ися, мне казалось, что представители этого народа и сами по себе имеют довольно устрашающую внешность. И вообще, когда речь заходит о клыкастых разумных, думаешь первым делом об оборотнях каких или там вампирах.
У этого тролля, тем не менее, клыки были. Такое впечатление, что клыки вообще заполняли всю его огромную пасть — все зубы были треугольными и даже на вид острыми. И эту пасть визитер постоянно щерил, демонстрируя свое недовольство.
И ситуацию совершенно не спасал тот факт, что тролль был одет, как вполне цивилизованный местный житель — то есть в удлиненный сюртук, рубашку с жабо, бриджи и сапоги. Вся его одежда была изготовлена из грубой и тоже серой ткани — так что тоже казалась небрежно высеченной из камня.
— Мне еще сколько ждать в этой дыре! — рыкнул он первым делом. — Ты, что ли, тут кабысдохов раздаешь? Давай, показывай, что там у тебя есть!
Я поежилась. Доверия тролль не внушал вот совсем ни чуточки. И даже ни капельки. И чего это он на меня своими зубищами клацает? И хамит! И вообще, зачем такому… такому… питомец, а?
А вдруг он зверя не «усыновлять» собрался вовсе? А вдруг, например, на шашлык? Сейчас ухватит какого-нибудь милого, славного котобуки и…
Попечительство над пристроенными из приюта животными у нас пока сугубо теоретическое. Мне тут и так все время хочется разорваться на десяток небольших, но очень шустрых Нар. Само собой, присматривать за зверем и его новыми хозяевами все равно буду или хоть попытаюсь.
— А вы бы… ммм… какого именно питомца хотели?
Тролль скривился. Выглядело это так, как будто каменная глыба с зубами, заменявшая ему лицо, слегка потрескалась.
— Спиногрызы у меня, — с неожиданной грубоватой нежностью в голосе сообщил он. — Мелкие. Двое! И оба кабысдоха какого ни есть хотят, — тут тролль заговорил удивительно противным тонким голосом, явно передразнивая кого-то, — звееерика бы нам!
Ага. Значит, питомец предназначается детям. Это уже лучше. Правда, есть нюанс. Для некрупных котов и псов человеческие маленькие дети — истинное стихийное бедствие. Те, кто всегда готов затискать их до полусмерти, а то и потаскать за хвост. Была у меня одна пожилая кошка, которая при виде маленького ребенка буквально растворялась в пространстве. А если ей ну очень надо было пройти мимо — шла пригибаясь, на полусогнутых. Прямо вот сразу видно было: котик пожил, котик знает жизнь.
Так ведь то еще были вполне человеческие дети. А что насчет маленьких троллят? Если каменная глыба размером с четверть взрослого тролля стиснет питомца в нежных объятиях, питомец с высокой вероятностью быстро закончится.
Значит… нам нужен кто-то милый, но крепкий… очень, очень крепкий… может быть, даже бронированный. Или наоборот — колючий? Вроде бы я видела кого-то вроде дикобраза…
— А мне б, значит… шоб зверь! Шоб зубищи — во! Когтищи — во! Шоб тока кто чужой в дом сунется — а оно мигом хвать! И схарчил!
Тролль снова оскалился, изображая опасного хищника, и скрючил пальцы с длинными кривыми когтями. Получилось правдоподобно.
А потом на секунду замолчал, почесывая башку, и заключил:
— Но так, вообще, шоб жрало немного… чужака, допустим, схарчило — и неделю кормить не надо…
М-да. То есть нужен хищник, но неопасный для детей. Бронированный или колючий. И чтобы мало ел. Хм. Хм.
Я мысленно перебирала в памяти виденных накануне подопечных приюта.
— Пойдемте, — вздохнула в конце концов. — Посмотрите сами…
…Может, сказать, что у нас совсем нет никого подходящего? А вдруг и в самом деле этот грубиян-тролль будет очень заботливым хозяином зверю? Такое вполне случается. Бывает, человек с людьми ведет себя совершенно по-свински, а своего кота или собаку просто обожает и буквально на руках носит. И никому в обиду не даст. Да и вообще, если мне лицо посетителя не нравится, это ведь не повод…?
Тролля по имени господин Рорх я повела прямиком к вольерам с хищниками, по пути размышляя. Пожалуй, мантикора Василиса более или менее соответствовала всем критериям — она не бронированная, но обидеть ее сложно… и сама она точно никого не обидит. Но ведь как не хочется отдавать подлизу Ваську противному троллю!
Впрочем, тролля Василиса не впечатлила.
— Эта дохлятина⁈ — скривился он. — Хищник⁈ Пха!
Откровенно говоря, я даже испытала облегчение.
— Опять он! — услышала я шепот, когда чуть приотстала от Рорха, и обернулась. Меня догнала Карила — одна из лаборанток ветклиники.
Лаборантов там было двое — красавица-блондинка Карила и тощий сутулый юноша в очках, чье имя я так и не запомнила вчера, когда мне его представили. Вообще-то оба они были дипломированными ветврачами, но Ягубов взял их пока только на стажировку. Судя по всему, как начальник он — сущий зверь. Несмотря на беготню с сачком. Оба лаборанта у него ходили по струнке, а о своем шефе говорили не иначе как с благоговением.
