– Ты сказал: «Кто-то затаил на него злобу», – напомнила Барбара.
– Да, это логичный вывод, но, как я говорил, мне еще не приходилось сталкиваться с подобными ситуациями. С другой стороны, если Дэмиэна убили, дело предстает в ином свете.
Готорн бросил чипс обратно в миску.
– Кто-то положил в гроб будильник, который зазвенел в половине двенадцатого и проиграл детскую песенку. Думаю, можно смело рассчитывать на то, что связь есть. Вот я и хочу знать, как он туда попал.
– Понятия не имею.
– А вы подумайте! – раздраженно бросил Готорн.
Судя по всему, бардак в доме, вопящие дети, Барбара со своими чипсами начали действовать ему на нервы.
Корнуоллис взглянул на жену, словно ища поддержки.
– Уверяю вас, никто из моих сотрудников в этом не замешан. В нашей компании все работают не менее пяти лет, и многие являются членами семьи – Айрин наверняка вам рассказывала. Миссис Каупер привезли из больницы прямо к нам в морг на Хаммерсмит. Тело обмыли, закрыли глаза. Миссис Каупер не пожелала, чтобы ее бальзамировали. Далее тело положили в гроб из ивовых прутьев, который она сама выбрала, – это было утром, около половины девятого, присутствовали все четыре носильщика. Затем гроб перенесли на катафалк. У нас частная территория с воротами на электронном замке – с улицы никто не зайдет. Оттуда ее и привезли сразу на Бромптонское кладбище.
– Значит, она все время была под присмотром?
– Да. Разве что за исключением трех-четырех минут на парковке за часовней.
– Значит, именно в этот момент кто-то положил в гроб будильник.
– Наверное…
– Сколько времени понадобится, чтобы снять крышку?
Корнуоллис задумался.
– Несколько секунд, не больше. У традиционного гроба из твердых пород дерева крышку привинчивают, а ивовый закрывается на ремни.
Барбара допила вино.
– Вы точно не хотите по бокальчику? – предложила она.
– Нет, спасибо, – отказался я за обоих.
– Ну а я себе еще налью. Все эти разговоры о смерти и убийствах!.. Мы никогда не обсуждаем работу дома, детям это не нравится. Помню, в школе нужно было рассказать перед классом о профессии отца, так Эндрю сочинил, будто его папа бухгалтер! – Барбара хохотнула. – И откуда что взялось! Он ничего не знает о бухгалтерии!
Она подошла к холодильнику и налила себе еще один бокал вина.
На кухне появился мальчик лет десяти в спортивных штанах и футболке, повыше остальных; темные волосы неопрятно падали на лоб.
– А почему Себ с Тобом в саду?
Тут он заметил нас.
– А вы кто?
– Это Эндрю, – представила Барбара. – А это полицейские.
– Что случилось?
– Ничего страшного, не забивай себе голову. Ты уроки сделал?
Мальчик кивнул.
– Тогда можешь посмотреть телевизор, если хочешь. – Мать нежно улыбнулась, явно желая похвастаться. – Я только что рассказывала полисменам про твой школьный спектакль, мистер Пиноккио!
– Вышло так себе, – вставил Корнуоллис, затем изобразил, будто у него вытягивается нос. – Погоди-ка… Это же вранье – замечательно сыграл!
Эндрю раздулся от гордости, весьма довольный собой.
– Когда вырасту, стану актером, – объявил он.
– Об этом пока рано говорить, – прервал его отец. – Если хочешь помочь, сходи позови братьев – пора ложиться спать.
В саду Тоби с Себастьяном лазали по лестницам и визжали как резаные. Оба перевозбудились и напоминали скорее маленьких обезьянок, чем людей. Я хорошо помнил эту фазу по своим собственным детям.
Эндрю послушно вышел исполнять поручение.
– Позвольте задать вопрос… – Готорн разозлится, но мне было интересно. – Не совсем по делу… Почему вы решили выбрать такую профессию?
– Почему я стал оказывать похоронные услуги? – Похоже, Корнуоллиса нисколько не смутил вопрос. – В каком-то смысле профессия выбрала меня. Вы же видели вывеску над дверью агентства – это семейный бизнес. Мой отец вел его пятьдесят лет, а до него – дед. Со мной работают родственники: с Айрин вы уже знакомы, а кузен Джордж ведет бухгалтерию. Может, однажды кто-то из мальчиков продолжит дело.
– Еще не хватало! – фыркнула Барбара.
– Они могут и передумать.
– Как ты?
– В наше время молодежи непросто найти себя. Детям полезно будет знать, что для них всегда наготове рабочее место.
Корнуоллис повернулся к нам.
– После окончания колледжа я поездил по миру, занимался разными вещами. Наверное, где-то в глубине души я всегда сопротивлялся своему предназначению – стать директором похоронного агентства. С другой стороны, если бы я не решился на это, моя жизнь была бы совсем иной. – Он взял жену за руку. – Так мы познакомились…
– На похоронах моего дяди!
– Одни из первых моих похорон. – Корнуоллис улыбнулся. – Наверное, не самый романтичный способ знакомства, зато самая большая удача в моей жизни.
– Мне все равно никогда не нравился дядя Дэвид, – вставила Барбара.
Снаружи темнело. Младшие спорили с братом, который пытался их урезонить.
– Если у вас больше нет вопросов, боюсь, мы вынуждены просить покинуть нас, – сказал Корнуоллис. – Надо укладывать детей.
