– Все, с меня хватит! – объявил Дэмиэн.
Это была первая искренняя эмоция за весь день.
– Дэмиэн… – Грейс попыталась взять его за руку, но тот вырвался.
– Я домой, а ты иди в паб.
Фотографы усердно щелкали камерами, длинные объективы неприлично высовывались из-за надгробий. Тренер-телохранитель пытался как-то заслонять Дэмиэна, однако папарацци устремились за ним.
Викарий беспомощно повернулась к Айрин.
– Что будем делать?
– Давайте перенесем гроб в часовню, – решила Айрин, стараясь не терять самообладания. – Быстрее, – скомандовала она носильщикам.
Те подняли Дайану и понесли обратно чуть ли не бегом, пытаясь при этом соблюдать видимость благообразия. Впрочем, это им не удалось: выглядели они смехотворно, сбивались с ритма, натыкались друг на друга и путались в собственных ногах. Звонкая музыка постепенно затихала вдали.
И гудок поет нам песенку…
Готорн задумчиво смотрел им вслед; видно было, как в его мозгу интенсивно крутились мысли.
– «Бип-бип-бип», – пробормотал он, не попадая в мелодию, и заспешил вслед за гробом.
12. Запах крови
Оставив сконфуженный кружок возле пустой могилы, мы поспешили за гробом, напоминающим теперь утлый кораблик в бурном море.
Я подозревал, что Готорна эта злая, жестокая шутка – если это шутка – немало забавляет, находит какой-то отклик у внутренних демонов. С другой стороны, более вероятно, его радовало то, что теория Мидоуза разлетелась вдребезги. Всего лишь несколько минут назад он рассуждал об ограблении, которое пошло не так, – теперь об этом и речи быть не могло. Все происходящее вывело преступление за рамки стандартных полицейских процедур, что давало Готорну больше права считать расследование своим.
Я оглянулся: Мидоуз ковылял за нами на некотором отдалении.
– Ну и что ты думаешь? – спросил я.
– Это было послание.
– Послание… Кому?
– Как минимум Дэмиэну Кауперу. Ты же видел его лицо!
– Он был расстроен.
– Расстроен – мягко сказано. Побледнел как полотно! Я думал, он сейчас в обморок свалится.
– Наверное, тут намек на Ларри Гудвина, – предположил я.
– Его же не автобус сбил!
– Нет, но он мог в тот день взять с собой игрушечный автобус, или ему нравилось ездить на автобусах…
– В одном ты прав, приятель: это детская песенка – значит, имеет отношение к погибшему мальчику.
Готорн осторожно перешагнул через чью-то могилу.
– Дэмиэн уехал домой, но мы с ним скоро свяжемся. Интересно, что он скажет…
– С момента эпизода в Диле прошло десять лет, – рассуждал я вслух. – Сперва Дайану Каупер убили, теперь это… Кто-то явно пытается на что-то намекнуть…
Гроб уже занесли в часовню. Мы задержались у входа, дожидаясь Мидоуза.
– Там, где ты, вечно все летит кувырком, – пропыхтел он, задыхаясь.
Если не возьмется за ум, не перестанет курить и не сядет на диету, скоро снова посетит кладбище и задержится там гораздо дольше.
– Ну и как твой грабитель это проделал? – язвительно поинтересовался Готорн. – Что-то я не заметил тут никого в форме курьера.
– Это может совершенно не иметь отношения к делу, – ответил Мидоуз. – Тут замешана голливудская звезда: не исключена чья-то дурацкая шутка; у кого-то плохо с чувством юмора, вот и все.
Мы зашли в часовню. Гроб уже стоял на ко́злах, Айрин Лоуз деловито отстегивала крепления. За ней квадратными от ужаса глазами наблюдала викарий.
– Я работаю в похоронном бизнесе двадцать семь лет, – пожаловалась Айрин, – и ни разу – ни единого разу! – ничего подобного не случалось.
По крайней мере, песенка умолкла; в тишине раздавался лишь скрип ивовых прутьев. Айрин подняла крышку, и я непроизвольно дернулся: совсем не хотелось лицезреть Дайану Каупер через неделю после смерти. К счастью, ее накрыли муслиновым саваном: различались лишь контуры тела без подробностей типа остекленевших глаз или зашитых губ. Айрин наклонилась, вытащила из рук покойной нечто похожее на ярко-оранжевый мячик и передала Мидоузу.
Тот брезгливо покрутил в руках непонятный предмет.
– Фигня какая-то…
– Это будильник.
Готорн протянул руку, и Мидоуз с облегчением отдал ему вещдок.
И действительно, это был цифровой будильник с круглым циферблатом; сбоку виднелась перфорация, как на старом радиоприемнике, и две кнопки. Готорн щелкнул переключателем, и песенка заиграла снова:
День-деньской колеса крутятся…
– Выключите! – вздрогнула Айрин.
Готорн подчинился.
– Это будильник, проигрывающий MP3-файлы, – объяснил он. – Их полно в интернете. Можно скачать любимую песню твоего ребенка и поставить в качестве мелодии на звонок. Я сыну купил такой же, только вместо музыки записал собственный голос: «Вставай, ленивый ублюдок, шевелись!» Ему нравится.
– Как его включили? – спросил я.
Готорн перевернул будильник.
– Установлен на одиннадцать тридцать – значит, рассчитывали примерно на середину похорон. Получилось как нельзя лучше.
