8.1.44 г., Волховский фронт
Поздравляю вас, ленинградцев, с освобождением! И на нашей улице праздник!.. Как тяжело, как обидно было видеть вас в условиях блокады; чувство, что ты не выполнил чего-то, висело укором..."
"Новгород, Новгород!.. - записывает Кирилл. - Передовой пост России на северо-западе, очаг независимости в глухие времена татарского ига, сокровищница русской архитектуры..."
С активом школьного музея Кирилл недавно побывал в Новгороде. Ясно представляются залитые солнцем соборы и храмы - каменный цветник напротив Кремля за Волховом, а над Кремлем торжественный Софийский собор и рядом памятник "Тысячелетие России", и купола, звонницы... Теплым погожим днем, среди всей этой тихой красоты странно было представлять себе заметенный снегом, полусгоревший, поруганный город, пробитые снарядами купола, обезображенные росписи стен, оголенный остов "Тысячелетия...", не хотелось верить в недавнее варварство... "Откуда оно, это варварство, все еще гнездящееся на "просвещенном" Западе?.." - думал Кирилл и упрямо не хотел признаваться, что задает себе детский вопрос. Строй порождает это варварство - общественный строй, при котором не тот, кто достоин, а кто-то наглый и ловкий может присваивать плоды чужого труда, захватывать власть над миллионами и обманывать их, ослеплять ложью, гнать кнутом и пряником на разбой...
Еще тогда, по приезде, Кирилл вложил несколько разноцветных закладок в два сборника, выпущенных Лениздатом, - "На Волховском фронте", составленный Д.К. Жеребовым, и "На берегах Волхова", составленный А.Г. Федорчуком. В очерке В. Жукова "Возвращение" из второго сборника говорилось:
"Утром 20 января 1944 года пришла радостная весть: Новгород освобожден... В городе не оказалось ни одного жителя. Обойдя заминированные улицы и не найдя ни одного дома, где можно было бы разместиться, солдаты разбили палатку на месте вырубленного оккупантами Летнего сада.
Саперы и специальные команды работали дни и ночи. Разбив город на секторы, они проверяли квартал за кварталом. Саперное подразделение, которым командовал майор Клейман, за два дня сняло и обезвредило более тысячи мин и фугасов.
Только из подвалов Грановитой палаты минеры извлекли 70 тонн взрывчатки. Редкое здание гражданской архитектуры XV века уцелело чудом. Когда наши бойцы ворвались в подвалы - горели бикфордовы шнуры..."
Ирина Владимировна рассказывала об этом следопытам еще при первой встрече: Сергей Павлович возглавлял в 1944 году оперативную группу по разминированию Новгорода. В музее новгородского кремля есть стенд с портретом С. П. Назарова, там его боевые награды, полевая сумка, фотографии саперов за работой. Есть там и холщовый мешочек с вышитыми красным шелком словами: "Воинам, погибшим в боях за освобождение Новгорода, - земля целинная от воинов 310-й стрелковой дивизии в день 51-летия Советской Армии. Целиноград, Акмолинск", и рядом - шахтерская каска, фонарь и кусок золотоносной руды, дар красных следопытов шахтерского края. Больше 20 тысяч вражеских мин и снарядов обезвредили в Новгороде тогда саперы.
"8.3.44 г., Карельский фронт
...Поздравляю тебя с Днем 8 Марта, желаю быть здоровой и бросить курить... Ездил в город Беломорск, где придется теперь работать с прежними товарищами... Я награжден орденом Боевого Красного Знамени. Немного переболел, старая рана в пояснице... Получил письмо от матери, у нее кончился хлеб и картофель - ты понимаешь, что это значит. Свои деньги я делю на три части - тебе, сестре и маме - себе оставляю сколько надо прожить. Сейчас пошлю ей все, чтобы избежать катастрофы, и ты пошли, сколько можешь - надо им дождаться урожая".
"3.5.44 г., Удельная
Дорогой мой Сереженька!
Опять от тебя нет писем, это лишает душевного покоя... Убеждаю себя, что сейчас такие горячие дни... Эти мысли не всегда утешают.
Вчера начался мой отпуск - до 10 сентября - такой длинный! - после трех лет напряженной работы я даже как-то растерялась. Думаю бездельничать недели две, затем приняться за диссертацию".
Теперь перед Кириллом вечерами лежала раскрытая книга командовавшего фронтом Маршала Советского Союза К. А. Мерецкова "Неколебимо как Россия", изданная Политиздатом в 1965 году:
"...К вечеру 19 июня "Линия Маннергейма" была прорвана почти на 50-километровом фронте. В эту брешь сплошным потоком устремились танки, самоходные пушки, броневики с автоматчиками, саперы. Их путь теперь лежал на Выборг, до которого оставалось меньше 20 километров... Вечером 20 июня на древней башне выборгской крепости взвилось Красное знамя.
Наши саперы на дорогах от Лодейного Поля на Олонец сняли 40 тысяч вражеских мин. Финны не без основания называли этот район боевых действий "карельскими джунглями".
...Очистив от врага Карельский перешеек и южную часть Карелии, овладев Выборгом и Петрозаводском, советские войска полностью сняли угрозу Ленинграду".
