Иногда персонажи сворачивают разговор, если хотят избежать прямого ответа или столкновения с реальностью. Скажем, один парень спрашивает другого: «Ну что, Джим, уломал ты ее прошлой ночью?» – на что Джим отвечает: «Мы отлично провели время. А как твоя книга, пишется?» Очевидно, Джим – мастер подтекста: он улыбнется, а его друг пусть думает что хочет.
Герой может затронуть такую тему или предмет, которые привносят подтекст в разговор. Если мужчина в Викторианскую эпоху хвалил носовой платочек женщины, украшенный искусной вышивкой, в этом присутствовало нечто большее, чем восхищение носовым платком. Дама же может уронить перчатку, которую он поднимет и вернет хозяйке, погладив материю и заметив, какая она нежная.
– Я бы целую вечность касался ваших перчаток – чувствуя мягкость их кожи, ловя изысканный аромат, упиваясь их ощущением в моих руках, – и мне бы никогда это не прискучило.
Все мы понимаем, о чем он в действительности говорит, не так ли?
Детектив мог бы изводить предполагаемого преступника, постукивая ножом по столу, которым было совершено убийство, но рассуждая при этом о том, как разгулялась непогода за окном. По удивительному совпадению именно такая погода была в ночь преступления.
– От молний мне становится не по себе, но гром – это сущее бедствие. От этих раскатов так и подмывает кинуться на людей с кулаками. Не выношу грома, а вы? А от вспышек молний вы нервничаете? Я еще как! Что за яростное небо. Бог донельзя разгневан – интересно, почему?
За подтекстом может стоять предыстория
Многие писатели так хотят донести до аудитории конкретную информацию, что прибегают к неудачным приемам – неловким и нарушающим целостность повествования. К примеру, персонаж говорит: «Я вырос в семье, где царило насилие», – и автору кажется, что сейчас обязательно нужно ретроспективно показать, как ребенка ругают или бьют, чтобы подкрепить это заявление. Из-за этого естественное движение повествования прерывается. Писателю стоило бы поработать над тем, чтобы слова описания вызвали больший отклик и имели более глубокий подтекст. Герой мог бы сказать:
– Я выжил и пошел вперед. Скажу лишь одно: взрослея в темном мире, я научился в любой ситуации искать тумблер, включающий свет.
Любовь, секс и ухаживания
Проще всего использовать подтекст в ситуациях, когда персонаж хочет намекнуть на любовь или секс. Избитая фраза «не желаешь ли пойти в спальню взглянуть на мою коллекцию гравюр» может принимать самые разные формы. Мужчина может предложить подняться в спальню, чтобы послушать новый альбом, а предмет его ухаживаний – возразить, что самая мощная стереосистема в доме вообще-то находится в гостиной.
Женщина демонстрирует новое жемчужное ожерелье, как бы невзначай приспуская с плеча платье…
Она. Ну как тебе?
Он. Превосходное вложение средств. Они настоящие? Жемчужины. Я имею в виду жемчужины.
Мэрилин Монро шутила: «В постели на мне из одежды только капелька духов». Безусловно, эти слова кружили головы и заставляли мужчин тянуться к ней, чтобы уловить этот аромат.
Вместо слов: «Наброшу-ка что-нибудь более удобное», – женщина могла бы сказать: «Сниму-ка я это – так удобнее».
Когда мы слышим фразы, подразумевающие подтекст, сознание само заполняет пропуски. Судите сами, куда оно ведет вас при прослушивании этого диалога из фильма «Любовь Мерфи» (Murphy's Romance) (по повести Макса Скотта, авторы сценария Харриет Фрэнк – младший, Ирвин Рэвеч):
ЭММА МОРИАРТИ
Останешься на ужин, Мерфи?
МЕРФИ ДЖОНС
Только при условии, что и за завтраком я все еще буду здесь.
ЭММА МОРИАРТИ
В каком виде ты предпочитаешь яйца?
Положитесь на актеров
При написании драматического диалога важно дать понять, что за историей стоит подтекст, и в то же время оставить актерам свободу в том, как этот подтекст передать. Но следует помнить, что раскрыть подтекст – зачастую противоположный тексту – способен лишь хорошо подготовленный актер.
«Остаток дня» (The Remains of the Day), фильм по роману Кадзуо Исигуро и сценарию Рут Правер Джхабвала, – это история любви чопорного дворецкого и экономки английского поместья в период между двумя мировыми войнами. В следующей сцене подразумевается подтекст – наличие романтических чувств у персонажей, – однако в исполнении таких виртуозов актерского искусства, как Энтони Хопкинс и Эмма Томпсон, этот подтекст звучит для зрителей громче любых слов.
МИСС КЕНТОН
Что вы читаете?
СТИВЕНС
Книгу.
МИСС КЕНТОН
Вижу, но что это за книга?
Он смотрит на нее. Она приближается к нему. Он захлопывает книгу, встает и прижимает книгу к груди.
СТИВЕНС
Что вы делаете?
МИСС КЕНТОН
Что это за книга? Вы стесняетесь книги, которую читаете? Покажите ее мне. Она пикантна?
СТИВЕНС
Пикантна?
МИСС КЕНТОН
Пикантна. Вы читаете пикантную книгу? Позволите мне взглянуть?