— Он что, уже приходил? — я отстала от тролля еще на пару шагов, чтобы расспросить Карилу.
— А как же! — та еще больше понизила голос и торопливо зашептала, — ты что, в зеркале отзывы о приюте на Лирку не читала?
Девушка нервно одернула подол своего снежно-белого медицинского халата.
— М-м… — вообще-то я толком еще не научилась пользоваться информационными зеркалами. Похоже на Интернет, но все же не совсем то же самое. — А что?
— Он уже раз пять приходил, — Карила затараторила со скоростью по меньшей мере пятьсот слов в минуту. — Всех наших зверей наизусть знает. И все ему не такие. А потом такие отзывы писал! И персонал у нас хамит и ничего не знает, и грязно, и тупые тут все, и животные какие-то задохлики непонятные, в дом взять стыдно, и может, их тут даже не кормят, и вообще… в общем, каких только гадостей не начитались уже. Я как-то его профиль посмотрела — так он обо всех местах, где бывает, в зеркало такие отзывы пишет. Как будто специально ходит в харчевню не чтобы поесть, а чтобы потом написать, что там тараканы и разносчица в передник сморкается, а жаркое тухлое. Вот и про нас… — Карила закусила губу. — А ведь многие верят! И ведь, что поразительно! С ним как-то жена приходила. Так госпожа Рорх — милейшая тролльша! И муж он, говорит, замечательный. И отец. И работник прекрасный. Она, бедняжка, вообще в толк взять не может, почему их из любой харчевни выгнать пытаются, она-то его гадостей не читает…
Глубоко негодующе вздохнув, Карила покрепче стиснула руку на длинной рукояти огромного сачка, и я наконец обратила на него внимание.
— Слушай, а что вы сачком-то…
— Ой! — прервала меня лаборантка и, распахнув глаза, тоже уставилась на сачок в своей руке, будто только теперь о нем вспомнила. — Извини, мне пора!
Ничего не объясняя, она сорвалась с места и, свернув с дорожки, побежала по траве, размахивая сачком.
Я проводила девушку взглядом и пожала плечами. Что бы все эти ветеринары ни ловили сачком, это сейчас не так уж важно. Главное — у меня появилась идея насчет питомца для господина Рорха!
Все дело в том, что во время вчерашней экскурсии профессор Кирреску ну очень явно не хотел меня пускать в дальнюю часть распределительного центра. Причем удивило это не только меня, но и принца Лиама.
…А потом — по отчаянным взглядам, которые профессор бросал на меня, повышенной вежливости к моему спутнику и другим мелким признакам — я вдруг догадалась, что пускать он не хочет именно принца. Хуже того — Его Высочество об этом тоже догадался. И закономерно пожелал ту самую часть распределителя проинспектировать.
Собственно, ничего такого уж криминального — лично на мой взгляд — там не обнаружилось. Просто еще пара зверушек. Только, похоже, они не значились на балансе. И вообще не относились к ведению приюта.
— Видите ли, — заметно нервничая, пояснял профессор, — поскольку я здесь на сугубо добровольных началах, руководство приюта всегда шло мне навстречу в некоторых вопросах…
— Руководство приюта — это я, — деликатно напомнил Его Высочество.
— Ээээ… мда, — слегка смутился профессор. — И я уверен, что вы всегда были готовы пойти навстречу науке! Понимаете, некоторые звери… они не бездомные одомашненные… и не редкие… но представляющие интерес для науки! И ввиду сложности их изучения в естественной среде обитания я…
— То есть это дикие звери? — ледяным голосом переспросил принц.
— Н-не совсем…
— Я запуталась, — честно сообщила я. — Так они дикие или домашние?
— Они… — профессор продолжал страдальчески мяться, — ммм… в некотором роде… я бы сказал — паразитические. Даже, в некотором роде, возможно… карантинные.
Кажется, брови у меня и принца взметнулись одновременно.
— Так я не понял, — осторожно уточнил Лиам Наорский, — вы кормите их за счет приюта?
— Ни в коем случае! — с жаром возразил профессор. — Это было бы совершенно невозможно! И более того — абсолютно аморально!
Мы с принцем переглянулись и воззрились на него еще более внимательно.
А профессор, тяжко вздохнув, заговорил тем самым своим особенным тоном, который упорно напоминал мне о незабвенных интонациях Николая Дроздова.
— Перед вами, господа, уникальный экземпляр адской белочки. Уникальный, как вы понимаете, не в силу редкости, а в силу того, что изловить это создание крайне сложно…
Адская белочка, сидевшая в клетке с толстыми металлическими прутьями, совершенно соответствовала своему названию. Она была крупной, рыжей и пушистой… а еще у нее были горящие алые глаза и исключительно глумливое выражение морды.
— Способ питания адской белочки до сих пор не выяснен. Более того — совершенно неясна ее природа. Некоторые мои коллеги склонны относить ее к нечисти, а не к животному миру. Впрочем, вопрос остается спорным, и я намерен…
Профессор поправил очки, явно намереваясь толкнуть лекцию, однако тут вмешалась совершенно невежливая я.
— Так что она ест?
— Она не ест! — оскорбленно возразил профессор. — Она… приходит. К людям в крайней стадии алкогольного опьянения. С неизвестной целью! Существует версия…