– Заказ? – предполагает Ланс.
– Почти наверняка. Но зачем? Какой мотив?
Ланс и Билли качают головами.
– Возможно, месть.
– Месть за что? – спрашивает Билли.
– За убийство Орлова.
Пару секунд все молчат.
– Черт побери! – бормочет Ланс. – Вижу, куда ты клонишь.
– Погодите, не торопитесь. – Билли трет глаза. – Я за вами не поспеваю.
– Давайте начнем с главного, – говорит Ева. – Орлов возглавляет оперативный отдел Управления С – организации, существование которой официально отрицается, но которая тем не менее существует.
Он руководит всемирной сетью оперативников, завербованных в секретных подразделениях русской армии, обученных работать под глубоким прикрытием и убивать. Теперь представим, какими качествами должен обладать Орлов, если дослужился до такой должности. Представим, какой у него опыт. А потом представим, что происходит, когда он покидает СВР, а он ушел оттуда десять лет назад, с такими знаниями и таким опытом.
– Идет в частный сектор, – говорит Ланс.
– Я бы тоже так предположила. Его нанимает организация, где востребованы его особые – возможно, уникальные – навыки.
– Например, «Двенадцать»?
Ева пожимает плечами.
– Это объясняет связь между ним и нашей киллершей. Кстати, не исключено, что она называет себя Вилланель, так что нам надо вести поиски по этому имени и взять его на заметку. – Она рассказывает о духах и о букве «В» на открытке.
– Хоть что-нибудь да должно найтись. Предоставьте это мне.
– Спасибо, Билли.
– Возвращаясь к Орлову, – говорит Ланс. – А ты уверена, что мы не строим ложных связей? Не соединяем воображаемые точки, чтобы убедить себя, будто продвигаемся вперед.
– Вряд ли, – отвечает Ева. – Но надо поговорить с Ричардом. Если кто-то и может пролить свет на фигуру вроде Орлова, то только он. И нам уже никуда не деться от того факта, что все указывает на Россию. Рано или поздно придется туда ехать.
Ланс усмехается.
– Совсем другой разговор. Настоящая разведработа, старая школа.
– В это время года там холодно, – говорит Билли. – У меня от снега разыграется астма.
– Тебе понравится в Москве, приятель. Это как раз для тебя.
– В смысле?
– Она битком набита гиками и металлистами.
– Я на самом деле никогда не был за границей. Мама не пускает.
– Ни разу? – спрашивает Ева.
– Ну, однажды меня хотели отправить в американскую тюрьму, но не сложилось.
– А что там случилось? – спрашивает Ева. – Я читала материалы дела, но…
Вместо ответа Билли закатывает рукав футболки. На пухлом плече – татуировка: пять черных точек, выстроенных в виде решетки.
– Чё за херня? – спрашивает Ланс.
– Конфигурация «Планер» из игры «Жизнь»[40].
Ева всматривается в тату.
– Вообще не представляю, что это такое.
– Это хакерская эмблема. В семнадцать лет я входил в одну группу. Мы никогда не встречались лично, общались только в Сети. У нас были довольно продвинутые программные средства, и мы взламывали все, что могли, особенно любили американские правительственные и корпоративные сайты. Но занимались этим не потому, что мы анархисты там или еще кто-нибудь в этом роде, а просто тащились от риска. У нас был неформальный лидер под ником La-Z-boi, который указывал, какие сайты ломать – в основном иностранных правительственных контор. До сих пор не пойму, как мы его не вычислили, ведь это было так очевидно. В общем, La-Z-boi работал на ФБР и в итоге нас сдал. Все отправились за решетку, кроме меня.
– А ты почему не попал?
– Несовершеннолетний.
– И что было дальше?
– Отпустили на поруки. Обязали жить дома с мамой (я и без того там жил), ввели комендантский час, запретили выходить в интернет.
– И тут заявляются люди из МИ-6? – спрашивает Ева.
– В целом – да.
Она кивает.
– Свяжись с Ричардом. Организуй нам встречу в надежном месте. Надо узнать об Орлове как можно больше.
Работа прислугой, конечно, лишь средство для достижения цели, но Вилланель от этого не легче. Они с Марией и Иоганной должны вставать в полседьмого утра, потом на кухне на скорую руку завтракать кофе и бутербродами с сыром, потом чистить пылесосом общие помещения отеля. После этого – утренняя уборка.
В «Фельснаделе» двадцать четыре номера, и восемь из них лежат на Вилланель. Уборку надо начинать с самого дальнего от двери угла комнаты, чтобы ни единая деталь не оказалась упущенной. Каждая поверхность – туалетные столики, письменные столы, телевизоры, спинки кроватей, дверцы шкафов – должна быть протерта сухой или мокрой тряпкой. Корзины для бумаг опустошены, все лежащее на столиках и столах приведено в порядок. Потом кровати аккуратно перестилаются свежими простынями и наволочками. В ванных – там уборщицы должны всегда надевать резиновые перчатки – следует мыть всё, сверху донизу, начиная с зеркал. Ванны, душевые стойки и унитазы после мойки дезинфицируются, полотенца и гигиенические средства заменяются на свежие. После этого – чистка пылесосом ковровых покрытий.
