Приступив к более упорядоченным поискам, он взял с нижней полки самого ближнего к двери стеллажа первую книгу и начал тщательно пролистывать. Ни единой записки не выпало из страниц, ни единой пометки не обнаружилось на полях. Лишь одно слово, возможно имя, чёрными чернилами на самом последнем листе.
Стормлей.
Почерк был твёрдым и чётким. Даже суровым. Следующая книга оказалась помечена точно таким же образом. И следующая. Альманах представил себе, как глава семьи сидит за письменным столом, тщательно и размеренно подписывая по очереди каждый экземпляр в своей библиотеке. Или у него на это имеется секретарь или лакей? Альманах понятия не имел, как люди со средствами устраивают свою жизнь.
Как бы там ни было, «Стормлей» не имел никакого отношения ни к «Руине посла Осмей», ни к «Лесу сира Бупомойна», так что эта загадка тоже осталась неразгаданной. Ещё одна загадка, вдобавок ко всем прочим, не больше того.
У мальчика быстро установилась рутина. Взять книгу. Пролистать страницы, не выпадет ли чего. Просмотреть поля и обложку, нет ли каких надписей от руки. Поставить книгу обратно. Времени на более тщательный осмотр не было – во всяком случае, если он планировал покончить за сегодня со стеллажом, а Этта ясно дала понять, что на это рассчитывает. Альманах знал: ему не придётся принюхиваться, чтобы распознать магию. Если что-то будет выбиваться из общего ряда, он заметит.
Осматривая томик С. Дж. Лавгрина «Бестиарий ангелов», он заметил первую страницу с загнутым уголком. Он уже собирался поставить книгу на место, решив, что это означает лишь то, что какой-то неизвестный читатель взялся за «Бестиарий ангелов», да так и не дочитал до конца. Однако инстинкт заставил его присмотреться получше.
Уголок триста семьдесят девятой страницы был аккуратно загнут. Альманах на всякий случай записал номер – мало ли, вдруг окажется важно. На то, чтобы проглядеть текст на странице, ушло порядочно времени, уж больно мелким шрифтом он был набран, но Альманах не сдавался. И на третьей снизу строчке обнаружил подчёркнутое слово: «карниз».
Он записал и его, а потом посмотрел на две свои записи: число и слово, гадая, что они означают. Никакой очевидной связи между ними не проглядывалось.
– Ты очень тих, мой друг. Пластинка с Die Schwarze Spinne уже давно доиграла.
Чтобы избежать необходимости разговаривать, Альманах поставил наугад какую-то пластинку.
– Ох, Уго, прости. – Альманах заставил себя говорить нормально, хотя ему тоже было неловко в обществе Уго. Чем серьёзнее тайна, тем серьёзнее вина: так всегда говорила попечительница. А может ли найтись тайна серьёзнее, чем «Кстати, ты, скорее всего, мёртв»?
– Просто задумался. А скажи, слово «карниз» тебе как-нибудь откликается? Оно помечено в книге.
– Я знаю, что это такое, но ты ведь не о том спрашиваешь, да?
– Нет, не о том. – Уклончивые ответы Уго всегда было очень трудно интерпретировать. – Насколько легче было бы, если бы ты мог просто рассказать нам о заклятии.
– Владей домом какие-то чары, сдаётся мне, у них нашлись бы причины не желать, чтоб я о них рассказывал.
– Полагаю, чтобы мы их не разбили.
– Заклинания – странная штука. Так говорит мой дедушка. Он очень недолго ходил в ученичестве у одного счетовода, который пытался научить его магии, но почерк у дедули был до того плох, что так и не вышло. Он мне как-то сказал, мол, заклинания – просто слова, в которые волшебники вкладывают чуточку себя. У них есть собственный ум, и они часто понимают всё очень буквально. Вот почему волшебникам приходится очень осторожно подбирать слова.
– Чтобы не получить беды вместо воды?
– Да! Или плетей вместо детей.
– Холода вместо золота.
– Или даже голода.
Оба рассмеялись. Во время таких разговоров было легче лёгкого забыть, что Уго может оказаться призраком. Альманах вспомнил, как по ночам в приюте, когда гасили свет, они перешёптывались с Джошем, подбадривая друг друга в унылой темноте. Кто подбадривает его друга теперь, когда Альманах покинул приют? Думает ли Джош, что Альманах его забыл? Ничто не могло быть дальше от правды!
Отложив «Бестиарий ангелов» в сторону на случай, если он ещё понадобится, мальчик торопливо снял с полки следующую книгу. Ни завёрнутых уголков, ни подчёркнутых слов в ней не оказалось. Как и в следующей, и в следующей, и в той, что за ней…
Второй загнутый уголок и следующее слово нашлись через полчаса – на сей раз в книге «Немыслимая слива» на сто восемьдесят девятой странице. Слово было – «аккордеон».
– Нашёл ещё что-нибудь? – поинтересовался Уго в ответ на азартное восклицание Альманаха.
– Да! И знаешь, что это значит?
– Не, не знаю.
– Значит, это что-то да значит! Один раз мог оказаться случайностью, но два… Значит, кто-то нарочно загнул уголки, чтобы мы не пропустили слово. То есть эти слова что-то означают. Может, номера страниц тоже. И названия книг с именами авторов – тоже… Уго, не знаешь, а тут был когда-нибудь библиотекарь?
