"...Наличие у противника опорного пункта в "КРЕПОСТИ" нарушает всю систему обороны города, так как огнем из "КРЕПОСТИ" простреливается половина площади города во всех направлениях".
Мы сошли с вала и приблизились к озеру. К самому берегу не подступиться: низкие берега залиты, как в половодье.
- Вон там! - Карпов показал рукой на середину озера.
Не верилось, что в такую серенькую лужу может погрузиться с башней тяжелый танк. Тем более что в боевом донесении штаба дивизии написано:
"В 15.00 после расчистки артиллерией северных ворот, с 39 квартала через проход в "КРЕПОСТЬ" ворвался танк и непосредственно за проходом взорвался и сгорел".
- Это ошибка, - твердо опроверг старый документ Карпов, - Штурмовая группа, которая двигалась за танком, была отсечена пулеметами и отошла. Никто тогда и не мог видеть, что произошло внутри крепости. Это вам всякий подтвердит.
- Кто? - осторожно спросил я.
- Слободян, Дивин Дмитрий Ильич. Дивин живет в Гродно, а тогда служил в том самом батальоне, штурмовал крепость. Слободян командовал вторым танком КВ. Их же два придали полку, даже батальону, можно сказать: людей в полку было мало...
Кроме подробных выписок из документов и писем, собранных директором архива, я увез домой несколько адресов. В дополнительной командировке на Украину и в Белоруссию не отказали, но потребовали заранее связаться с людьми, не зря чтоб проездить. Мало ли что: подполковник Слободян, весь израненный на войне, еще в 1947 году уволен из армии по состоянию здоровья.
В Гродно удалось дозвониться. В село Андрушевка, Житомирской области, отправил телеграмму.
День жду, два, семь. Неужели опоздал? Наконец скупое, как радиоотзыв в атаке: "Жду приезда. Слободян".
И не так далеко, кажется, но пересадки - будь они неладны! Ленинград - Киев - Житомир, а из Житомира уже на попутке. ТУ, АН, ГАЗ-АА. Старенькая, еще довоенная "полуторка". Будто не в мирное украинское село едешь, а к линии фронта...
И от Слободяна до Дивина добираться не легче: Житомир - Киев - Минск - Гродно.
Двое суток летел.
- Очень советую повидать Кострецова, - заинтересованно наставлял меня Дивин.
Школьный учитель Василий Семенович Кострецов живет в Москве. Туда все равно надо, в военный архив.
ИЗ БОЕВОГО ДОНЕСЕНИЯ ШТАБА 357-й СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ
"По данным военнопленного, гарнизон "КРЕПОСТЬ" - до 500 солдат и офицеров противника.
С наступлением темноты штурм "КРЕПОСТИ" возобновился, но ни одной штурмовой группе ворваться в "КРЕПОСТЬ" не удалось.
Прибывшие два танка KB принимали участие в штурме..."
(Тогда их было еще два, Слободяна и Шеметова.)
"Потери: убито - 20 чел., ранено 50 человек.
Прошу ускорить высылку пополнения для дивизии".
(Резервы отдали на расширение прорыва западнее города.)
- Приказано брать наличными силами, - сразу объявил Кострецов танкистам.
По жестокому фронтовому счету времени, они воевали вместе давно, третью неделю - старший лейтенант Слободян, младший лейтенант Шеметов и командир батальона капитан Кострецов.
Они лежали на черном снегу и смотрели на крепость. Снизу казалось, что в ночное небо вонзилась острием обледенелая пирамида и видна только нижняя часть ее. Обойти крепость на безопасном расстоянии и разглядеть, какая она на самом деле, - возможности не было: не было безопасного расстояния. Пулеметы крепости простреливали город во всех направлениях.
Кострецов вполголоса наставлял танкистов:
- Как ворветесь, держитесь противоположной стороны, где тюрьма и церковь. Это у немцев главные опорные пункты. В первую очередь блокируйте! Артиллеристы пролом в воротах сделают, вам только расчистить, ну и баррикаду сдвинуть. Ворота, как тоннель, через весь земляной вал. Он коркой льда покрыт. Поливают гады. Где они воду достают - черт их знает!
Кострецов не знал, что в крепости есть озеро, небольшое, но глубокое. Оно почти вплотную подходит к валу, а внутри вала по всему периметру тянется тоннель, который связывает в единую систему доты, капониры, бронеколпаки, траншеи, окопы на гребне. В тот час Кострецов не знал ни об озере, ни о тоннеле, как не знал, что в последней, решающей схватке его тяжело ранят в рукопашной и командование батальоном примет старший лейтенант Дивин.
- Колючую проволоку прилаживаем к валенкам, а все равно скользко! Только и спасение - воронки от снарядов и мин. Да еще от термитно-фосфорных гранат. У немца их навалом, не жалеет. Полушубки, сапоги - все насквозь прожигают треклятые! Зато где упадет такая штуковина, лед выплавляется до грунта, упор потом хороший. Кстати, учтите: у них и ампулы с зажигательной смесью есть!
- Знаю, - кивнул Слободян. - Мне генерал советовал задраить люки с асбеститовыми прокладками.
- Но моторные щели, или как их там - жалюзи, не законопатишь! Впрочем, я в вашей технике не очень... Так вот, начало штурма в пятнадцать ноль-ноль. Химики дыму напустят - как ночью будет.
- Твое любимое времечко, - скупо улыбнулся Шеметов.
