– Да, Биргит.
– Виолетта?
– Да.
– Да, Биргит. – Она пристально разглядывает Вилланель. – С тобой же у нас не будет неприятностей, да? Клянусь, только попробуй у меня что-нибудь выкинуть – только попробуй, – и ты пожалеешь. Правда, Мария?
– Да, Биргит, – отвечает Мария. – Пожалеет.
– Хорошо. Жду обеих через час. – Она поворачивается было уходить, но передумывает. – Виолетта, покажи ногти.
Вилланель протягивает ей руки. Биргит хмуро их изучает.
– Зубы.
Вилланель подчиняется.
– Откуда у тебя шрам?
– Укусила собака. Биргит.
Биргит сверлит Вилланель подозрительным взглядом. Потом наклоняется к ней, морщит нос.
– И твои волосы. От них воняет.
– Да, Биргит.
Вилланель и Мария наблюдают, как управляющая выходит из комнаты, следом за ней – Иоганна все с той же ухмылкой на лице.
– Добро пожаловать в дурдом. – Мария устало улыбается.
– Она всегда такая?
– Иногда хуже. Я не шучу.
– Вот блин!
– Tak. И теперь тебе отсюда никуда не деться. Вот твоя койка. Два нижних ящика – твои.
Мария – полька. Она рассказывает Вилланель, что в «Фельснаделе» работают мужчины и женщины из десятка стран и что, хотя разговорный немецкий обязателен, между собой все обычно общаются по-английски.
– Осторожнее с Иоганной. Она притворяется дружелюбной и что она якобы на твоей стороне, но что бы ты ей ни сказала, все будет передано Биргит. Она стукачка.
– Ясно, буду иметь в виду. И что тут с внутренним распорядком?
Мария скучным голосом перечисляет по-фетишистски педантичные правила.
– Волосы всегда должны быть заплетены в косу и заколоты обычными железными шпильками, – говорит она в заключение. – Никакой косметики, ни капли. Макс Линдер терпеть не может женщин с макияжем, так что никакого тонального крема, никакой губной помады, ничего. И никакого парфюма. Единственное, чем можно пахнуть, это дезинфицирующее мыло, им надо пользоваться регулярно. Биргит контролирует.
– Она работает на отель?
– Господи, нет. Она работает на Линдера. Ее задача – обеспечить, чтобы все прошло так, как ему нравится. В сущности, она такая же сраная нацистка.
– Что будет, если нарушишь правила?
– На первый раз – срежут зарплату. А дальше – не знаю, и не хочется знать. Говорят, она однажды выпорола девушку за тушь на ресницах.
– Ух ты! Как сексуально.
Мария изумленно смотрит на нее.
– Ты серьезно?
– Шучу. Где здесь душ?
– В конце коридора. Горячая вода обычно еле идет, особенно в это время. Твое мыло в верхнем ящике. Когда вернешься, расскажу, что делать вечером. И, Виолетта…
– Да?
– Не нужно неприятностей. Прошу.
Вечером, в начале седьмого, Ева и Ланс входят в офис на Гудж-стрит с дорожными сумками в руках. Из Хитроу они добирались на метро – хоть и долго, но все равно быстрее, чем в час пик прорываться сквозь дорожное движение на такси.
Билли в офисном кресле разворачивается к ним лицом. На полу – башенка упаковок от фастфуда. Он сонно потягивается и зевает, как плохо воспитанный кот.
– Хорошо долетели?
– Бывало и хуже. – Ланс бросает сумки и втягивает носом воздух. – Тут что-то сдохло, пока нас не было?
– Как дела, Билли? – спрашивает Ева.
– Нормально. Чаю?
– О да, пожалуйста.
– А тебе, Ланс?
– Да, валяй.
Ева еле сдерживается, чтобы не распахнуть покрытое струями дождя окно и хоть немного не разбавить духоту, пропахшую карри. Ей не терпится узнать, получилось ли у Билли сделать две вещи: раскопать все, что возможно, о Ринате Евтухе, украинце, пропавшем в Венеции, и провести глобальный поиск недавнего интернет-трафика, связанного с именем – или оперативным псевдонимом – Вилланель.
Обе задачи, вероятно, весьма непросты, а Ева по опыту знает, что наилучших результатов от Билли можно добиться, если его не подгонять.
– Ну как тут? – спрашивает она.
– Все то же, – отвечает Билли, неторопливо подходя к раковине и забрасывая по чайному пакетику в чашки на сушилке.
– Леди хочет спросить, не скучал ли ты по нас, – говорит Ланс.
– Если честно, даже не заметил, что вас нет.
Ланс расстегивает дорожную сумку, достает сверток и бросает его Билли.
– Что это?
– Сувенир из Венеции, приятель. Просто показать, что мы думали о тебе, пока ты тут, как на галерах, а мы там, словно в сказке.
– Симпатично.
Это гондольерская футболка в красно-белую полоску. Ева кидает на Ланса благодарный взгляд: ей даже в голову не пришло захватить подарок для Билли.
– Итак, что у нас есть? – спрашивает она Билли, когда чашки уже у всех в руках.
– Я занимался Тони Кентом.
– Нашел что-нибудь новенькое?
– Так, всяко-разно.
– Колись.
Билли поворачивает кресло назад к экрану.