В связи с этим врезался в память Кирилла рассказ Ирины Владимировны о том, как был спасен от взрыва городской театр в Петрозаводске, здание которого чудом уцелело в разрушенном врагами городе. На свое первое после освобождения заседание собирались в зал театра члены Правительства Карело-Финской ССР во главе с товарищем Куусиненом, партийные руководители и военные. Перед заседанием саперы обследовали здание и доложили, что мин нет. Но Сергея Павловича не оставляла тревога: слишком хорошо знал он повадки фашистов; решил сам проверить все закоулки. Обошел лестницы, каморки, стал проверять подвал и... нашел-таки мину с часовым механизмом! Кинулся на сцену: "Товарищи, прошу срочно покинуть здание, обнаружена мина!" Сергей Павлович вынес и обезвредил мину - до взрыва оставались минуты. Видно, пронюхали враги, в котором часу соберутся руководители республики... Уже после войны Президиум Верховного Совета Карело-Финской ССР прислал Сергею Павловичу Почетную грамоту.
Лето 1944 года, дата не понятна:
"Дорогая Ирушка! Шлю привет из Рыбинска. Не удивляйся и не беспокойся, если долго не получишь писем. Нахожусь в пути, проеду мимо матери. Наконец увижу свою старушку, порадую ее..."
Не пришлось. Сурова военная судьба: в день, когда он уже был невдалеке от родной деревни, Мария Сергеевна умерла.
Последние фронтовые письма Сергея Павловича шли уже с Дальнего Востока - там развернулась борьба с империалистической Японией.
"22.7.45 г., Дальний Восток
Прости, что долго не писал - было много работы и все время в движении... Скорблю вместе с тобой об Андрее. И я любил его как брата родного, берег, как мог. Трудно перенести его гибель..."
"3.9.45 г.
События проходили так бурно, что я не успевал тебе писать. Одно могу сказать - проведение операций и успехи были блестящи, я удостоился быть свидетелем больших событий... Сегодня еще раз вздохнули свободно. Вот долгожданная Победа - за нее боролись, в нее верили, сегодня это реальность. Горжусь, что в тяжелые дни ты была в Ленинграде и разделяла его участь. Теперь скоро увидимся..."
Они снова встретились в 1946 году. Сергей Павлович, выйдя в отставку, вернулся работать на родной завод; в свободное время он написал историческое исследование о военных заграждениях, много работал в Научно-инженерном обществе Дома офицеров.
Свою диссертацию Ирина Владимировна защитила в 1947 году; еще много лет она трудилась в Психоневрологическом институте имени Бехтерева - заведовала детским отделением. Теперь она пенсионерка.
Когда Кирилл возвращал ей письма и вырезки, горячо благодарил от имени совета и звал в музей и на собрания ветеранов, Ирина Владимировна не удержалась, спросила - что останется в памяти у Кирилла после этой работы.
- Все останется... - негромко ответил он. - Вся война перед глазами прошла. А выписки мои читают ребята, мы на машинке перепечатали.
- Господи!.. - улыбнулась Ирина Владимировна. - Да ведь и я из-за вас что-то увидела заново. Был мой родной Сережка, которого знала еще ребенком, которого добровольцем на фронт проводила... А вы пришли, рассказала я вам нашу жизнь, вспомнила, как Сергей про войну говорил "тяжелая работа", и сама будто увидела его новым взглядом: расправил он плечи вместе со всем народом и грудью Родину заслонил...
Идут годы, приходят в школьный музей боевой славы новые следопыты; но не тускнеют хорошие, гордые слова: '"Наши ветераны", "Наш фронт".
И на всю жизнь останется с Кириллом итог его следопытской работы: отыскал письма Назаровых и увидел героизм старшего поколения так ясно, что в душе окрепло спокойное, сильное чувство вечного долга перед своим народом. И чувство уверенности: что бы ни случилось, Родина даст ему силы идти к Победе.
Герман Гоппе. "Да скроется тьма!"
- Что вы знаете о воине, красные следопыты?
И красные следопыты, неутомимые исследователи, вернувшие Истории сотни незаслуженно забытых и просто неизвестных имен, основавшие не один музей боевой славы, уверенно скажут:
- Много, очень много!
- А о Пушкине?
И красные следопыты, в каком бы классе они ни учились, ответят уже более осторожно и несколько недоуменно:
- Конечно, знаем, и знаем немало.
- А что вы знаете о Пушкине на Великой Отечественной войне?
- Как, - слышу я удивленные голоса, - разве такое возможно?
Не спешите с выводами - это действительно возможно.
Она существует, реальная, хоть и почти неисследованная область. И она ждет вас, своих первооткрывателей и первопроходцев.
И верится мне, что в результате вашего поиска среди великого множества прекрасных и разнообразных музеев боевой славы возникнет еще один, пусть даже и не совсем обычный, музей.
Как он будет называться? Может быть, "На фронте с Пушкиным", может быть, "А. С. Пушкин на Великой Отечественной войне", а может, и так - "Да здравствует солнце, да скроется тьма!"
Оснований для создания такого музея предостаточно, - и это подтвердит вам любой фронтовик, любой человек, прошедший войну: и те, что писали на снарядах "За Пушкина!", и те, что воевали на танках с надписью: "За нашего Пушкина, вперед!", и те, что освобождали пушкинские места, и те, что спасали его книги от фашистского надругательства... словом, все те, кого поднял и вдохновил великий поэт на великую, священную борьбу с чудовищной тьмой, грозящей гибелью всему живому, прекрасному, человечному.