Он и Слободян с батальоном Кострецова штурмовали школу, бились за центр города. Комбат отдавал предпочтение ночному бою.
- А что? Ночью меня ни бог, ни черт не берет! Раненный дважды, и оба раза днем. Вот тебя, Павел, когда ранили?
- Утром, - сказал Шеметов.
- Утром! А тебя, Иван?
- И днем, и ночью,- неохотно отозвался Слободян.- Генерал мне раз десять повторил: "В осиное гнездо пойдете".
- Надо, - значит, пойдем, - спокойно произнес Шеметов. - Сигналы - ракетами?
- О сигнализации договоримся, время еще есть, - отмахнулся Кострецов. - Гареев, замполит мой, придет к вам. Да вы его Знаете!
- Знаем, конечно, - подтвердил Слободян и близко к глазам поднес часы со светящимся циферблатом.
- Сколько? - поинтересовался Кострецов. - Ого! Рассвет скоро, надо выбираться из этой "Долины смерти".
Сверху дробно ударил крупнокалиберный пулемет. Над головами пронеслась огненная трасса.
- Из северного выступа, - определил Кострецов. - Вал там самый крутой, но зато и мертвая зона большая. Оттуда и будем наступать.
Могучие пятидесятитонные машины тараном расширили брешь в воротах и, ведя огонь из пулеметов и пушек, ворвались в крепость.
Свинцовый ливень с флангов сразу отсек пехоту, и танки остались одни. Кострецов предупреждал: "Если заляжем, посмотрите, как там, и - назад". Посмотреть означало выяснить огневую систему врага внутри крепости.
В поле зрения триплексов и перископов качались серые стены тюрьмы, приземистая старинная церковь; в откосах вала зияли черные дыры капониров. Густые облака дыма заволокли гребень вала. Оттуда, сверху откуда-то, и справа били немецкие орудия. По броне барабанили пули. От косых попаданий снарядов высекались снопы багровых искр. Один снаряд врезался в башню головного танка; изнутри откололись мелкие кусочки брони.
Шестнадцать таких "окалок" и поныне сидят в теле подполковника запаса Ивана Трофимовича Слободяна. Тогда он не думал о них.
Машина стояла на разрушенной баррикаде с перекосом, обнажив слабо защищенное днище. Слободян принял решение перевалить баррикаду и пройти дальше вперед, но в ведущий каток ударил снаряд, гусеница провисла и танк самопроизвольно сполз назад. Слободян по рации сообщил Шеметову о случившемся, велел отходить, а заодно и отбуксировать поврежденную машину.
...Кострецов пришел на исходную позицию с начальником штаба старшим лейтенантом Дивиным. Оба хмурые, озабоченные.
- Разведку боем сделали, - сказал Кострецов. - Через три часа опять на штурм. Или опять на разведку боем - называй как хочешь.
Слободян забеспокоился:
- Мою машину починить не успеем...
- Откладывать не могу, - отрубил Кострецов и повернулся к Шеметову. - Придется тебе в одиночку, Павел.
Это была просьба, а не приказ. Командир батальона понимал, что значит идти тяжелому танку одному, без пехоты, в огневой мешок крепости.
- Хорошо. Не подведите только.
- Не подведите! - вспыхнул Кострецов. - Головы поднять не дают! Сами видели! А в батальоне людей - раз, два и обчелся.
Шеметов слушал с таким спокойствием, что комбат скоро утих.
- Дивин, повтори приказ командира дивизии, - устало закончил он.
- "К исходу третьего первого сорок третьего крепость должна быть взята. Доносить о ходе боя каждый час", - наизусть прочел Дивин.
- Буду ждать в крепости, - просто сказал Шеметов, словно речь шла об обычном свидании.
- Жди.
Экипаж подбитого танка менял траки, ставил новый каток, а командир, старший лейтенант Слободян, ходил следом за Шеметовым.
- До ворот не стреляй. Экономь боеприпасы, там пригодятся. В осиное гнездо идешь. Я с места огнем поддержу. До ворот. Дальше отсюда ничего не видно... И связь, связь держи. Все время на приеме буду сидеть. Слышишь?
- Хорошо.
- Проклятый каток!...
- Не последний бой, Ваня.
Подошел старшина Гуков.
- Письмишко бы отправить, - попросил Слободяна. - И лейтенанта Ребрикова, вот.
Шеметов улыбнулся:
- Опять, наверное, страниц тридцать накатал?
Все в экипаже знали, что Гуков не силен на письма.
"ГРУЗ. ССР ИСПОЛКОМ
УЛЬЯНОВСКОГО СЕЛЬСКОГО СОВЕТА ДЕПУТАТОВ
ТРУДЯЩИХСЯ ЛАГОДЕХСКОГО РАЙОНА
Сообщаем: Гуков Семен Алексеевич проживал в селе Ново-Ульяновка. В колхоз вступил при первой организации колхоза. Сначала работал рядовым, в дальнейшем трактористом. В 1941 году с первых дней войны мобилизован в ряды Красной Армии,.
Жена Гукова проживает в селе, колхозница, сейчас не работает ввиду болезни, председатель товарищеского суда.
Сын Гуков Александр Семенович работает в г. Рустави на Металлургическом заводе. Дочь Евгения закончила институт в Тбилиси".
Гуков отмолчался, но Шеметов не отступал:
- А все-таки, Семен, сколько накатал?