В некоторых комнатах работы оказывается больше, чем в других, и они способны многое рассказать о жильцах. В номере Магали Ле Мёр царит хаос с разбросанными повсюду полотенцами, покрывалами и грязным нижним бельем. На туалетном столике – блок ментоловых сигарет и початая бутылка персикового шнапса. На полу в ванной мокро, унитаз не смыт.
Номер Сайласа Орр-Хадоу, напротив, выглядит так, будто туда никто не заходит. Он сам заправляет кровать, аккуратно складывает и убирает всю одежду и оставляет комнату в первозданном виде. На письменном столе все книги, бумаги, карандаши лежат ровненько, по линеечке. На ночном столике – фото тревожного мальчика в очках, в чертах которого безошибочно узнается сам Орр-Хадоу; он держит за руку одетую в форму няню. Рядом с фотографией – две замусоленные книги в твердых переплетах: «Винни-Пух» и «Майн кампф».
К восьмой, и последней, комнате, где живет Ричард Баггот, Вилланель подходит в мстительном настроении. В номере воняет одеколоном, и, сняв с кровати белье, она обнаруживает скомканные стринги – наверняка Иоганны – и завязанный узлом использованный презерватив. Когда комната приобретает наконец приличный вид, Вилланель позволяет себе опуститься в обшитое телячьей кожей кресло. Пусть работа неприятна, а порой даже тошнотворна, Вилланель все же сознает, что обязанности горничной дают ей хоть немного столь нужного уединения. Мария – дружелюбная соседка, но Вилланель раздражает ее депрессивность, и к тому же она храпит.
На проведенном Биргит утреннем инструктаже Вилланель узнает единственный, но чрезвычайно важный факт – расположение номера Линдера. Он живет в просторных апартаментах на втором этаже, их окна смотрят на площадку перед отелем. У Вилланель нет ни одного номера на втором этаже, так что для убийства требуется тщательнейший хронометраж.
Для гостей Линдера жизнь в «Фельснаделе» протекает весьма неспешно. До одиннадцати утра – долгий завтрак в обеденном зале. После этого напитки подаются на открытой террасе, где установлены кресла с откидными спинками и инфракрасным подогревом, чтобы ничто не мешало наслаждаться видами Высокого Тауэрна. Заснеженный хребет Гранатшпитце лезвием сверкает на фоне густой и чистой небесной синевы.
А внутри здания тем временем текут неформальные беседы. Когда Вилланель входит в холл, чтобы отчитаться Биргит о завершении уборки, она застает там миниатюрного итальянского фашиста Леонардо Вентури, ораторствующего перед небольшой группой поклонников.
– Старый порядок наконец рухнет, – витийствует он. – И наступит новый золотой век. Но этот процесс не будет безболезненным. Ибо для рождения новой Империи должны быть безжалостно истреблены все старые призраки.
– Старые что, старина? – просит уточнить Орр-Хадоу.
– Призраки. Фантомы.
– Прошу прощения, мне послышалось «старые физруки».
– Что такое физруки?
– Учителя физкультуры. В школе мы ходили на физкультуру каждый день. Физруком был бывший офицер из военной полиции, и, если ты не мог как следует отжаться, он отправлял тебя под холодный душ и непременно следил, чтобы ты простоял там не меньше пяти минут. Славный был старик. Извини, я перебил.
Но Вентури уже потерял ход мысли, и в возникшей краткой паузе Вилланель проскальзывает через холл к административной стойке.
Биргит поднимает на нее ледяной взгляд.
– Седьмой номер. Жалоба. Сейчас же ступай туда и все исправь.
– Да, Биргит.
Комната семь – это Петра Фосс. Когда Вилланель, постучавшись, открывает дверь ключом-карточкой, Петра с сигаретой лежит на кровати. На ней джинсы и отутюженная белая рубашка.
– Иди сюда, Виолетта. Ведь тебя, кажется, так зовут?
– Да.
Петра разглядывает ее.
– А в этой форме ты милая штучка. Вполне арийская куколка.
– Как скажете.
– Так и скажу. Принеси мне что-нибудь, куда стряхивать пепел.
Вилланель в ответ наклоняется и вынимает сигарету изо рта Петры. Подходит к окну, открывает его, впуская волну холодного воздуха, и выбрасывает окурок в снег.
– Так. Значит, ты меня не одобряешь.
– Вы гость. Подчиняйтесь правилам.
Петра улыбается.
– Я тут никакой, б…, не гость. Мне заплатили, чтобы я сюда приехала. И неплохо заплатили.
– Это не имеет значения.
– Хм, надо же, что позволяет себе прислуга! Какое высокомерие. – Петра томно свешивает ноги с кровати и встает перед Вилланель, глядя ей прямо в глаза. Очень медленно и демонстративно она вынимает черный галстук-платок Вилланель из кожаного фиксатора. – Тогда я, наверное, в твоем вкусе.
Вилланель прикидывает. В сегодняшнем послеобеденном расписании – часовая вертолетная экскурсия над пиками Тироля и Каринтии, которую будет вести лично Линдер. Отправляются в два. То есть часик у нее, пожалуй, найдется.
– Все может быть, – отвечает она.
– Значит, Константин Орлов, – говорит Ричард. – Не ожидал услышать это имя столько лет спустя.