Готорн поднялся на ноги.
– Спасибо, вы нам очень помогли.
Лично я совсем не был в этом уверен.
– Сообщите, если что-нибудь узнаете, ладно? – попросила Барбара. – Никак не могу поверить, что Дэмиэна Каупера убили. Сперва мать, потом самого… Так поневоле задумаешься, кто следующий!
Она вышла в сад забрать детей, а Корнуоллис проводил нас до двери.
– Я забыл упомянуть одну вещь, – сказал он, стоя на пороге. – Не уверен, имеет ли это значение…
– Продолжайте, – кивнул Готорн.
– Короче, пару дней назад мне позвонили: кто-то хотел знать, когда и где состоятся похороны. Звонил мужчина, представился другом Дайаны Каупер, однако фамилию называть отказался. Да и вообще, вел себя… м-м… подозрительно. Не то чтобы сумасшедший, но… Весь какой-то напряженный, страшно нервничал…
– Откуда он узнал, что вы распоряжаетесь похоронами?
– Я и сам удивился. Наверное, обзванивал все агентства в западной части Лондона, хотя наше одно из самых крупных и известных, так что мог начать и с нас. В общем, тогда я не придал этому особого значения, просто сообщил информацию. А потом Айрин рассказала о сегодняшнем происшествии, и тут я вспомнил…
– А номера у вас, случайно, не осталось?
– Остался. Мы ведем учет всех входящих звонков, а он звонил с мобильного телефона, так что номер отобразился в системе.
Корнуоллис достал сложенный клочок бумаги и протянул Готорну.
– Честно говоря, я сомневался, давать вам его или нет. Не хочу причинять людям неприятности.
– Разберемся, мистер Корнуоллис.
– Наверняка пустая трата времени.
– Ничего, у меня полно времени.
Корнуоллис зашел в дом и закрыл дверь. Готорн развернул записку и улыбнулся.
– Я знаю этот номер.
– Откуда?
– Его мне дала Джудит Гудвин – это номер ее мужа, Алана Гудвина.
Готорн сложил листок бумаги и сунул в карман, продолжая улыбаться, словно ожидал именно этого.
15. Ланч с Хильдой
– Ты купил новые туфли, – заметила жена, когда я собирался уходить.
– Нет, – удивленно отозвался я, опустил глаза и понял, что все еще ношу туфли покойного Дэмиэна Каупера, которые дал мне Готорн, – я надел их чисто рефлекторно. А, эти…
Моя жена, телепродюсер, обладает поразительным нюхом на мельчайшие детали; из нее получился бы хороший детектив или шпион. Я еще не рассказывал ей про Готорна и неловко замялся.
– Они у меня давно, просто ношу редко.
В нашей семье не принято лгать друг другу. Оба утверждения в широком смысле вполне сойдут за правду.
– Куда идешь? – спросила жена.
– На ланч с Хильдой.
Хильда Старк – мой литературный агент; она тоже не знает про Готорна. Я поспешно улизнул.
Вообще, между писателями и их агентами складываются довольно странные отношения; честно говоря, я и сам их до конца не понимаю. Если коротко – писателям нужны агенты. Когда речь идет о сделках, контрактах, счетах – да, собственно, обо всем, что связано с бизнесом или здравым смыслом, – большинство писателей беспомощны как дети. Всем этим занимаются агенты в обмен на десять процентов твоего заработка – вполне разумная цифра до тех пор, пока продажи не увеличиваются. Хотя после этого тебе уже без разницы. Вот и все. Непосредственно работой они не обеспечивают. Если им удается повысить твой аванс, это значительно меньшая сумма, чем та, что они берут себе.
Литературный агент – не твой близкий друг. А даже если и друг, то довольно ветреный, флиртующий одновременно с кучей клиентов, которых рад видеть не меньше. Он/она может предварительно спросить, как поживают жена и детки, но больше всего их интересует, как продвигается твоя книга. По сути, мыслят они односторонне и всегда синхронно с «Нильсеном», компанией, отслеживающей продажи книг в Великобритании. Через неделю после выхода книги Хильда звонит мне и рассказывает про рейтинги, хотя прекрасно знает, что меня от этого тошнит. «Продажи – вовсе не главное», – говорю я ей. Вот, пожалуй, и вся разница между нами.
Однажды мы собирались лететь в Эдинбург на деловую встречу. Мы только начали работать вместе; помню, я тогда удивился: зачем она летит со мной? Что, у нее семьи нет? Я так и не понял. Она не приглашала меня к себе, и я ни разу не встречался с членами ее семьи. Когда я увидел ее по ту сторону рамок, Хильда орала на кого-то по телефону и сделала мне знак не мешать. Секунд через десять я понял, что она разговаривает с издателем; еще через десять до меня дошло, что это мой собственный издатель. Оказывается, едва надев туфли, ремень и пиджак после досмотра, Хильда направилась в местный книжный магазин и обнаружила, что моей новой книги нет в продаже, – и теперь требовала у издателя объяснений.
В этом вся Хильда. До того как мы подписали контракт, я встречал ее на книжных ярмарках в Дубае, Гонконге, Кейптауне, Эдинбурге и Сиднее. Она знала обо мне все: как продается моя последняя книга, почему уволился мой редактор, кто ее заменит… Хильда была джинном для моего Аладдина, хотя, насколько я помню, я ни разу не потер волшебную лампу. Наше сотрудничество казалось неизбежным, и в конце концов я сдался. Кстати, я да