СТИВЕНС
Мисс Кентон, пожалуйста, уйдите.
Она подходит ближе. Он отгоняет ее.
МИСС КЕНТОН
Почему вы не хотите показать мне свою книгу?
СТИВЕНС
Это мое личное время. Вы посягаете на него.
МИСС КЕНТОН
О, неужели? Я посягаю на ваше личное время, в самом деле?
(Она подходит ближе.)
МИСС КЕНТОН
(Продолжая.) Ну же. Дайте взглянуть. Или вы оберегаете меня? Вот что вы делаете? Меня это шокирует? Это сокрушит мою личность? Дайте мне это увидеть.
(Она начинает мягко отбирать у него книгу, отрывая его пальцы от обложки один за другим. Это происходит в молчании, они стоят очень близко друг к другу.
Она открывает книгу и пролистывает.)
МИСС КЕНТОН
О господи, совершенно ничего скандального. Просто старая сентиментальная история любви.
Они смотрят друг на друга.
СТИВЕНС
Я читаю такие книги – любые книги, – чтобы совершенствовать владение и знание английского языка. Я читаю для углубления своего образования.
МИСС КЕНТОН
Вот как. Понимаю.
Теперь посмотрите эту сцену и обратите внимание на то, как взаимодействуют актеры, чтобы наполнить ее невероятным напряжением содержащегося в подтексте взаимного любовного притяжения – влюбленности, в которой не признаются оба героя.
С помощью диалога можно скрыть то, что в действительности происходит с персонажем. Он будет выбирать слова, маскирующие глубинные эмоциональные течения. Подтекст развивает историю и обогащает личность персонажа. Он, как айсберг, на 90 процентов скрыт под поверхностью.
Практика
Комментарий Линды. «Фрэнсис Роуз» (Frances Rose) – пьеса об исключительно талантливой юной пианистке. Ее отец Пит и мать Лена не сходятся во взглядах на то, как следует развивать талант дочери. В этой сцене приезжает дядя Анджело, знаменитый музыкант, чтобы оценить способности девочки, и советует больше учиться музыке. Этот черновик был написан после того, как Линда рассказала писателю об использовании предметов для раскрытия подтекста. Писатель решил использовать в этих целях спаржу и усилил конфликт между всеми участниками.
1930 год, день, гостиная.
Фрэнсис играет этюд Шопена соч. 10, № 5, «Черные клавиши».
Кухня.
Лена у плиты готовит спагетти с помидорами, луком и спаржей. Она кладет ингредиенты в кастрюлю и долго размешивает. Пит надевает пиджак, завязывает галстук и причесывается, глядя в зеркало над раковиной.
Пит (с воодушевлением). Он будет с минуты на минуту. Прошу тебя, выслушай дядю Анджело! Мы желаем Фрэнсис только добра.
Лена ничего не говорит; она сосредоточена на спагетти, помешивает в кастрюле.
Пит (грозит ей пальцем). Баста, я знаю, из-за чего ты дуешься.
Лена. Отстань!
Пит. Ты не можешь держать ее на привязи.
Лена. Визит твоего дяди – дурацкая затея, ты и сам это знаешь. (Кричит, обращаясь к Фрэнсис.) Фрэнсис Роуз, прекрати это играть! Иди сюда и садись за стол.
Пит (кричит, обращаясь к Фрэнсис). Играй дальше, детка. Не слушай ее!
Стук в дверь.
Пит открывает дверь. Входит Анджело.
Пит. Послушай, как она играет! У нее твой талант.
Анджело. Пока я не зашел, я думал, что это играет взрослый. Или у вас работает радио!
Лена гремит в кухне кастрюлями.
Лена. Фрэнсис Роуз! Хватит это играть! Еда на столе.
Пит и Анджело садятся за стол.
Лена шмякает на стол тарелки со спагетти, и они едят. На столе возле Лены – кучка спаржи.
Фрэнсис продолжает играть.
Анджело. Спагетти превосходные, Лена. Как ты их готовишь?
(Слушает игру Фрэнсис с закрытыми глазами, мягко взмахивая воображаемой дирижерской палочкой.)
Анджело. Она умеет взять звук. Прекрасное легато. Очень скоро ей нужно начинать учиться, чтобы стать профессиональной пианисткой. В Нью-Йорке есть отличная консерватория для девушек…
Лена обрывает разговор и надувает губы, уставившись в свою тарелку.
Фрэнсис. Специальная школа! Вот здорово! Пожалуйста, мама, пожалуйста!
Лена. Спагетти у меня такие вкусные, потому что я добавляю к ним стебли спаржи.
Анджело. В самом деле? Интересно. Итак, о способностях Фрэнсис к музыке…
Лена подкладывает в тарелку Фрэнсис спаржу.
Лена. Спаржа уникальный ингредиент, ее добавляют очень немногие, а может, и вообще никто, кроме меня. Я никому о ней не рассказываю.
Пит. Лена, прошу тебя! Послушай, что хочет сказать Анджело.
Лена. Верхушки я выбрасываю, оставляю только стебли.
Анджело. Вот как? Ты пренебрегаешь самой нежной частью? Мне кажется, я бы не смог пренебречь самым лучшим. Стебель жесткий. Гм… итак, тебе больше всего нравится жесткая часть. Ты выращиваешь спаржу в своем саду?