Безо всякого перехода он набросился на Айрин Лоуз:
– Вы можете объяснить, как будильник оказался в гробу?
– Нет! – опешила та, словно Готорн обвинял во всем ее лично.
– Вы оставляли гроб без присмотра?
– Нужно спросить мистера Корнуоллиса.
– А где он?
– Ему пришлось уйти пораньше – у сына в школе концерт. – Айрин не сводила глаз с оранжевого «мячика». – В нашей фирме никто на такое не способен!
– Значит, это кто-то посторонний. Отсюда и вопрос: вы оставляли гроб без присмотра?
– Да. – Айрин поежилась – ей неловко было это признавать. – Покойная содержалась в нашем учреждении на Фулэм-Пэлас-роуд, ее привезли оттуда сегодня. К сожалению, у нас в кенсингтонском офисе недостаточно места, поэтому мы разместили миссис Каупер в часовне неподалеку от Хаммерсмита – наше специальное место скорби, – где ее по желанию могли навестить близкие друзья и члены семьи.
– И многие пожелали?
– Навскидку сказать не могу, но у нас есть книга посетителей, и никого не допускают без записи.
– Ну а здесь, на кладбище? – спросил Готорн.
Айрин не ответила, и он продолжил:
– Когда мы приехали, гроб находился в катафалке на заднем дворе.
Айрин переадресовала вопрос одному из носильщиков. Тот опустил голову и неловко шаркнул ногой.
– Мы были там почти все время, – пробормотал он. – Почти.
– А вы кто?
– Альфред Лоуз. Я директор фирмы, Айрин – моя жена.
– А-а, семейный бизнес! – криво усмехнулся Готорн. – Так где же вы были?
– Мы приехали, припарковались и вошли в часовню.
– Все?
– Да.
– А катафалк был заперт?
– Нет.
– В нашей практике еще никто не пытался вытащить покойника, – заметила Айрин ледяным тоном.
– Зато теперь вам есть о чем подумать, – ядовито парировал Готорн. – Мне нужно поговорить с мистером Корнуоллисом. Где я могу его найти?
– Сейчас я напишу вам адрес.
Айрин протянула руку, и муж подал ей блокнот с ручкой. Нацарапав пару строк, она оторвала листочек и передала Готорну.
– Спасибо.
– Погоди-ка!
Все это время Мидоуз молча стоял в стороне и только сейчас спохватился, что не принимает участия в разговоре.
– Я забираю будильник, – распорядился полицейский, напоминая, кто здесь главный. – Его вообще не надо было трогать! – добавил он, забыв, что сам же первый и забрал вещдок у Айрин. – Экспертам это не понравится!
– Вряд ли они что-нибудь найдут.
– Если его купили в интернете, мы сможем установить личность покупателя.
Готорн протянул ему будильник. Мидоуз осторожно взял его кончиками большого и указательного пальцев.
– Удачи! – пожелал Готорн.
Это был сигнал расходиться.
Поминки – если их можно так назвать – проводились в пабе на углу Финборо-роуд, в пяти минутах ходьбы от кладбища. Именно это место упомянул Дэмиэн Каупер, прежде чем уйти. Он оказался не единственным: половина присутствовавших на похоронах решила пропустить мероприятие. Оставшаяся дюжина мужчин и женщин налегала на просекко[21] и крошечные колбаски и пыталась утешить друг друга не только в связи с утерей дорогой подруги, но и с тем ужасным фарсом, свидетелями коего они стали.
Готорн позвонил Роберту Корнуоллису и оставил ему сообщение. Теперь же он решил сосредоточиться на присутствующих: в конце концов, если бы они не знали Дайану Каупер, то не пришли бы на похороны, а другого шанса застать всех вместе не будет.
Пружинистой походкой Готорн пересек Фулэм-роуд и вошел в паб. Я уже заметил, что любая непонятная ситуация действовала на него как энергетик – и чем страннее, тем лучше.
Мы сразу увидели Грейс: она стояла, опираясь на барную стойку, в ультракоротком, хотя и черном, платье и бархатном смокинге с подбитыми плечами и выглядела так, словно только что вышла с премьеры фильма. С ней никто не разговаривал. Завидев нас, Грейс нервно улыбнулась.
– Мистер Готорн! – воскликнула она с явным облегчением. – Я тут почти никого не знаю…
– А кого знаете?
Грейс огляделась.
– Это Реймонд Клунс, театральный продюсер. Дэмиэн играл в одной из его постановок.
– Виделись.
– А это врач Дайаны. – Грейс кивнула в сторону пузатого мужчины лет шестидесяти в темном костюме-тройке. – Кажется, его зовут доктор Баттерворт. Рядом – жена. Мужчина в углу – поверенный Дайаны, Чарльз Кеннеди, он разбирается с завещанием. А больше я никого не знаю.
– Значит, Дэмиэн уехал домой…
– Он в шоке. Эту песню выбрали нарочно, чтобы его расстроить.
– Вы в курсе, о чем идет речь?
– Вообще-то, да… – Грейс замешкалась в нерешительности. – Это была любимая песня Тимми Гудвина, того мальчика, что погиб в аварии. Его хоронили под нее в Хэрроу-Уилд.
– Откуда вы знаете?
– Дэмиэн рассказал. Он часто вспоминал эту историю. – По каким-то неведомым причинам Грейс пыталась защитить Дэмиэна. – Он не из тех, кто выставляет св