– Угу. Библиотекарша. Её звали Вероникой.
– Что с ней сталось?
Уго ничего не ответил – верный признак, что ему помешало заклятие. Если библиотекарша Вероника и впрямь оставила подсказки, чтобы помочь тем, кто придёт после, очень может статься, заклятие сотворило с ней что-то ужасное. Вот ещё одна причина, почему нужно разбить заклятие и как можно скорее уносить ноги.
– Наконец-то мы продвигаемся! – сказал Альманах, надеясь, что не ошибается. – Этта будет довольна.
– Сдаётся мне, она бы предпочла сделать это открытие сама, – заметил Уго.
– Ой, ты прав. – Радостное возбуждение Альманаха начало потихоньку улетучиваться. Он склонился над граммофоном. – Может, ей там внизу тоже повезло…
Увы, Этте не повезло. Как энергично она ни орудовала лопатой, а не сыскала ровным счётом ничего существенного. Поднявшись наверх перекусить, она уныло выслушала отчёт Альманаха о найденных им шести загнутых уголках и с несчастным видом принюхалась к исходящей от неё вони – единственной награде за труды. Она вся перемазалась, а мусора перелопатила куда меньше, чем надеялась. И надо же было поменяться с Альманахом именно сегодня, когда он что-то нашёл и вся слава досталась ему!
– Как насчёт экскурсии по дому? – спросил он с таким видом, точно эта идея пришла ему в голову только что.
Этта подозревала, что он предлагает это, лишь чтобы её порадовать, – и уловка сработала. Самую малость. Подсказки библиотекарши Вероники могут и подождать, пока она продемонстрирует свои таланты первопроходца.
– Ну ладно, – согласилась она. – Сейчас, только карту возьму.
Они начали путешествие от парадной лестницы и успели столько раз куда-нибудь свернуть, что Альманах совсем потерял чувство направления. Несколько раз он был уверен, что они возвращаются туда, где уже были, но всякий раз какая-нибудь новая ниша или окно доказывали, что и место тоже новое.
– Тут столько всего – можно заблудиться, точно в лесу! – пошутил он. – Может, отсюда и название про лес сира Бупомойна.
– Ерунда. Не может такого быть. А если бы и так, я тогда напомню о башне: она же совсем рассыпается. Практически руина.
Альманах не засмеялся, потому что не мог понять, шутит она или нет.
– Ну, покажи мне свою башню. Высокая она?
– Не очень. Я называю её башней, но, знаешь, по сути это просто старая сторожка над воротами.
Они пришли к короткому переходу, каменный пол которого был до того истёрт ногами множества проходящих, что в камнях образовались углубления посередине. Переход заканчивался грубо вытесанной аркой, ведущей в саму башню, которая, на взгляд Альманаха, напоминала скорее старинные укрепления, чем башенку из сказки: приземистая и суровая. От серых стен исходил холод. Когда-то на верхний этаж башни вела лестница, но теперь от неё остались лишь отметины на стенах. Альманах задрал голову и посмотрел на далёкую крышу, гадая, кто жил и сражался в этих стенах.
Этта не разделяла его сентиментального настроя. Опустившись на колени, она разглядывала разложенные на полу листки со своей самодельной картой.
– Ага. Они построили вокруг. Смотри!
Мальчик присел рядом с ней, и она принялась объяснять. Этта не замечала этого раньше, потому что карту рисовала на нескольких разрозненных листках. Но теперь, когда повела Альманаха на экскурсию, ей пришлось мысленно их сложить – и перескочить на новый уровень понимания.
– Это вот четыре крыла. – Она показала на карте. – А это башня. Что ты замечаешь?
– Крылья образуют крест.
– Да, и…
– Башня стоит в центре.
– Именно. Крест отмечает место.
– Место чего?
– Откуда мне-то знать? Я не архитектор. И не чародей.
Альманах снова посмотрел на ведущую в башню арку. Теперь, разглядывая её под слегка иным углом, он различил на камне очертания многохвостого льва и буквы, чуть размытые от времени, но всё ещё читаемые.
– Этта, смотри!
На камне было выбито имя «Стормлей».
Глава 15
Крики и вопли, эхом разносящиеся по коридорам поместья, становились всё громче и громче по мере того, как источник переполоха приближался к кухне.
– Это не ты нашёл, а я!
– Но заметил-то я!
– И что? Тебе одному сегодня всё удовольствие?
– Что? Слушай, это же не важно…
– По всей видимости, важно, потому что…
– Да я не про то! Это не важно! А важно, что оно всё связано: библиотека, башня…
– Так и я тебе о чём!
Когда Этта с Альманахом вошли на кухню, их встретил поток сажи из трубы.
– Уго! – требовательно крикнула Этта в камин. – Что ты знаешь про Стормлея? Он имеет какое-то отношение к заклятию на доме?
Ответа не воспоследовало.
– Ты его напугала, – заметил Альманах.
– Ничего подобного! Это всё ты.
– Ты же орёшь!
– Если ты не заметил, орали мы оба!
Альманах заставил себя говорить нормально, отчего, разумеется, его голос сразу стал звучать высокомерно и снисходительно.