– Значит, что у нас было. Кент – не то партнер, не то друг, не то что-то еще Денниса Крэйдла, ныне покойного. Выплаты Крэйдлу от «Двенадцати» проходили через Кента, нам эта информация известна из документа, полученного Евой в Шанхае от Цзинь Циана, офицера китайского министерства государственной безопасности. Все верно?
Ева кивает.
– В открытых источниках данные о Кенте найти нелегко. Все следы его присутствия в онлайне вычищены. Ни слова в соцсетях, в высшей степени выборочные биографические данные. Какие-то детали сохранены, чтобы не возникало ощущения, будто все нарочно выхолощено, но они никуда не ведут.
В кармане у Евы вибрирует телефон. Она, и не глядя, знает, что это Нико. Билли кидает на нее взгляд – ответит или нет; Ева игнорирует звонок.
– Но я все же соединил линиями пару точек. Кенту пятьдесят один год. Детей нет, два развода.
– Контакты бывших жен?
– Одна живет в Марбелье, это Испания, а другая руководит центром по спасению стаффордширских бультерьеров в Стелленбосе, ЮАР. Я звонил обеим – мол, пытаюсь найти Тони. Первая, Летиция, еле ворочала языком, хотя было только одиннадцать утра.
Сказала, что не видела Кента уже сто лет, понятия не имеет, где его можно найти, и что если я его найду, то должен передать ему, цитирую: «Удавись на х…». Ланс, ничего не напоминает?
– А то! Когда я последний раз видел бывшую – почти слово в слово.
– Ржунимагу. А Кайла – которая в ЮАР – вела себя вполне дружелюбно, но сказала, что закон запрещает ей разговаривать о муже с другими людьми – как я понимаю, она, видимо, при разводе и разделе имущества подписала соглашение о конфиденциальности. В общем, звонки мало что дали. Но вернемся к Кенту. Он вырос в Лаймингтоне, графство Хэмпшир, потом учился в Итоне. Как выяснилось, там же учился и Деннис Крэйдл.
– В одно время? – спрашивает Ева.
– Да, Кент был у Крэйдла в «сынках». Типа личного слуги: чистил туфли, готовил чай, грел стульчак зимой.
– Серьезно?
– Абсолютно.
– Вот черт! Я, конечно, знала, что это стремные места, но… – Она прищуривает глаза. – А как ты все это раскопал?
– Попросил Ричарда поискать их имена в кадровых архивах секретных служб, и оба нашлись.
– Ну Крэйдл-то понятно. А откуда там Кент?
– После Итона Крэйдл поехал в Оксфорд, сдал экзамены по госслужбе, и его взяли в МИ-5. А Кент через четыре года поступил в Дарем и после окончания попытался присоединиться к Крэйдлу в Темз-хаусе, но не прошел отбор.
– Есть соображения почему? – спрашивает Ева.
– Если коротко, один из членов комиссии вынес заключение: «Ушлый, манипулятор, ненадежный».
– Да это же идеальный кандидат, – вставляет Ланс.
– Комиссия МИ-5 так не думала. Его отсеяли, и на следующий год он отправился в Сандхерст[36], где получил погоны младшего лейтенанта в Королевских войсках тылового обеспечения. Кента дважды отправляли в Ирак, он вышел в отставку, когда ему еще не было тридцати, начиная с этого места все покрыто туманом. Я обнаружил лишь два кратких упоминания в прессе, касавшихся его деятельности в следующие десять лет. В одной публикации его называют венчурным инвестором, а в другой – международным консультантом по безопасности.
– И это может означать все что угодно, – говорит Ева.
– Вот-вот. Выяснилось, что у Кента нет ни жилой, ни коммерческой недвижимости в Лондоне, а в записях Регистрационной палаты он не значится в числе аффилированных лиц ни в одной британской компании. Так что, учитывая его связи с «Двенадцатью», я стал искать русский след. Я не силен в русском, но у многих международных реестров есть английские версии, включая базу данных российской Федеральной службы государственной статистики. В общем, я нашел имя Кента среди партнеров в московской охранной фирме под названием «Свердловск Футура Груп», или СФГ. Кроме того, он партнер в СФ12, дочерней компании СФГ, зарегистрированной на Британских Виргинских островах.
– Известно, чем эти компании занимаются?
– Вот тут-то моего русского и не хватило. Я учу его по интернет-курсу МИ-6, но до нормального уровня еще очень далеко. Поэтому Ричард свел меня с парнем по имени Сим Хендерсон, он знает русский и служит следователем в отделе по борьбе с экономической преступностью Лондонского Сити. И Сим рассказал, что в России для ведения военных действий за рубежом прибегают к услугам chastnyh voennih companiy, или ЧВК. Они работают официально, но благодаря им всегда можно отрицать собственную причастность. По российской конституции, привлечение ЧВК возможно только с одобрения верхней палаты парламента. Но есть один интересный момент. Если компания зарегистрирована за границей, то Россия, ее парламент юридически как бы не при делах.
– А ты говоришь, что та «дочка» – как она там называется – зарегистрирована на Британских Виргинских островах? – уточняет Ева.
– Именно.
– То есть, с одной стороны, у тебя есть официальная компания с оборотом…
– Сто семьдесят миллионов долларов плюс-минус. Эта СФГ чем только ни занимается – от охраны больниц, аэропортов и газопроводов до военного инструктажа.