володиной девочке гораздо удобнее будет в теплой квартире с ванной и горячей водой. А то знаю я вас, поселите ребенка в спартанских условиях, оглашенные. Да, и собаку заберите, ему уже тесновато в вагончике.
Мы всем коллективом счастливцев немедленно пошли оглядеть неожиданное счастье, и некоторые (Ковбой, я, Якубов), жители провинций, никогда не видевшие потолков под пять метров, обалдели: большая квадратная прихожая, коридор, ведущий к кухне, по которому Рита Бакирева могла бы спокойно прокатиться в своем ренском колесе, пятнадцатиметровая кухня-столовая и четыре раздельных комнаты. Балкон, увитый виноградом, и два окна выходят на море, остальные три – на сквер. А еще большая ванна, газовая колонка и горячая вода постоянно.
Ковбой улегся на диван, который стоял в столовой и абсолютно терялся в ее габаритах:
– Вот тут жить буду. У меня вся родительская двушка-хрущевка целых двадцать пять метров, а тут одна эта комната – пятнадцать, хоромы!
Якубов сказал, что поставит себе раскладушку здесь же, у окна, и обещал всем варить кофе по утрам. Остальные комнаты достались Фире Моисеевне, Володе с дочкой (прилетит – обрадуется, мы же интенсивно искали для них с Анечкой жилье), нам с Вели и Риточке Бакиревой. До цирка от нашего замечательного дома идти каких-то четыреста метров – опять везение, потому что Олегу Тайменю будет удобно ходить к девочке.
Володя вернулся из Москвы на следующий день после отъезда тети Таи, и Альгис Путрюс сразу отвез их с дочерью на квартиру, где Фира Моисеевна хлопотала с ужином. Вовка оставил Анечку на ее попечении и примчался в цирк как раз к началу репетиции своего номера – двое суток вне манежа надо было компенсировать усиленной нагрузкой, и он выложился так, что вечернее выступление прошло как по маслу. Всю неделю с маленькой Анечкой днем занимался Олег Яковлевич, начавший сеансы массажа незамедлительно, а вечерами в дом на набережной мчались отработавшие свои номера артистки, сменяя друг друга, чтоб с ребенком все время кто-то был. А потом вообще все прекрасно устроилось: присутствия Фиры Моисеевны как старшего контролера больше не требовалось, зрителей становилось все меньше, и остальные женщины отлично справлялись без своей начальницы, которая теперь все вечера проводила дома с дочкой Агеева.
Кудрявая, очень хорошенькая и смышленая Анечка оказалась просто чудесной девочкой, покладистой, доброй и веселой. Мне, как самой юной и мало повидавшей, поначалу было тяжело смотреть на тоненькие неподвижные ножки и искривленную спинку малышки, но Анечка так естественно вела себя, так верила в исцеление и так мечтала о том, как придет в цирк и вручит папочке цветы, что и я расслабилась и перестала внутренне корчиться от сострадания и жалости. Мы подружились.
А в понедельник, не откладывая в долгий ящик, все поехали на источник. Кресло-каталку Анечки закрепили на багажнике Костиного мотоцикла, Олег Таймень взял девочку на руки и сел на заднее сиденье, я отлично поместилась там же, Рита Бакирева заняла место рядом с Володей, и процессия отправилась в путь, на восток.
Небольшое мегрельское село Киндги обнаружилось среди огромных эвкалиптов на самом берегу моря. Издалека мы увидели мощные столбы пара, поднимающиеся к небу – это и был источник, целое озеро прозрачной воды, почти кипятка, возникшее из недр земли. Слегка пахло сероводородом, стекая по широким трубам, опущенным в озеро, горячая вода мощными струями падала в большой котлован. Там местные жители поставили широкие деревянные лавки – по одной под каждой трубой – и просто в грунте выкопали два бассейна-купальни для целебных ванн. Очевидно, местные давно уже принимали тут процедуры – стены котлована были укреплены и увиты плющом, повсюду выросли деревья, и даже маленькое кафе имелось, там можно было заказать кофе, чай, пирожок или хачапури. Все это хозяйство было никак не огорожено и абсолютно бесплатно для любого желающего.
Костин мотоцикл произвел обычный фурор, собрав вокруг себя немногочисленных посетителей источника, так что мы спокойно, не привлекая ненужных взглядов, пересадили Анечку в кресло и направились вниз. Олег Яковлевич велел Агееву взять дочку на руки и для начала опуститься с ней в теплую воду купальни. Через десять минут (все строго по часам) массажист выбрал струю нужной температуры, уложил Анечку на лавку и в течение еще десяти минут аккуратно разминал ей ножки и спинку. Мы с Костей и Ритой тоже отлично провели время под горячими струями.
Сначала Бакирева с некоторой опаской подставляла падающей воде то многострадальные ноги, то спину, но потом расслабилась и, кажется, задремала на лавке. А я украдкой разглядывала Костю, стоявшего в потоке воды в трех метрах от меня. На пляже он обычно стремительно нырял в море, заплывал далеко, превращаясь в точку, а выйдя из воды, сразу надевал футболку. И теперь я поняла, почему: по широкой спине наискосок змеился огромный шрам, предплечье и бедро с правой стороны я хорошо рассмотрела (осмелела, предчувствуя скорую разлуку, а ведь все эти месяцы ни разу не позволяла себе таращиться на солнце в упор), им тоже основательно досталось на той войне, которая отняла у Троепольского жену… я опять усилием воли заставила себя не думать, а просто радоваться тому, что есть сейчас.
После волшебной воды источника тело стало каким-то невесомым, мысли – ясными, а настроение сделалось приподнятым. У меня ничего никогда не болело, а вот все остальные сразу отметили уменьшение хронических болей в переломанных костях и решили ездить на источник ежедневно. Да и Анечка отлично спала ночью и проснулась с улыбкой – даже первая процедура пошла впрок малышке, которая страдала от ночных приступов болей в спине.
И стали мы ездить в Киндги каждый день. Иногда нас сопровождал Якубов, иногда – Костя, иногда – Витька Ковбой. Рита не пропустила ни одного дня, ей стало настолько лучше, что и заветная фляжечка с коньячком в качестве болеутоляющего появлялась все реже.
Через две недели директор Барский получил приказ из Главка: передвижной цирк-шапито № 13 заканчивает гастроли и становится на зимнюю консервацию. Теперь только в начале мая снова оживет цирковой городок, приедут другие артисты, будет сформирована новая программа, а мой первый коллектив уже очень скоро разбросает по городам и весям кочевая судьба цирковых…